1927 Звенья Пятнадцатилетию комсомола Вспоминаю С истинным восторгом То, чего не знала просто ты: Героизм, Одетый в гимнастерку Неправдоподобной красоты. Вот они — Встают передо мною Юноши В семнадцать-двадцать лет Недоступной И живой стеною Ныне воспеваемых Побед. Без сапог, Не чесаны, Не бриты!.. Но щетиной Этих юных лиц Были, как штыками, Перерыты Все обозначения Границ. Под огнем, В затрепанных обмотках, Сквозь огромный азиатский Дождь С песней, С жаром, С кровью в сердце… Вот как Шла к бессмертью Наша молодежь… От Владивостока И до Польши Проведен Пунктир кровавый Тел. Но спроси… поставь любого… Больше Ничего никто и не хотел. Да и так ли мало Быть пунктиром Или историческим звеном Между старым и грядущим Миром? Мы и не мечтали об ином. Но, трудясь До белого каленья, Бедствуя И плавя мрамор зим, Мы откроем Новым поколеньям Путь в грядущее, Как двери в… магазин. И когда, Не кончив песнопенье, Трупом я свалюсь среди других, Пусть по мне, Как по одной ступени, Прогремит победа молодых. 1933 Искры …Пуля, им отлитая, отыщет грудь мою Н. Гумилев Я следил за небом робко, Где — впопад и невпопад — Как по спичечной коробке Чиркал спички звездопад. Так вот некогда горела, Рассказал бы я тебе, Трубка старого карела В достопамятной избе. Так когда-то не без риску, Корпус лихо накреня, Высекал я насмерть искры Из армейского кремня! Да, ни в хижине чухонца, Ни в крутом седле бойца Ни звезды своей, ни солнца Не сыскал я до конца. Где-нибудь в немецкой Туле, Нами занятой в бою, Отливает мастер пулю — Искру, стало быть, мою… 1938
Комсомольская песня Мальчишку шлепнули в Иркутске. Ему семнадцать лет всего. Как жемчуга на чистом блюдце, Блестели зубы У него. Над ним неделю измывался Японский офицер в тюрьме, А он все время улыбался: Мол, ничего «не понимэ». К нему водили мать из дому. Водили раз, Водили пять. А он: — Мы вовсе не знакомы!.. — И улыбается опять. Ему японская «микада» Грозит, кричит: — Признайся сам!.. — И били мальчика прикладом По знаменитым жемчугам. Но комсомольцы На допросе Не трусят И не говорят! Недаром красный орден носят Они пятнадцать лет подряд. …Когда смолкает город сонный И на дела выходит вор, В одной рубашке и кальсонах Его ввели в тюремный двор. Но коммунисты На расстреле Не опускают в землю глаз! Недаром люди песни пели И детям говорят про нас. И он погиб, судьбу приемля, Как подобает молодым: Лицом вперед, Обнявши землю, Которой мы не отдадим! 1934 Песня об убитом комиссаре Близко города Тамбова, Недалеко от села, Комиссара молодого Пуля-дура подсекла. Он склонялся, Он склонялся, Падал медленно к сосне И кому-то улыбался Тихо-тихо, как во сне. Умирая в лазарете, Он сказал: — Ребята… тут Есть портрет… Елизавета — Эту девушку зовут. Красным гарусом расшитый — Вот он, шелковый кисет! Ну, так вы ей… напишите, Что меня… в помине нет… Мы над ним Не проронили Ни единого словца. Мы его похоронили Честь по чести, как бойца. Но тамбовской ночью темной, Уцелевшие в бою, Мы задумались, И вспомнил Каждый девушку свою… …Я хотел бы, дорогая, Жизнь свою прожить любя. Жить — любить. И, умирая… Снова вспомнить про тебя!.. |
