Он был одет, как обычно: мятый сине-фиолетовый костюм, розовая сорочка и чрезвычайно живописный галстук.

Меландер даже бровью не повел, но Гюнвальд Ларссон подскочил, будто его ужалили в неподобающее место. Потом удивленно спросил:

– Ты-то за каким чертом сюда явился?

– Член коллегии Мальм просил заглянуть к вам, когда у меня будет время, – весело доложил Бульдозер. – На случай, если возникнут юридические проблемы и потребуется моя помощь.

Просеменил к плану города на стене, постоял, изучая его, потом вдруг хлопнул в ладоши:

– Ну, как дела, ребятишки?

Шум привлек в комнату Мартина Бека, и он с отвращением посмотрел на гостя. Однако ответил предельно спокойно:

– Все как будто идет по плану. Никаких особых юридических проблем не возникло. Но это хорошо, что в случае чего мы можем обратиться к тебе.

– Отлично, – сказал Бульдозер. – Отлично.

– Где Вернер Рус? – ехидно спросил Гюнвальд Ларссон.

– В Канберре, в Австралии, так что я в любой момент жду от него очередного выпада. Единственная проблема заключается в том, что в четверг и пятницу я останусь без половины людей, которые закреплены за банками. И кто их забирает? Вы, с вашими охранными мероприятиями. Это будут нелегкие дни, господа. Могу вас в этом заверить. Но мы справимся. Не привыкать, как говорится.

Он обвел взглядом всех присутствующих и весело заключил:

– Счастливо, ребятишки.

Ринулся к двери и исчез прежде, чем кто-нибудь успел хотя бы кивнуть в ответ.

– Черт те что, – произнес Гюнвальд Ларссон. – Только с Мальмовым умишком можно было додуматься до такого – еще и Бульдозера насылать на нашу голову.

– Мы не обязаны к нему обращаться, – бесстрастно сказал Мартин Бек.

Сообщение от короля внесло окончательную ясность в программу.

Все данные, включая маршрут кортежа, предполагалось опубликовать в печати. Лишь одно, как обычно, не предназначалось для ушей общественности: содержание и итоги беседы между высокими лицами. Можно было наперед сказать, что все сведется к пустопорожнему, бесцветному коммюнике по окончании визита.

Радио и телевидение должны были вести прямой репортаж о прибытии высокого гостя, его следовании в город, возложении венка и встрече с королем.

Вроде бы все ясно и просто, ничего не упущено.

Стокгольмский Музей вооруженных сил расположен в районе Эстермальм, на улице Риддаргатан. Он размещается в старой казарме за просторным двориком с аккуратно расставленными и тщательно начищенными старыми пушками, занимая целый квартал между Сибиллегатан и Артиллеригатан. Ближайшее к нему здание отнюдь не воинственное – это церковь Хедвиги-Элеоноры, которая, несмотря на роскошный купол, не заслуживает громких слов и не входит в число городских достопримечательностей.

Не говорят громких слов и о Музее вооруженных сил, особенно с тех пор, как выяснилось, что в этом здании под невинной музейной вывеской была размещена часть секретных разведывательных служб.

Мартин Бек спешил, к тому же с годами он слегка обленился. Он не стал тратить время на безнадежные попытки вызвать такси, а доехал на патрульной машине. Патруль не принадлежал к пресловутому участку Эстермальм, полицейские которого были весьма склонны к необоснованным облавам и скоропалительному применению ужасного закона, дающего полиции право задерживать людей безо всякого повода. Это были славные молодые парни, один из них даже вышел из машины и взял под козырек, когда они приехали. Правда, Мартин Бек спросил себя: кого он, собственно, приветствует – пассажира или импозантные военные экспонаты.

Сердце музея составляет большой зал с дедовскими пушками и мушкетами, однако не интерес к истории привлек сюда руководителя группы расследования убийств.

В маленькой комнатке, штудируя шахматную задачу, сидел за письменным столом тучный мужчина. Задача была на редкость сложная – мат в пять ходов, – и время от времени он записывал в блокнот ходы, которые тут же зачеркивал. Напрашивалась мысль, что он отвлекается от своих прямых обязанностей: на том же столе лежал разобранный револьвер, и деревянный сундук рядом с вращающимся креслом был почти доверху наполнен огнестрельным оружием. Некоторые экземпляры были снабжены картонными бирками, большинство – без бирок.

Тучного мужчину звали Леннарт Колльберг; много трудных лет он был ближайшим соратником Мартина Бека. Колльберг распростился с полицией почти год назад, причем его уход вызвал изрядный шум и дал повод к многочисленным едким комментариям.

Один из лучших следователей страны, вдобавок занимающий прочное руководящее положение, он оставил должность потому, что не мог больше выносить службу в полиции. Это выглядело нехорошо, и Стиг Мальм носился как полоумный по коридорам обоих зданий полицейского управления, добиваясь, чтобы приказ начальника ЦПУ – никому ни слова! – строго соблюдался.

Конечно, тайну соблюсти не удалось, о случившемся писали газеты; впрочем, они посчитали решение заслуженного следователя уйти из полиции не более удивительным, чем решение пресыщенного поездками, взятками и спиртным спортивного журналиста послать все к черту, осесть дома, заниматься детьми и смотреть футбол по телевизору.

Для Мартина Бека уход Колльберга был бедой, хотя и не настолько великой, чтобы ее нельзя было пережить. Они продолжали встречаться в частной жизни, правда редковато, но все же им случалось распить бутылку-другую вина и на квартире Колльберга в Шярмарбринке, и дома у Мартина Бека на Чёпмангатан.

– Привет, – сказал Колльберг.

Он был рад гостю, хотя и не проявил бурного восторга. Мартин Бек ничего не сказал, только похлопал старого товарища по спине.

– Интересная штука, – сказал Колльберг, кивком указывая на сундук. – Куча старых пистолетов и револьверов, присланы главным образом различными полицейскими участками. Чего только не понесли сдавать, когда риксдаг принял новый закон о праве на владение оружием. Конечно, добровольно расстались со своим арсеналом только такие люди, которые вообще не знали, что такое стрельба. Ко многим из этих феноменов даже боеприпасов нет. Правда, профессиональные коллекционеры все же достают патроны. Даже самые редкие. Какой-то искусник в ФРГ принимает заказы на любые виды боеприпасов.

Мартин Бек заглянул в сундук; там и впрямь лежали всякие диковины.

– Ни у кого в музее не было ни времени, ни охоты разобраться в этом барахле и каталогизировать его как следует, – продолжал Колльберг. – Но тут кто-то посчитал, что я подхожу для этого дела, хотя половина цепу и называет меня коммунистом.

«Кто-то» не ошибся: как систематизатор Колльберг почти не знал себе равных.

Он показал на разобранный револьвер.

– Возьми хоть вот этот. Русский наган, одиннадцать миллиметров, старый как мир. Я ухитрился его разобрать, но провалиться мне на этом месте, если я знаю, как теперь собрать его. Или вот…

Он порылся в ящике и достал здоровенный старый кольт.

– Видал, какой роскошный пугач? В идеальной сохранности. Точно такой держала у себя под подушкой Оса Турелль, после того, как убили Стенстрема. Заряженный, на боевом взводе. На всякий случай.

– Этим летом я часто виделся с Осой, – сообщил Мартин Бек. – Она работает в уголовке в Мерсте.

– У Мерсты-Персты, – хохотнул Колльберг.

– Они с Бенни недурно поработали над убийством в Рутебру.

– Убийство в Рутебру?

– Ты что, не читаешь газет?

– Читаю, только не про убийства. Бенни? Каждый раз, когда говорят про этого молокососа, я вспоминаю, что он однажды спас мне жизнь. Правда, не поведи он себя перед этим как баран, вообще не было бы надобности никого спасать.

– Бенни молодец, – заметил Мартин Бек. – Да и Оса стала толковым следователем.

– Н-да, пути Господни неисповедимы, – сказал Колльберг, который, хотя давно отрекся от официальной церкви, нередко щеголял религиозными цитатами. Он продолжал: – А ведь я думал, что вы поладите с Осой. Отличное сочетание, и жена из нее вышла бы отменная. И ты был к ней неравнодушен, хоть и не признавался. А и хороша была собой, глаз не оторвать.