Прежде нежели обратиться к следствиям этого великого события, бросим взгляд на состояние других европейских народов в означенное время. В других странах Европы в половине IX века происходили явления также великой важности. Знаменитая роль франкского племени и вождей его кончилась в начале IX века, когда оружием Карла Великого политические идеи Рима и римская Церковь покорили себе окончательно варварский мир и вождь франков был провозглашен императором римским. Духовное единство Западной Европы было скреплено окончательно, с помощью Рима; теперь выступало на сцену другое, новое начало, принесенное варварами, германцами на почву империи, теперь начинается материальное распадение Карловой монархии, начинают вырабатываться отдельные государства, члены западноевропейских конфедераций; IX век был веком образования государств как для Восточной, так и для Западной Европы, веком великих исторических определений, которые действуют во все продолжение новой европейской истории, действуют до сих пор. В то время, когда на западе совершается трудный, болезненный процесс разложения Карловой монархии и образования новых государств, новых национальностей, Скандинавия, эта старинная колыбель народов, высылает многочисленные толпы своих пиратов, которым нет места на родной земле; но континент уже занят, скандинавам нет более возможности двигаться к югу сухим путем, как двигались их предшественники, им открыто только море, они должны довольствоваться грабежами, опустошением морских и речных берегов. В Византии происходит также важное явление: богословские споры, волновавшие ее до сих пор, прекращаются; в 842 году, в год восшествия на престол императора Михаила, с которого наш летописец начинает свое летосчисление, созван был последний, седьмой вселенский собор для окончательного утверждения догмата, как будто бы для того, чтоб этот окончательно установленный догмат передать славянским народам, среди которых в то же самое время начинает распространяться христианство; тогда же, в помощь этому распространению, является перевод священного писания на славянский язык, благодаря святой ревности Кирилла и Мефодия.

По следам знаменитых братьев обратимся к нашим западным и южным соплеменникам, судьбы которых должны обратить на себя наше особенное внимание. По своему положению западные славяне должны были с самого начала войти во враждебные столкновения с германцами, сперва с турингами, а потом с франками. У последних Каролинги сменили Меровингов. Германские племена соединились в одну массу; дух единства, принятый германскими вождями на старинной почве Римской империи, не переставал одушевлять их, руководить их поступками; потомок Геристаля принял титул римского императора; располагая силами Западной Европы, Карл Великий двинулся на Восточную с проповедию римских начал, единства политического и религиозного. Что же могла противопоставить ему Восточная Европа? Народы, жившие в простоте первоначального быта, разрозненные и враждебные друг другу. Легко было предвидеть, что новый Цезарь получит такие же успехи над младенствующими народами Восточной Европы, какие старый Цезарь получил некогда при покорении варварского народонаселения Европы Западной. По смерти Карла Великого преемники его уже не могли с таким постоянством и силою действовать против славян, и между последними видим стремление к самостоятельности, чем особенно отличаются князья моравские. Но эти князья должны были понимать, что для независимого состояния славянского государства прежде всего была необходима независимая славянская церковь; что с немецким духовенством нельзя было думать о народной и государственной независимости славян; что с латинским богослужением христианство не могло принести пользы народу, который понимал новую веру только с внешней, обрядовой стороны и, разумеется, не мог не чуждаться ее. Вот почему князья моравские должны были обратиться к Византийскому двору, который мог прислать в Моравию славянских проповедников, учивших на славянском языке, могших устроить славянское богослужение и основать независимую славянскую церковь; близкий и недавний пример Болгарии должен был указать моравским князьям на этот путь. Со стороны Византии нечего было опасаться притязаний, подобно германским; она была слишком слаба для этого, и вот из Моравии отправляется в Константинополь посольство с просьбою о славянских учителях; просьба исполнена: знаменитые братья Кирилл и Мефодий распространяют славянское богослужение в Моравии и Паннонии.

Но не западным славянам суждено было основать среди себя независимую славянскую церковь: в последние десятилетия IX века на границах славянского мира явились венгры. Политика дворов – византийского и немецкого – с самого начала обратила этот народ в орудие против славян, греки обратили их против болгар, немцы – против моравской державы. К несчастию для последней, в 894 году умер знаменитый князь ее Святополк, в то время, когда западным славянам нужно было сосредоточить все свои силы для отпора двум могущественным врагам – немцам и венграм; моравские владения разделились на части между сыновьями Святополка; вражда последних погубила страну, которая стала добычею венгров. Разрушение Моравской державы и основание Венгерского государства в Паннонии имели важные следствия для славянского мира, славяне южные были отделены от северных; уничтожено было центральное владение, которое начало было соединять их, где произошло столкновение, загорелась сильная борьба между Востоком и Западом, между германским и славянским племенем, где, с помощью Византии, основалась славянская церковь; теперь Моравия пала, и связь славян с югом, с Грециею рушилась; венгры стали между ними. Славянская церковь не могла утвердиться еще, как была постигнута бурею, отторгнута от Византии, которая одна могла дать ей питание и укрепление. Таким образом, с уничтожением самой крепкой связи с Востоком западные славяне должны были по необходимости примкнуть к западному римскогерманскому миру и в церковном и в политическом отношении. Самостоятельное славянское государство могло образоваться и окрепнуть только на отдаленном востоке, куда не достигали западные влияния, ни материальные, ни духовные. К судьбе этогото государства мы теперь и обратимся.

Мы видели, как среди северных племен явился князь, призванный для установления наряда в земле, взволнованной родовыми усобицами. Установление наряда среди племен, сосредоточение их около одного правительственного начала, дало им силу; этою силою северных объединенных племен князья пользуются для того, чтоб подчинить себе, сосредоточить под своею властью и остальные племена, обитавшие в нынешней Средней и Южной России. Теперь предстоит нам вопрос: в каких же отношениях нашелся князь к племенам, призвавшим его и к подчинившимся впоследствии? Для решения этого вопроса должно обратиться к понятиям племен, призвавших власть. Летописец прямо дает знать, что несколько отдельных родов, поселившись вместе, не имели возможности жить общею жизнию вследствие усобиц; нужно было постороннее начало, которое условило бы возможность связи между ними, возможность жить вместе; племена знали по опыту, что мир, наряд, возможен только тогда, когда все живущие вместе составляют один род, с одним общим родоначальником; и вот они хотят восстановить это прежнее единство, хотят, чтоб все роды соединились под одним общим старшиною, князем, который ко всем родам был бы одинаков, чего можно было достичь только тогда, когда этот старшина, князь, не принадлежал ни к одному роду, был из чужого рода. Они призвали князя, не имея возможности с этим племенем соединять какоелибо другое новое значение, кроме значения родоначальника, старшего в роде.

Из этого значения князя уяснится нам круг его власти, его отношения к призвавшим племенам. Князь должен был княжить и владеть по буквальному смыслу летописи; он думал и гадал о своем владении, как старшина о своем роде, думал о строе земском, о ратях, об уставе земском; вождь на войне, он был судьею во время мира; он наказывал преступников; его двор – место суда, его слуги – исполнители судебных приговоров; всякая перемена, всякий новый устав проистекал от него. Но если круг власти призванного князя был такой же, какой был круг власти прежнего родоначальника, то в первое время на отношениях князя к племенам отражалась еще вся неопределенность прежних родовых отношений, которой следствия и постепенное исчезновение мы увидим после; теперь же мы должны обратиться к вопросу первой важности, а именно: что стало с прежними родоначальниками, прежними старшинами, князьями племен? Удержали ли они прежнее значение относительно своих родов и, окружив нового князя из чужого рода, составили высшее сословие, боярство с важным земским значением, с могущественным влиянием на остальное народонаселение? Соединение многих родов в одно тело, с одним общим князем во главе, необходимо должно было поколебать значение прежних старшин, родоначальников; прежняя тесная связь всех родичей под властию одного старшины не была уже теперь более необходима в присутствии другой высшей, общей, власти. Само собою разумеется, что это понижение власти прежних родоначальников происходило постепенно; мы еще видим некоторое время старцев, участвующих в советах князя, прежде нежели явились всеобщие советы или веча; но общественная жизнь, получая все большее и большее развитие, условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежнее представительное значение старшин в целом роде должно было малопомалу исчезать.