А путешественники не шли, а словно на крыльях летели теперь на Тихую. Ой, ой, сколько еще нужно пройти. Но дальняя дорога не страшила их, а усталость казалась хорошей приметой скорого окончания пути.

Шли лесами, порубками, полянами и оврагами, случалось, блудили по чаще в поисках дороги. Ночевали где придется, то у кузнечика или букашки, а то и просто под кустиком, теперь уж не опасаясь нападения червяков. И все же, как ни были они подчас измучены переходом, никогда уже не спалось им так крепко и беззаботно, как в ночь после бури под избушкой Лесовика. Частенько просыпался боровик, — тревожно, вскакивала со сна сыроежка, вся в холодном поту от приснившегося кошмара. Не даром говорят, что из пережитого слагается опыт. Всякое несчастье становится предостережением на будущее.

Да как не хотелось им поскорее добраться до Тихой поляны, как ни обязывали их торопиться лежавшие в сумках лекарства, боровик с сыроежкой не забыли данного когда-то обещания: навестить усатого Жука. Ведь он был их добрым гением, он направил их по верному пути! Его первого следует благодарить за исцеление живущих и спасение будущих поколений от смертоносных червяков! О, забыть такое невозможно!..

Поэтому путешественники допытывались у каждого встречного:

— Извините, приятель… Не знаете ли как пройти к Чистому озеру?

— Идите туда-то и туда-то! — отвечали им.

И, несмотря на то, что Чистое озеро лежало далеко в стороне от дороги на Тихую поляну, Шапочник и Рябенькая не колеблясь зашагали в его сторону.

Только к вечеру пятого дня пути добрались они до Озера. Здесь-то действительно каждый кузнечик знал дорогу к жилищу Жука. Багряно заходило солнце, рассыпая рубиновые огни по зеркально-чистой поверхности озера, когда боровик с сыроежкой подошли к дому Усатого.

Жук старательно трудился над утеплением на зиму своего жилья. Сгребая граблями сухую траву, он связывал ее в вязанки и обкладывал ими наружные стены дома.

— Добрый вечер, хозяин! — приветствовали его пришедшие.

— Доброго здоровья!

— Что это вы так рано к зиме готовитесь?

— Рано, говорите?.. Да если сейчас не возьмешься, то потом поздно будет. Начнутся дожди, трава намокнет, и мерзни потом целую зиму, как в прошлом году мерзли.

— Переночевать нас не пустили бы, хозяин, а? — прикидывался боровик незнакомцем и дальше.

— Ночуйте, пожалуйста, кто ж путникам отказывает! — ответил приветливо Жук. — А вы откуда, позвольте спросить?

Сыроежка посмотрела на него лукаво.

— Мы… Ой, да неужели же вы нас не узнаете, дядечка?

— Подождите!.. — ударил себя Жук по лбу при звуке ее голоса. — Я как-будто встречался уже где-то с вами, не помню только где?

— Ну, а тех, которым вы когда-то посоветовали идти к докторам в Муравейник, вы помните? — перебил его Шапочник.

Жук рот разинул от удивления.

— Да неужели ж это вы? Такие закаленные, загорелые, как негры?

— Мы, дорогой дядюшка! — прослезилась от волнения Рябенькая, — мы, благодетель наш незабвенный… Специально пришли поблагодарить вас за…

— Эй, жена! — перебил ее Усатый, радостно крикнув в открытые двери. — К нам дорогие гости, помнишь, я рассказывал тебе о грибах-путешественниках.

Выбежала Жучиха в коричневом с золотыми крапинками платье. Все обнялись и крепко расцеловались. Усатый повел гостей в дом.

— Ну, неожиданность! — никак не мог придти в себя от удивления Жук. — Я ж не узнал вас, честное слово. Ну, не узнал, хоть убейте. Да и не удивительно, что не узнал. Вы совершенно изменились. Я помнил вас такими болезненными, худыми, бледными…

— Это благодаря вам мы живы и здоровы, — сказал проникновенно боровик. — Вы наш спаситель бесценный. Не повстречай мы тогда вас, не знаю, были бы мы еще в живых… Нет таких слов, какими можно было бы выразить нашу благодарность!

— Ну, заладили: благодарность, благодарность! — притворно сердился Жук. — Еще будет время на благодарности, не убежите в лес на ночь глядя!

В доме Усатого путешественников окружили вниманием и заботой. Хозяйственная Жучиха, посуетившись около горшков и кастрюль, подала вкусный ужин из овощей и фруктов. Подавая кушанья, она ласково упрашивала отведать то того, то другого, подкладывала на тарелки гостей лучшие кусочки. А гости, нечего скрывать, ели с большим аппетитом. Во-первых, потому, что проголодались с дороги, во-вторых, потому, что соскучились по овощам, питаясь на пчельнике исключительно сладостями.

После ужина Жук предложил:

— Ложитесь-ка отдыхать с дороги. Лежа и расскажите все подробно.

И поведали отважные путешественники все по порядку: о Солнечной поляне, о переправе через ручей, о том, как угодили в борщ, о кузнечике, о чудесах в Муравейнике и Пчельнике… Слушая, Жучиха частенько ахала от ужаса или удивления, а Жук, и сам видавший виды, только усами шевелил и головою покачивал. Но, услышав о докторе и операции, и о том, что в сумках у боровика и сыроежки лежат чудесные лекарства, несущие счастье всему грибному племени, Усатый просиял от нескрываемой радости:

— Ах, как я счастлив, как счастлив, что рассказал вам тогда о докторах, друзья! — вскричал он в восторге. — Хотя я, знаете, не надеялся, что вы добьетесь такого огромного успеха!.. То-то будет радости на Тихой!

— И мы так думаем, — дрожали от волнения боровик с сыроежкой. — Так хочется, знаете, добраться скорее домой, что, кажется, полетел бы как птица. Понимаете, ведь мы несем с собой такое хорошее, такое нужное, что сердце замирает от счастья!

— Как не понять… — сочувствовал Жук их волнению. — Радуйтесь, друзья, — сказал он, — вы уже завтра будете дома. Я покажу вам такую тропинку, по которой вы к вечеру придете на Тихую поляну.

— Ох, какой же вы милый! — обрадовались путешественники.

Далеко за полночь затянулась оживленная беседа. Поздно сегодня легли спать в доме Жука. Давно закончили свои вечерние концерты комары, да и кузнечики задремали над своими гитарами…

Уснули, наконец, и хозяин с хозяйкой. Только боровик с сыроежкой беспокойно ворочались с боку на бок. Мысль о том, что завтра они будут на Тихой поляне, горячила им кровь, заставляла неистово биться сердце, гнала сон от слипающихся век.

Долго, долго еще в мирной тишине ночи прислушивались Шапочник с Рябенькой к бесконечному хороводу своих дум.

Представители старшего поколения грибов, обитателей Тихой поляны, иными словами дряхлые, источенные червяками деды собрались на тайный совет. Заседал совет ночью под пышным кустом орешника и обсуждал вопрос чрезвычайной важности.

Заседание открыл древний старикашка Рыжик Щербатый. Подняв трясущуюся руку, он заговорил торжественно: — Господа старейшины, уважаемые престарелые боровики, грузди, мухоморы и опенки! Жили мы до сих пор на Тихой поляне мирно, тихо, спокойно, как жили до нас наши предки, и никто не нарушал нашего блаженства. Но, видно, страшный враг позавидовал нашему счастью, и вот пришлось нам на склоне лет потревожить свой сон и покой. И хотя, вероятно, больно и обидно светлым душам наших покойных предков видеть нас, собравшихся, как злодеи, в потемках, — но нет другого выхода. В нашу среду, на нашу, господа, Тихую поляну прокрался злейший враг — враг, несущий бедствия худшие, чем червяки, борщ и сушка. Этот враг грозит уничтожить наши порядки, надругаться над вековыми прапрадедовскими традициями, камня на камне не оставить от наших обычаев и благополучия…

Господа старейшины! Собрались мы этой ночью, чтоб предотвратить страшное несчастье, для того, чтоб отстоять существующий на Тихой поляне общественный порядок. Наше заседание имеет, к тому же, колоссальное историческое значение, поскольку мы ставим себе целью благополучие не только ныне существующего поколения, но и тех, кто будет жить после нас. Наш долг сохранить для них в чистоте и неприкосновенности завещанные нам традиции, являющиеся залогом единства и мира на Тихой поляне. Поэтому, прежде чем приступить к обсуждению вопроса и принимать какие-либо решения, мы должны оглянуться назад и подумать: а как бы поступили в данном случае наши предки?.. Полный законной гордости, уверенный в том, что решения нашего совещания будут золотыми буквами записаны на страницах истории грибов, — предоставляю слово для доклада уважаемому деду Мухомору.