Мистер Шеперд. Да, это я.

Мистер Равеннер. Значит, мы можем сделать вывод, что в документах идет речь о вас. И это вы проживали в мексиканской штаб-квартире известного коммунистического лидера сталинской большевистской революции Леонадовича Троцкого.

Мистер Шеперд. Кого, простите?

Мистер Равеннер. Отвечайте на вопрос.

Мистер Шеперд. Я лишь хочу уточнить. Вы говорите о Льве Давидовиче Троцком, вожде международного движения против Сталина? Ваша комиссия вызывала его в качестве свидетеля.

Мистер Равеннер. Отвечайте на вопрос. Вы работали у Троцкого?

Мистер Шеперд. Да.

Мистер Равеннер. В качестве кого?

Мистер Шеперд. Повара, секретаря-переписчика, иногда чистил кроличьи клетки. Но обычно комиссар предпочитал лично копаться в навозе.

Мистер Вуд. Я призываю соблюдать порядок!

Мистер Равеннер. Вы говорите, что были его секретарем. Вы хотите сказать, что помогали готовить документы, целью которых было поднять коммунистическое восстание?

(Свидетель не ответил.)

Мистер Вельде. Мистер Шеперд, если хотите, вы можете прибегнуть к Пятой поправке.

Мистер Шеперд. Я не знаю, как ответить. Вы сказали «помогал готовить документы». Я был переписчиком. Иногда я не понимал ни слова в том, что печатаю. Я совершенно не разбираюсь в политике.

Мистер Никсон. Разве сварщик корпуса бомбы не несет ответственности за разрушения, которые она причиняет, лишь на том основании, что он не знает физики?

Мистер Шеперд. Хороший вопрос. Наши военные заводы производят оружие, которое мы продаем почти во все страны мира. Значит ли это, что во всех войнах мы воюем против всех?

Мистер Равеннер. Мистер Шеперд, на все дальнейшие вопросы вы должны отвечать «да» или «нет». Еще одна дерзость, и я привлеку вас за неуважение к Конгрессу. Вы помогали готовить коммунистические документы для вышеупомянутого Троцкого, вождя большевистской революции?

Мистер Шеперд. Да.

Мистер Равеннер. Вы до сих пор общаетесь с товарищем Троцким?

(Продолжительное молчание.)

Мистер Шеперд. Нет.

Мистер Равеннер. Вы прибыли в Соединенные Штаты сразу после того, как служили у него?

(Пауза.)

Мистер Равеннер. Да или нет?

Мистер Шеперд. Простите, не могли бы вы пояснить вопрос?

Мистер Равеннер. Отвечайте, да или нет. Ваше последнее место жительства, перед тем как вы приехали в Соединенные Штаты в сентябре 1940 года, — штаб-квартира вождя мировой революции Троцкого на улице Морелос в Койоакане, пригороде Мехико?

Мистер Шеперд. Да.

Мистер Равеннер. Правда ли, что в этом самом доме было совершено несколько актов шпионажа и насилия, напрямую связанных с тайной полицией Иосифа Сталина?

Мистер Шеперд. Да. Но совершены они были против нас.

Мистер Равеннер. Вы сказали, что не разбираетесь в политике, поэтому сосредоточьтесь, пожалуйста, чтобы ответить на один простой вопрос. Вы прибыли в США из штаб-квартиры Троцкого, чтобы устроить государственный переворот, несмотря на то что плохо разбираетесь в политике? Я хочу услышать прямой ответ. Да или нет.

Мистер Шеперд. Нет.

Мистер Равеннер. Тогда с какой целью вы прибыли в Соединенные Штаты?

Мистер Шеперд (пауза). Да или нет?

Мистер Равеннер. В этом случае можете дать развернутый ответ.

Мистер Шеперд. Я привез картины в музеи Нью-Йорка.

Мистер Никсон. Видимо, серьезное оказалось дело, раз вы задержались на целых десять лет. Даже «Сирс Робак» доставляет заказы быстрее.

(Смех в зале.)

Мистер Равеннер. И какова основа этих картин?

Мистер Шеперд. Холст, масло.

(Смех в зале.)

Мистер Вуд. Мистер Шеперд, мы не дураки. Мы прекрасно видим, что вы издеваетесь над присутствующими. Я делаю вам последнее предупреждение. Отвечайте на вопросы прямо. Какого рода картины вы тайком провезли в Соединенные Штаты?

Мистер Шеперд. Написанные в жанре сюрреализма. Картины были ввезены легально, со всеми необходимыми таможенными документами. Думаю, эти бумаги можно найти в архивах музеев.

Мистер Равеннер. Это были картины мексиканского художника Диего Риверы, широкого известного коммуниста?

Мистер Шеперд. Нет.

Мистер Равеннер. Нет?

Мистер Вуд. Не забывайте, мистер Шеперд, что вы под присягой.

Мистер Шеперд. Эти картины были написаны не мистером Риверой.

(Конгрессмены Вуд и Верн посовещались с мистером Равеннером и просмотрели документы.)

Мистер Равеннер. Эти картины принадлежали семье Диего Риверы или ему лично? Отвечайте на вопрос.

Мистер Шеперд. Они были написаны его женой, художницей Фридой Кало.

Мистер Равеннер. Значит, вы признаетесь, что общались с мистером и миссис Диего Ривера, активными сторонниками коммунизма?

Мистер Шеперд. Да.

Мистер Равеннер. С какой целью?

Мистер Шеперд. В случае, о котором вы упомянули, я сопровождал картины миссис Риверы в нью-йоркские галереи.

Мистер Равеннер. Вас наняли для того, чтобы вы перевезли груз через границу Соединенных Штатов. Где вы остались почти на десять лет. В моих документах указано, что всего было восемь ящиков; некоторые такие большие, что одному человеку не поднять.

Мистер Шеперд. Верно. Мы везли их с вокзала на тележке.

Мистер Равеннер. Вы знаете, что именно перевозили? Вы сами упаковывали ящики?

Мистер Шеперд. Нет. У меня был список с названиями картин.

Мистер Равеннер. Значит, вы тайно провезли в страну большие ящики с неизвестным содержимым. Из штаб-квартиры одного из самых опасных коммунистов соседних стран. Я вас правильно понял?

(Обвиняемый кратко посовещался с вышеупомянутым другом Артуром Голдом.)

Мистер Шеперд. Господин конгрессмен, ничего не взорвалось.

Мистер Вуд. Что вы сказали?

Мистер Шеперд. Я вез произведения искусства. Вы намекаете на преступление, которого я не совершал.

Мистер Вуд. Тогда я поставлю вопрос иначе. Можно ли назвать эти так называемые произведения искусства коммунистической пропагандой?

Мистер Шеперд. Я считаю, сэр, что у каждого свое представление об искусстве.

Мистер Равеннер. Не могли бы вы выражаться яснее? Какова была цель неизвестных предметов, которые вы ввезли в страну?

Мистер Шеперд. Я могу говорить откровенно?

Мистер Равеннер. Да, отвечайте своими словами.

Мистер Шеперд. Цель искусства — облагораживать душу или оплачивать больничные счета. Или даже и то и другое. Оно помогает помнить или забыть. Если в вашем доме мало окон, можно повесить картину и наслаждаться видом. Целой другой страной, если хотите. Если ваша супруга не блещет красотой, можно любоваться на милое личико, не опасаясь скандала.

(Смех в зале.)

Картина может быть написана на стене дома для всеобщего обозрения или заперта в особняке. Первые полотна, которые продала миссис Кало, купил ваш знаменитый киноактер, Эдвард Г. Робинсон. Если я в чем разбираюсь, так это в искусстве. У книги те же цели, о которых я упомянул; больше всего она подходит для дома, в котором мало окон. Искусство само по себе ничто, пока не попадет в чей-то дом. Американцам были нужны картины миссис Кало, и я их привез.

(Молчание в зале.)

Вы спросили, почему я задержался здесь так долго. Постараюсь ответить. В Мексике у людей много песен и ярких красок; мне всегда казалось, что искусства у них больше, чем надежд. Здесь же у людей полно надежд, но почти нет песен. Они не поют, они включают радио. Им нужны были истории. И я решил попробовать создавать искусство для тех, кто живет надеждой. Потому что наоборот — порождать надежды для тех, кто живет искусством, — у меня получалось плохо. Америка — страна самых больших надежд, которые только можно себе представить. Мои соседи сдавали в металлолом шпильки для волос и дверные петли, чтобы их переплавили и построили корабль. Я тоже хотел быть полезным стране. Поэтому я остался.