Литмир - Электронная Библиотека

Судя по звуку, странная докторша не поленилась подтащить к дверям стул, и действительно пристроить что-то — в самом деле, амулет? — на карнизе над створками.

Потом скрипнула сама створка.

— Это от меня. Мало ли кто тут может шляться. Ладно, пока, не кашляй.

Выдав напоследок загадочную фразу, докторша удалилась.

Той ночью ставший уже привычным гость не появился. Дымный призрак, возникавший точно в полночь, по какой-то причине так и не пробрался в палату.

Призрачное облако, что окутывало меня каждую ночь.

Я знала, что это опасно, но мне было все равно. Пусть призрак окажется хищным и попытается убить меня — какая разница?

Нет, больше того — может быть, будет гораздо легче и удобнее, если я умру? У меня не осталось причин влачить существование и дальше, ведь я не чувствовала себя живой. Исчезнуть, раствориться без следа — прекрасный выход.

Протянув руки в привычной темноте, я потрогала лицо, бинты, скрывающие глаза. Зрение скоро должно вернуться. Что же, тогда я уничтожу эти глаза — на этот раз без осечки. Полностью и навсегда.

Сейчас я не видела их, но, если зрение вернется, они снова предстанут передо мной. Если мне снова придется взирать на этот безумный мир… лучше я не буду видеть ничего. Такие глаза мне не нужны. Даже если я больше никогда не увижу дневного света — я готова. Это гораздо лучше чем то, что возникло перед моими глазами, когда я вышла из комы.

Но до этого самого момента я не могла решиться.

Прошлая Шики выколола бы себе глаза без малейшего колебания, но нынешняя «я» остановилась, погрузив себя во временную темноту.

Это так… так недостойно и унизительно.

Лишившись воли к жизни, я не могла найти сил даже для того, чтобы убить себя. Холодная и бесчувственная пустая ракушка, оставшаяся от меня, не желала ничего. Никаких действий, никаких движений, никаких мыслей. Вялая покорность чужой воле и чужим рукам.

Зачем сопротивляться, если какой-то призрак попытается погубить меня? Я не пошевельну даже пальцем.

Мысли о смерти не несли в себе притягательности, но я не могла найти в себе и малейших следов привязанности к жизни.

Если я могу ощущать, чувствовать — будь то счастье или горе, только как исчезнувшая Рёги Шики… то у нынешней «меня» не осталось ни малейшей причины, чтобы жить.

Граница пустоты: часть 04 04

Аозаки Тоуко впервые услышала о девушке по имени Рёги Шики в блаженном мареве послеполуденной сиесты, в один из мирных дней только-только наступившего июня.

Она лениво выслушивала рассказ своего недавно и, в общем-то, нанятого исключительно благодаря капризу помощника — просто, чтобы убить время. Юноша оказался другом Рёги Шики.

Если верить ему, та девушка уже два года провела в глубокой коме — со времени трагического дорожно-транспортного происшествия двухлетней давности. Функции жизнедеятельности организма сохранялись, но никто уже и не надеялся на то, что она когда-нибудь придет в себя. Мало того, складывалось впечатление, что процессы роста и старения в ее теле, где едва заметно тлел огонек жизни, полностью замерли. Вопиющее противоречие поначалу заставило Тоуко отнестись к этой истории скептически. В самом деле, как может прерваться старение организма, сохраняющего свою жизнеспособность?

— Хм-м… Единственное состояние, при котором живые клетки прекращают рост — это смерть. Нет, время не оставляет своим вниманием даже мертвецов, ведь в трупе начинается процесс, называющийся разложением, возвращающий его элементы в естественный круговорот веществ. Прах к праху. Единственное создание, способное замереть, остановиться в потоке времени, сохраняя способность к движению — та кукла, которая так тебя заворожила, заставила бросить все и прийти сюда, Кокуто-кун.

— Но это правда. За все прошедшее после аварии время она не изменилась, не выросла, словно заколдованная. А вы не слышали о других необъяснимых случаях, когда люди впадали в кому, Тоуко-сан?

— Хм-м… — в ответ на вопрос новичка Тоуко задумалась, скрестив руки на груди. — Дай-ка подумать. Был один известный случай за рубежом. Женщина лет двадцати, только что вышедшая замуж, оказалась в коматозном состоянии. Но прошло пятьдесят лет, и она очнулась. Ты не слышал?

Новичок только мрачно покачал головой.

— И какой она была, когда проснулась?

— Вполне заурядной. Словно и не проспала долгие пятьдесят лет. Сознание женщины осталось в том же самом состоянии, как и в двадцать лет — к ужасу ее мужа.

— «К ужасу»?.. Но почему? Разве он не должен был бы обрадоваться выздоровлению супруги?

— Увы, хотя интеллектуально она осталась двадцатилетней, ее тело старилось естественным путем, и она превратилась в семидесятилетнюю старушку. Так и должно быть — лежащий в коме пациент продолжает жить и время не обходит его стороной. Все живое — тленно.

Тоуко помолчала.

— И вот представь семидесятилетнюю бабушку, уверенную в том, что ей двадцать — и пытающуюся объяснить это мужу. А он-то прожил свои семьдесят лет нормально. Ей невозможно было объяснить, что произошло, она отказывалась признать, что пятьдесят лет, бесчувственно промелькнувшие для нее во сне, упали им на плечи всей своей тяжестью. Дело было не в простом упрямстве, она просто не могла принять такую правду. Настоящая трагедия. Невозможно было смотреть, как морщинистая старушка виснет на своем престарелом супруге, словно девочка. Он не мог сдержать слез. Говорили, что он так переживал, что даже не сдержался и в сердцах бросил однажды, что чем так, лучше бы ей и вовсе не просыпаться. Ну, как тебе такая история? Причем, это не выдумка, такое случилось по-настоящему. Извлек какой-нибудь урок?

Как ни удивительно, он лишь спокойно кивнул, несмотря на неприкрытый сарказм, звучавший в словах начальницы. Та продолжала со слегка озадаченной, но ехидной усмешкой:

— Неужели? Ты что-то понял?

Он снова кивнул.

— Кажется, да. Мне уже приходило в голову… может быть, Шики просто не хочет очнуться.

— Звучит так, словно за этим скрывается какая-то история. Чудесно. Так и быть — я выслушаю тебя… хотя бы для того, чтобы развеять скуку.

Цинизм Тоуко заставил его нахмуриться.

— Наверное, не стоит. Тоуко-сан, ваша бесчувственность временами просто поражает.

— В самом деле? Но ведь ты сам завел этот разговор. Так что не стесняйся, продолжай. Что бы там тебе ни казалось, с моей стороны это вовсе не прихоть. Кроме того, Азака частенько поминает эту твою пресловутую Шики. А мне сложно что-то ответить, раз я не знаю, что та была за человек, верно?

При упоминании об Азаке его лицо невольно приняло кислое выражение.

— Давно хотел вас спросить… как так вышло, что вы познакомились с моей сестрой, Тоуко-сан?

— Примерно год назад. Возникла затруднительная ситуация в одном популярном туристическом месте, и я здорово засветилась. Совершенно случайно.

— Да? Хотел бы напомнить, что Азака — наивная и увлекающаяся девочка, и она в таком возрасте, что я переживаю за нее, даже без дополнительных причин. Мне бы не хотелось, чтобы она слушала разговоры обо всех этих сверхъестественных вещах или оказалась вовлечена во что-то… нехорошее.

— Азака — «наивная»?.. Впрочем, твои отношения с сестрой — ваше личное дело. Меня это не касается, и вмешиваться я не собираюсь. Расскажи лучше об этой девочке, о Шики.

Не в силах отказать Тоуко, которая устроилась поудобнее, поставив локти на стол и с интересом глядя на него, он заговорил.

Заговорил, рассказывая о своей странной, не похожей ни на кого, подруге по имени Рёги Шики.

Ему приходилось слышать фамилию Рёги — древнего семейного клана — еще до того, как они оказались одноклассниками на первом году обучения старшей школы. Как ни странно, они подружились, причем он стал единственным, кто сумел преодолеть ледяной барьер отчуждения, которым окружила себя Шики. Она не желала общаться ни с кем, но судьба распорядилась иначе.

Поэтому он стал свидетелем того, как Рёги Шики начала странно и страшно меняться после того, как по городу прокатилась волна слухов о жестоких серийных убийствах — как раз в середине первого года их старшей школы.

5
{"b":"272660","o":1}