цельным, чуждым душевному разладу, тем,
Кто жизнь провел в бою,
Кто защищал великую идею.
В то же время он знает: при всем драматизме своего положения он еще не
самый несчастный, конченый человек. Он говорит:
... есть иные люди.
Те
Еще несчастней и забытей.
Они как отрубь в решете
Средь непонятных им событий.
Я знаю их
И подсмотрел:
Глаза печальнее коровьих.
Средь человечьих мирных дел,
Как пруд, заплесневела кровь их.
Кто бросит камень в этот пруд?
Не троньте!
Будет запах смрада.
Они в самих себе умрут,
Истлеют падью листопада.
С помощью четырех сравнений Есенин дает убедительную характеристику
духовного облика определенной группы людей, выражает свою антипатию к ним,
жалким, безвольным, внутренне опустошенным, заживо разлагающимся.
8
Разумеется, было бы опрометчиво сводить работу Есенина к поискам
простых, но ярких, точных эпитетов и сравнений. Замечательное мастерство
автора "Руси советской", "Руси уходящей", "Персидских мотивов", "Анны
Снегиной" проявилось в его умении правдиво, художественно-конкретно видеть
жизнь и воспроизводить ее в художественных образах путем использования всех
изобразительно-выразительных средств поэтической речи. Лучшие стихи Есенина
рождались из подлинного, глубокого чувства, а при этом, по справедливым
словам А. Твардовского, "на помощь приходит всё, все впечатления бытия и все
языковое богатство, и все приобретает необходимую форму, ясность и
отчетливость, так, как это бывает в страстной, убежденной речи".
....ВОЛНУЯСЬ СЕРДЦЕМ И СТИХОМ*
1
...Мы сидим на веранде старой дачи в подмосковном Внукове. Михаил
Васильевич Исаковский только что прослушал мой рассказ о новом издании
Есенина и задумался, прикрыв ладонью глаза от неожиданно прорвавшегося
сквозь листву нетерпимо яркого луча солнца...
- Хорошо, что Есенина подымать стали, хорошо! Поэт удивительный,
истинно русский... - Замолкает, разглаживая лежащую на столе газету, потом
добавляет. - Лирик - редчайший, а лирика, как говорили умные люди прошлого
века, есть самое высокое проявление искусства...
- И самое трудное, - вставляю я, вспомнив строки из писаревских
"Реалистов".
- Да, и самое трудное... Рассказывают, он свое последнее стихотворение
написал кровью... Вы не знаете, это верно?
- Да, это так. Автограф - я его видел - хранится в Пушкинском доме в
Ленинграде...
- Ну вот... А ведь у него не только последнее - большинство стихов,
образно говоря, написано кровью. Может, я ошибаюсь?
Нет, он не ошибался. Исаковский говорил правду.
"Жизнь моя за песню продана" - не просто красивая фраза. За ней кровь и
нервы поэта.
Есенин не брал "творческих отпусков", не "занимался поэзией" в такие-то
дни недели и от такого-то до такого часа - она жила в его сердце постоянно.
Напряженность мысли и чувства было его естественное состояние.
- Вечно ты шатаешься, Сергей, - как-то сказал ему знакомый литератор. -
Когда же ты пишешь?
- Всегда, - последовал ответ.
Сколько раз за его спиной, ехидно подмигивая, шептали:
- Кажется, Есенин снова в кризисе...
Сколько раз завистливая бездарность хихикала исподтишка:
- Иссяк родничок-то, иссяк!
А в это время поэт просто и доверчиво делился с близким человеком:
- Если я за целый день не напишу четырех строк хороших стихов, я не
могу спать.
Встретив доброго знакомого, рассказывал:
- Зашел я раз к товарищу и застаю его за работой. Сам с утра не
умывался, в комнате беспорядок... Нет, я так не могу. Я ведь пьяный никогда
не пишу.
Так оно и было.
И прав мудрый абхазец Дмитрий Гулиа, который наставлял своего сына:
- Настоящая поэзия - как ни говори - требует светлого ума и трезвой
мысли. Никогда не верь тому, что иные болтают, например, о Есенине: будто он
хорошо писал, только будучи пьяным. Это чепуха!
Его внешняя беззаботность на людях вводила в заблуждение даже друзей.
"...Только по косвенным признакам, - вспоминал Юрий Либединский, - мы могли
судить о том, с какой серьезностью, если не сказать - с благоговением,
относился он к своему непрерывающемуся, тихому и благородному труду".
Листая его черновики, видишь, как придирчив был он к написанному. Поэт
вслушивается в музыку слов... Он как бы пробует их на вкус, на цвет, на
запах... И вот уже, кажется, все на месте, строфа отшлифована, но "подводное
течение" стихов пошло куда-то в сторону. Нет, это не годится! Росчерк пера -
и уже рождается новая строка, которая повлечет за собой другие,
действительно необходимые.
"Беспечный талант", "держится на нутре"... А этот "беспечный",
"волнуясь сердцем и стихом", некоторые строки и строфы переделывал по
нескольку раз. Загляните в черновую рукопись драматической поэмы "Пугачев" -
общее число вариантов почти вчетверо превышает окончательную редакцию. Их
немало - листов, хранящих следы настойчивого, самозабвенного труда...
И тут же - строки, набросанные без единой помарки характерным
есенинским почерком: округлые буквы, между собой не соединенные... Что же,
так, шутя, играючи, сразу и написалось? Нет, не так. Это значит,
стихотворение вынашивалось, "обкатывалось" в уме исподволь, незаметно. Оно
"бродило", "созревало", может, не день и не два, чтобы в один прекрасный
момент выплеснуться в завершенном виде на бумагу.
Работа - как течение реки подо льдом - непрестанная. Да, и разные
встречи, и выступления, и хождения по редакциям, и "дружеские попойки"... Но
главное - стихи, дело.
Потому, наверно, он по-отечески и наставлял юного товарища по перу:
- Запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыхания работай!
Добра желаю!
Потому, наверно, и не мог он терпеть халтурщиков и скорохватов.
- Ты понимаешь, ты вот - ничего, - гневно бросал он в лицо некоему
сочинителю. - Ты что списал у меня - то хорошо. Ну, а дальше? Дальше нужно
свое показать, свое дать. А где оно у тебя? Где твоя работа? Ты же не
работаешь? Так ты - никуда! Пошел к чертям. Нечего тогда с тобой возиться.
Потому, наверно, и возмущало его, Есенина, своеволие издателей:
- Кто им позволил залезать в мою душу и хозяйничать там, как им
хочется?! Люди не понимают того, что ведь каждая буква ставится с
определенным расчетом. Прежде чем я ее напишу, я ее сто раз проверю! А
какой-то бездельник в редакции чирк карандашом - и весь мой замысел летит к
чертовой матери.
"Сто раз проверю..."
И его друг, уходя в тот декабрьский вечер - последний в жизни Есенина
вечер - из холодного номера гостиницы "Англетер", запомнил: накинув на плечи
шубу, поэт сидел у стола. Папка с бумагами была раскрыта. Есенин
просматривал рукописи... Есенин работал...
2
Фотография 1924 года. Стол, накрытый белой скатертью. На подносе -
старинный самовар, должно быть, тульский, фабрики Баташовых. Его верх
венчает фарфоровый чайник - чтобы не остыла заварка. За столом - мать и сын.
Она - в платке, в теплой кофте. Подперев голову рукой, смотрит на сына,
слушает. Он - в городском пиджаке, белеет ворот рубашки. В правой руке
книга: Есенин читает свои стихи матери, Татьяне Федоровне...
"Милая, добрая, старая, нежная..."
Священно чувство к матери. Оно свойственно каждому человеку. Но поэт не
только пронес это чувство до последних дней своих. Он запечатлел его в
