Слуги переглянулись – соперничество мисс Битон и кухарки Нэнси Аллен, привезенной Корой из Нью-Йорка, было известно, и Нэнси это соревнование легко выигрывала. Чернокожая кухарка обучалась у лучших поваров Франции, а потому умела готовить то, что оставалось недоступным для мисс Битон, учившейся у предыдущей кухарки поместья.

Обмен мнениями прервал дворецкий:

– У нас сегодня праздник или все взяли выходной, чтобы перемывать косточки соседу? Тогда почему я об этом ничего не знаю? Мне тоже можно отдыхать, болтая обо всем, что меня не касается, или это разрешено только вам?!

Слуг из столовой как ветром сдуло, лишь мисс Битон осталась ворчать:

– Мне болтовня никогда не мешала работать. А вам, мистер Бишоп, стоило бы поговорить с Джоном, не то он переманит в Найт-Хилл всех слуг.

– Пусть переманивает тех, кому обещанные золотые горы дороже Даунтона, я не стану таких удерживать! И обратно не приму, когда решат вернуться. Или будут вынуждены вернуться…

Роберт обещал приехать из Лондона вечерним поездом и добраться из Йорка в Даунтон к ужину, так что у Коры оставалось время заняться своими делами. Острой необходимости в этом не было, но ей хотелось побыть одной и подготовиться к встрече с Генри, поэтому, позвав Анну, она отправилась осматривать ту самую дорожку к мосту, откуда они видели Найт-Хилл.

Волновала ли Кору встреча с Генри? Только как свидание с собственным прошлым, с юностью, казавшейся такой далекой. Генри не просто знал мистера Левинсона и всю их семью, он был товарищем многих занятий Коры, они не раз вместе ездили верхом, охотились, если позволяли условия, ходили под парусом… Конечно, не наедине, такое и в Нью-Йорке считалось неприличным. Генри любил, когда она играла на рояле, любил посмеиваться над юной дочерью своего напарника мистера Левинсона, а когда Роберт был в Нью-Йорке, в день рожденья Коры, даже выстлал розами дорожку и крыльцо их дома в Ньюпорте.

Беспокоило лишь то, что в Нью-Йорке Невилл был влюблен в Кору и мечтал стать ее мужем. Роберт будто увел Кору из-под носа Генри, хотя Кора и без того не собиралась давать согласие на брак с давним приятелем. Кора не могла представить Генри в качестве законного супруга.

Она снова стояла на дорожке к мосту, якобы прикидывая, где посадить кусты жимолости, а в действительности размышляя, не приведет ли появление Генри к новым осложнениям в отношениях с мужем и свекровью, не нарушит ли это столь хрупкий мир в Даунтоне?

Анна наблюдала за хозяйкой. Она приехала в Даунтон вместе с Корой, была нанята еще в Нью-Йорке, хотя родилась и выросла в Южной Англии. Горничная прекрасно знала об отношениях Коры с Невиллом в Америке, знала и о том, как трудно давалось Коре налаживание супружеских отношений с Робертом здесь, в Даунтоне, а потому переживала за их будущее. Анна намеревалась посоветоваться с камердинером графа Грэнтэма Томасом – верным слугой, сопровождавшим хозяина и в Нью-Йорк, и в Африку, где тот был ранен. Именно Томас вытащил Роберта на себе, спасая его, а потом доставил в Даунтон.

А еще… Томас неравнодушен к Анне со дня их знакомства в Ньюпорте, где они встретились в загородном поместье Левинсонов. Тогда Роберт Кроули граф Грэнтэм еще только раздумывал, делать ли предложение мисс Коре Левинсон, а позже уже Кора размышляла, давать ли согласие.

Граф Грэнтэм сделал предложение, мисс Левинсон его приняла, они поженились, но настоящей семья стала не так давно, после того как Роберт вернулся из Африки едва живым и Кора выхаживала его много дней и ночей. Неужели столь тяжело рожденные отношения могут рухнуть всего лишь из-за появления американского приятеля миледи?

Анна решила вместе с Томасом встретиться с этим самым Невиллом и откровенно попросить его не портить жизнь Коре, тем более скоро родится наследник Даунтона.

Горничная не знала, что встреча с опасным соседом состоится еще до ужина.

– Миледи, – Анна кивнула в сторону моста, где появился всадник. Кто-то ехал от мистера Невилла с вежливым отказом от ужина? Хорошо бы…

Анна ошиблась, это был сам мистер Невилл, решивший до ужина осмотреть окрестности Найт-Хилла. Увидев на другом берегу Кору, он поспешил к ней через мост.

– Кора! Мисс Левинсон! Как я рад вас видеть! – кажется, возглас Генри услышали даже в доме. Анна с трудом удержалась, чтобы не заслонить хозяйку.

Невилл спрыгнул с лошади и последние метры шел пешком. Приблизился и, едва переводя дыхание от волнения, склонился к руке Коры.

– Генри, – рассмеялась Кора, в голосе которой Анна уловила те же нотки волнения, – я леди Роберт Кроули графиня Грэнтэм. Называйте меня так, пожалуйста.

– О, боже! Я не забыл, но разве обязательно делать это, когда свидетелей нет? Анна, вы ведь не выдадите нас?

Анна рассмеялась, впрочем, довольно натянуто. Она тоже считала, что не стоит позволять вольностей, которые были простительны в Ньюпорте между незамужней Корой и ее приятелем Генри Невиллом, но недопустимы для леди Роберт Кроули и ее соседа мистера Невилла, неважно, насколько хорошо они были знакомы ранее. Видимо, это почувствовал и сам Генри. Он поднял руки:

– Сдаюсь, леди Роберт Кроули. Я правильно вас назвал? У меня несколько посланий от вашего отца и матери… Простите, от мистера Левинсона, миссис Левинсон, вашей сестры мисс Авы Левинсон, вашей тетушки леди Авы Бельмонт и даже вашей подруги миссис Доутсон. Или можно просто Ава и Сьюзен?

– Давайте письма! – рассмеялась Кора.

Генри грустно смотрел на собеседницу.

– Леди Роберт Кроули, а лично мне вы не рады? Или только письмам Авы и Сьюзен?

– Конечно, рада, мистер Невилл, но связана правилами приличия куда сильней, чем вы думаете. Генри, – она понизила голос, хотя Анна и без того не прислушивалась, тактично отстав на несколько шагов, – я словно иду по обледенелому мосту над рекой. Одно неверное движение, и беды не миновать.

– Неужели с Робертом все столь сложно?

– С Робертом нет, – улыбнулась молодая женщина, – с мужем все прекрасно. Но кроме Роберта есть еще английское общество и многочисленные требования этикета. Англия строга, тем более к американке.

Генри ненадолго задумался, потом вздохнул:

– Я понял, Кора, простите, графиня Грэнтэм, миледи, постараюсь не осложнять вам жизнь. Может, я зря купил Найт-Хилл?

Кора почувствовала укор совести. Генри был так рад их встрече, так хотел сделать ей приятное, привезя письма родных, а она все сводит к правилам приличия! Что плохого в том, что они с давним другом и напарником отца поговорят в присутствии Анны, что особенного в том, что он по-прежнему будет звать ее Корой или просто миссис Кроули, а не сложным «леди Роберт Кроули» или графиней Грэнтэм? Миледи ее называют лишь слуги или малознакомые люди.

Но Кора права, за ней особый пригляд. Там, где самой леди Вайолет позволительна некоторая фамильярность, где Эдит или леди Вирджинии простят оплошность, для Коры установлены жесткие рамки, нарушать которые нельзя. Английские правила этикета будто предупреждали: сначала докажи, что ты изучила нас до тонкостей, что принимаешь нас и не намерена нарушать даже в мелочах, и лишь потом тебе будет позволено это делать. Сравнение с переходом бурной реки по обледенелому мостику было весьма точным, но Кора намеревалась перейти на другой берег.

– Генри, я правда рада вас видеть! И мы обязательно поговорим, вы расскажете обо всех изменениях, которые произошли в Нью-Йорке и Ньюпорте за это время, расскажете о себе и своих планах. Только…

Генри усмехнулся:

– Только не стоит делать этого посреди леса в присутствии одной лишь горничной? Да, вы правы. Возьмите письма, сам я появлюсь в положенное время. Меня пригласила вдовствующая графиня Грэнтэм.

– Да, так лучше, – смутилась Кора, при этом облегченно вздохнув.

Она не догадывалась, вернее, старалась не замечать, что это облегчение больно задело Невилла. Оно говорило о том, что Кора приняла правила поведения, навязанные обществом, и готова поступиться собственными желаниями, чтобы стать своей в этом жестко регламентированном мире.