Сверкающую чистотой комнату в задней половине дома, поодаль от остальных, вдова Блэкстоун держала специально для Майкейи, и он мог занять ее в любое время, когда бы ни приехал. Майкейя и Джереми бесшумно проскользнули в объятый темнотой дом, и когда вошли в комнату Майкейи, тот сразу зажег свечу. Стул, бюро, кровать, застеленная ветхим одеялом, под которым угадывался такой же ветхий матрас. Умывальник с висевшим над ним крохотным потрескавшимся зеркалом и несколько крючков на стене довершали убранство комнаты.

На бюро хозяйка всегда предусмотрительно держала бутылку виски и несколько стаканов. Сбросив верхнюю одежду и швырнув ее на кровать, Майкейя налил себе и Джереми по изрядной порции виски, жестом предложил Джереми сесть на стул, а сам плюхнулся на кровать и полулежа принялся потягивать виски.

При тусклом свете свечи он внимательно изучал Джереми. Да, годы не пощадили беднягу. Его бледное, изборожденное морщинами, измученное лицо обрамляли сильно поредевшие светло-каштановые волосы, запавшие глаза, оттененные синими кругами, лихорадочно блестели. Тщедушный от рождения, Джереми выглядел сейчас еще более худым, чем в их последнюю встречу, и казался еще меньше. Очень сдали нервы. Он все время ерзал на стуле, вскакивая при малейшем шорохе. Темные глаза испуганно бегали, он то и дело озирался по сторонам, словно ждал нападения.

Майкейя, Джереми и Орвейл были закадычными друзьями до того дня, пока Джереми и Орвейл не отправились в свою злополучную торговую экспедицию. Они даже успели провернуть несколько делишек, а Джереми стал напарником Майкейи в двух ограблениях.

К этой троице присоединился Джем, и все четверо приобрели славу отъявленных мошенников. Но чаще они работали в одиночку, объединялись лишь в тех случаях, когда это сулило хорошие барыши или же того требовала необходимость. Майкейя считался среди них признанным лидером не только благодаря своим личным качествам, но еще и потому, что был на несколько лет старше остальных, то есть более опытным негодяем и матерым убийцей. Джереми всегда находился в подчинении у Орвейла или Майкейи. И раз уж Орвейла не стало, Майкейя нисколько не удивился, что Джереми после длительного пребывания в испанской тюрьме пришел прямо к нему.

— Все ясно, — сказал он, поглаживая стакан с виски. — Ты долго сидел в тюрьме, и теперь тебе нужны деньги и крыша над головой. За этим ты и пришел ко мне. — В надежде на солидный куш Майкейя проявил необычайную щедрость и покровительственным тоном произнес: — Оставайся здесь и живи сколько хочешь, а что касается остального… — Он загадочно улыбнулся. — Я тут подрядился обделать одно дельце за кругленькую сумму. Могу и тебя взять в долю. Кое-что перепадет.

Джереми скривил губы, в которых не было ни кровинки, отпил из стакана и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалил:

— Лучше я возьму тебя в долю, у меня дельце поинтереснее. Золото ацтеков! — Джереми блеснул глазами.

К немалому удивлению Джереми, его слова не произвели на Майкейю должного впечатления. Он окинул бывшего напарника презрительным взглядом и равнодушно сказал:

— Я смотрю, ты окончательно свихнулся в тюрьме!

— Нет! Нет! — с жаром запротестовал Джереми, который даже представить себе не мог, что Майкейя ему не поверит. — Это истинная правда, клянусь!

И столько было в его тоне искренней убежденности, что Майкейя с любопытством посмотрел на Джереми своими синими холодными глазами.

— Расскажи, что хотел, — произнес он наконец.

Вне себя от радости, что Майкейя готов его выслушать,

Джереми соскользнул со стула и, опустившись на колени у кровати, стал взахлеб рассказывать о том, что ему пришлось пережить. О злополучной поездке в Испанский Техас вместе с Орвейлом в 1804 году, об убитом индейцем человеке, о том, как наткнулся на испанский патруль, после чего одиннадцать лет отсидел в тюрьме. Все это время Джереми хранил ужасную тайну и сейчас, рассказав ее Майкейе, почувствовал облегчение. Свеча в глиняном подсвечнике догорала, бутылка виски была почти пуста, когда Джереми закончил свое повествование.

Несколько секунд, показавшихся Джереми вечностью, Майкейя пристально смотрел на него. До этого Майкейя никогда не верил байкам о сокровищах, тем более о золоте ацтеков, и презирал искателей кладов. Не один идиот потратил годы жизни, надеясь отыскать богатства знаменитого негодяя Сэма Мейсона, которые, по слухам, были спрятаны в одной из пещер. Майкейя даже слушать не хотел все эти глупости. Но когда Джереми упомянул в своем рассказе Бласа Давалоса, а потом Саванну, Майкейя не мог остаться равнодушным. В отличие от Джереми он не верил всему, что тот рассказал, однако понимал, что с помощью этой информации сможет затащить Саванну в постель.

— Итак, Саванна О'Раук хранит золотой браслет и карту, по которой можно разыскать золото ацтеков, верно? — потягивая виски, пробормотал Майкейя, обращаясь скорее к самому себе, чем к Джереми.

Джереми усиленно закивал:

— Перед смертью испанец сказал: «Это спрятано у Саванны». А может, карта у Джейсона? — заколебался он.

Майкейю нисколько не интересовал Джейсон, по крайней мере сейчас. Главное — Саванна. Допив остаток виски и резко выпрямившись, он сказал:

— В настоящий момент это не имеет значения. Где Саванна О'Раук, знаю. Об остальном подумаем в свое время.

Джереми был поражен. Вера в могущество Майкейи возросла.

— Ты знаешь, где она? — вне себя от изумления, спросил он. Майкейя кивнул:

— Да! Можешь не сомневаться! Обтяпаем одно маленькое дельце и отправимся к ней. По-дружески потолковать о папочке!

— К черту дело! Забудь о нем! — воскликнул Джереми с лихорадочным блеском в глазах. — Ведь речь идет о золоте! И Саванна расскажет, как его найти!

— Но без денег нам далеко не уйти, — холодно заметил Майкейя. — Прикончим уважаемого Сент-Клэра, набьем мошну, чтобы в пути себе ни в чем не отказывать, и отправимся в Техас за золотом.

Упрямо вздернутый подбородок Майкейи говорил о том, что дальнейший спор бесполезен.

— Как собираешься убивать Сент-Клэра? — сердито спросил Джереми.

— Не знаю, — весело ответил Майкейя, — но мучить его не стану, быстренько отправлю беднягу на тот свет.

Между тем ничего не подозревавший Адам Сент-Клэр в это время занимался любовью, со всей силой страсти ублажая прехорошенькую женщину. Причем делал это виртуозно и с блеском, поскольку в свои тридцать четыре года имел в подобных делах богатый опыт. Однако делившей с ним постель леди нужно было совсем другое.

Шесть месяцев назад Бетси Эшер приехала в Натчез с братом Чарльзом навестить свою старшую замужнюю сестру Сьюзен Джеффрис и, как только увидела Адама Сент-Клэра, высокого элегантного длинноногого красавца с насмешливыми сапфировыми глазами и черными вьющимися волосами, тотчас же решила покорить его сердце. И не только потому, что он был богат и имел знаменитую плантацию Белл-Виста. Просто она воспылала к нему страстью и буквально преследовала его, не обращая внимания на недовольство брата, считавшего, что Бетси должна выйти замуж за человека более серьезного и покладистого. Однако Бетси слушать ничего не хотела. Ей нужен был только Адам, и она упорно шла к своей цели.

Адам был высоким, под два метра, широкоплечим и стройным, к тому же настоящим красавчиком, неизменно привлекавшим к себе внимание. Если добавить к этому дьявольское обаяние, можно не удивляться, что Бетси буквально потеряла голову. Но ей мало было ухаживаний и даже любовных игр: так уж случилось, что в свои двадцать шесть она все еще была не замужем и решила во что бы то ни стало выйти за богача. Адам же был не только богат, он буквально сводил ее с ума, но серьезных намерений по отношению к ней явно не имел.

Бетси вполне устраивала его в постели, он доводил ее до исступления своими ласками, и она стонала от наслаждения. Но жениться на ней у него не было ни малейшего желания. А именно к этому Бетси стремилась с того самого момента, как ее огромные зеленые глаза встретились с его темно-синими на приеме, устроенном ее сестрой, чтобы представить Бетси всем достойным молодым людям, жившим по соседству.