Хло Бентон — видение в прозрачном оранжевом платье, которое абсолютно ничего не оставляло воображению, — открыла передо мною двери. Ее большие фиалковые глаза глядели самодовольно, когда она привычно обнажила в улыбке зубы.
— Ее здесь нет. — Нежный голосок звучал с нескрываемым торжеством.
— Вы имеете в виду Вилли? — перебил я.
— Блондинистый гамбургер, — презрительно фыркнула она. — Промчалась с Виктором по холмам и исчезла. Такой восторг! Такое летнее умопомрачение! Легкомысленные любовники в поисках далекого Катая[10] или, вернее, ближайшего мотеля!
— Прелестно! — с готовностью откликнулся я. Брови ее приподнялись, и глаза утратили самодовольство.
— Вас это не беспокоит? Разве вы — не покинутый ветреной девушкой любовник, сломя голову кинувшийся за ней в погоню?
— Кто — я? — На мгновение я уперся в нее давящим взглядом, а затем медленно покачал головой. — Вы настроились не на тот канал.
— Вы можете дурачить меня, но... — Хло поджала губы, — это редко кому удается...
— Мне нужна ваша помощь, — прямо приступил я к делу.
— И ничего сексуального? — капризно спросила она.
— Ни капельки, — подтвердил я. — Думаю, ваше сердце не сможет растопить сейчас даже самое жаркое солнце.
— Вы правы, оно сильно заморожено — холодильник включен постоянно. Размораживается только по ночам в одиночестве. — Она с досадой почесала бровь. — Так, говорите, нужна помощь?
— Это — дом Леолы Смит, и здесь наверняка имеется просмотровый зал, — начал объяснять я. — И может, с шестнадцатимиллиметровым проектором.
— Вот уж чего не ведаю! — Хло слегка пожала плечами. — Там есть все виды.., как они называются?., этих штук и, вполне возможно, и такой. Можете сами взглянуть... Хотите заняться кинобизнесом?
— Еще не знаю, — честно признался я и показал бобину с пленкой. — Это так, предварительный просмотр...
— Звучит интригующе, — отворив дверь пошире, она отступила, давая мне пройти. — А мне можно посмотреть?
Она повернулась, и ее гибкое, подвижное тело, эдакая соблазнительная симфония в оранжевых тонах, стало удаляться от меня. В кинозал.
— Надеюсь, в вашей ленте есть субтитры и отсутствуют эти ужасные дублированные на английский диалоги? — не оборачиваясь, на ходу спросила она.
— Лента не озвучена, — успокоил я Хло, следуя за ней. — Не думаю, что это комедия.
— Всегда любила старые комедии Мак-Сеннета. Самое комическое в них — эти плоскогрудые красотки-купальщицы со ртами, похожими на пчелиное жало. Завернутые в безумное количество марли, они производили впечатление, будто только что перенесли хирургическую операцию по поводу чего-то ужасного! — Она открыла дверь. — Сюда. Надеюсь, у вас хватит технических познаний, Рик? Все эти розетки и прочая чепуха для меня — глубокая тайна.
Аппаратная — даже на мой непросвещенный взгляд — была оснащена по-настоящему профессионально. От про смотрового зала, рассчитанного на несколько дюжин зрителей, она была отделена стеной. Гостей ждали два ряда комфортабельных театральных кресел. Через окошко аппаратной я увидел шестнадцатимиллиметровый проектор, установленный на столе позади кресел.
Хло открыла следующую дверь, ведущую из аппаратной в просмотровый зал, а я занялся установкой бобины на проектор. Тем временем Хло расположилась в одном из кресел заднего ряда как раз передо мной. Я включил проектор, чтобы убедиться, правильно ли заправил ленту, и тут же выключил его.
— Главный выключатель на стене позади вас, — подсказала она, поудобнее устраиваясь в кресле. — Если после столь интригующего ожидания это окажется вестерном, я просто умру от крушения надежд!
Я включил проектор, и на экране появилось прямоугольное светлое пятно. Быстрое вращение линзы сфокусировало изображение, и мы увидели пустую комнату. Точнее говоря, видна была дальняя стена помещения, а две другие оставались вне поля зрения камеры. Я узнал эту комнату и лишь потом сообразил, почему обзор был настолько ограниченным. Это была снятая через глазок в стене третья кабинка обветшавшего мотеля, где я провел прошлую, едва не стоившую мне жизни ночь.
На экране появилась Леола Смит, которая двигалась слишком быстрыми рывками. Скорость ленты выбрана не правильно, мельком подумал я, но сейчас это не важно... Леола, по-видимому, раздергивала змейку платья, когда исчезла из поля зрения. Затем она вновь появилась уже в короткой нижней комбинации, подсела к комоду с зеркалом спиной к камере и начала расчесывать волосы. Потом резко прервала свое занятие и посмотрела на что-то.., щетка замерла в ее руке; лицо исказил явный страх. Она вскочила, когда в кадре появился мужчина. Со странной ухмылкой на лице он направился к ней...
Мужчине было под сорок. Он был высокого роста, плотного телосложения. Черные жесткие волосы уже начали отступать со лба. На левой стороне лица выделялся шрам, который начинался надо ртом и сбегал к под бородку. Теперь я рассмотрел, что его странная ухмылка — вовсе не кривая улыбка, а результат перекошенного шрамом рта. Он держал в руке револьвер. Мужчина заговорил, его губы быстро задвигались. И мне вдруг представилось, что на экране сейчас появятся титры — что-то вроде “Злодей все еще преследует ее”.
Леола гневно отвечала ему; они горячо спорили; их губы беззвучно шевелились; при этом она все время встряхивала головой. Его правая рука вдруг вцепилась в вырез комбинации и сорвала ее, оставив Леолу совершенно голой; она пыталась прикрыться руками; мгновенье спустя ее ногти впились в его лицо; он без труда перехватил ее руки; лицо Леолы исказило бессильное бешенство, когда он начал медленно выворачивать ей руки; затем грубо подтянул ее к себе. Далее, освобождая правую руку, он бросил револьвер на комод; она пыталась отвернуться от него, а он, запустив пальцы в ее волосы, запрокинул ее голову так, что она уже не могла уклониться от его губ; он удерживает ее извивающееся обнаженное тело, крепко прижимая к себе несколько секунд, а потом вдруг резко отпускает; Леола отскакивает назад; видно, что она о чем-то просит его, а он только отрицательно мотает головой; слезы заливают ее лицо; она продолжает упрашивать его, в отчаянии хватает щетку для волос и пытается ударить его; он небрежным движением отбрасывает ее руку, что-то говорит; выражение ее лица медленно меняется — от отчаяния до отчаянной решимости; он, закинув голову, хохочет; ее рука тянется к комоду.., хватает револьвер, медленно направляет дуло пистолета ему в грудь; он что-то говорит и снова хохочет; он продолжает смеяться, когда она нажимает на спусковой крючок...
Небольшое облачко полупрозрачного дыма вырывается из дула револьвера; мужчина оторопело смотрит на Леолу, его нижняя челюсть отвисает, колени подгибаются, и он валится набок; ударившись о комод, его тело переворачивается и мешком падает на пол; Леола роняет револьвер.., смотрит вокруг пустыми глазами.., затем начинает кричать...
Ее неслышимый крик, кажется, разрывает барабанные перепонки... Наконец изображение на экране мигнуло, пропало и сменилось белым прямоугольником. Я выключил проектор, и зал заполнила давящая тишина.
— Я, по-моему, заболеваю, — слабым голосом пожаловалась Хло. — Ты понимаешь хоть что-нибудь? Это даже хуже, чем старые немые фильмы. Все так ужасно, что смотреть совершенно невозможно. Просто даже неприлично. Нужно уничтожить эту ленту. Несомненно!
Обращенное ко мне лицо стало бледным.
— Тогда мы сможем попытаться забыть, что видели ее вообще!
Я покачал головой.
— Ничего это не изменит. Уж будь уверена, где-то есть и копии!
— Ублюдок! — возмущенно прошептала она. — Грязный, мерзкий подонок!
— Кто? — не понял я.
— Толвер, конечно!
— Так ты узнала, что это Толвер?
— Думаешь убедить меня, что не слышал уж-жасного рассказа Виктора, как Толвер едва не убил его на яхте Эммануэля? — Хло недоверчиво покачала головой. — Ты должен был слышать все это. Ведь ты знаком с Виктором уже не пять минут! Я слышала все это не менее тысячи раз — как он, нагрузившись, попытался заняться девушкой Толвера, как тот напал на него с ножом. И как, если бы не какой-то Кери, Толвер изрезал бы его на кусочки. Как этот Кери отобрал нож после того, как его нога была почти перерублена. Как потом резанул по физиономии Толвера — отсюда и шрам на его левой щеке.
