город Фоджио возвратились в подданство его величеству, и
тогда я рассудил, что настало время сойти с судов и
действовать на сухом пути.
Командир эскадры нашей, капитан Сорокин, коего я просил
снабдить меня войском для сухопутных действий, сколько он на
сие отделить может, удовлетворя сей просьбе, превзошел мое
ожидание: он высадил на берег почти весь экипаж, за
исключением только необходимо нужного числа людей для караула и
управления судов. Усердие сего начальника к общему благу
и готовность его содействовать моим предположениям решили
жребий целого королевства. Мы собрали 230 солдат, несколько
матросов и канониров — всего 450 человек; ибо в Барлетте
оставили мы один большой фрегат, коего экипаж уже после
к нам присоединился.
С сею малою армиею, к коей прибавилось человек 60
конных— из молодых людей города Манфредонии и 30 наших
морских солдат с 6-ю полевыми пушками, вошел я в Фоджио
22 майя, то есть на другой день бывающей там ярманки.
Немедленно за сим область Капитаната и графство Молиза
предались нам добровольно, так что в полторы суток почти все
города и села обширных сих провинций успели прислать ко мне
депутатов, в числе коих были и от подданных местностей наших,
что в графстве Молиза.
Между тем получили мы известие, что колонна в 2000
бунтовщиков идет в Пулию. Я решился итти прямо ей навстречу.
Дошед до Монте-Калвелло, остановились мы в 10 милях от
Фоджио — в одной из самых крепких позиций — и ожидали там
неприятеля. Движение сие произвело удивительное действие.
Я старался всегда всеми мерами скрывать точное число наших
войск, а потому одна весть, что идут российские войска,
привела мятежников в такой трепет, что они опрометью побежали
назад. Сим ободрились все окружные области, и все вообще
восстали против извергов сих угнетавших, кои теперь почти все
истреблены. С сего часа явно начала восставать королевская
партия. Ариано, Монтефуеко, Авелино, Нола, Беневенто не
замедлили прислать ко мне депутатов, так что когда мы оставили
Монте-Калвелло, что случилось 30-го июня, ровно через три
недели после нашего отъезда из Бриндизи, все даже до ворот
Неаполя было покорено.
Итак, только 550 человеками российских войск удалось мне
в двадцать дней подчинить опять королевской власти большую
часть провинции Отрантской, всю Барийскую, всю Монте-Гар-
гано, весь Капитанат, все графство Молизу, часть Базиликато,
провинцию Монтезуно и, наконец, всю землю Лабур, даже до
стен столицы. Но сего еще не довольно: внезапный1 переход
сей из-под ига безначалия под благотворную защиту
монархического правления произведен без пролития единой капли крови,
посреди беспрестанных торжеств, примирений, веселий и при
благодарственных восклицаниях народа.
Конечно, не было перед сим никогда примера подобного сему
происшествию, и лишь российским войскам удобно было
сотворить такое чудо! Какое мужество! Какая подчиненность! Их
боготворят здесь, и память о них требует запечатленного в роды
родов во всех сердцах обитателей нашего отечества.
Прежде, нежели начну повествование о дальнейших подвигах,
считаю долгом сообщить, что при Монто-Кальвелло капитан флота
Белле, начальник малой армии нашей, построил небольшое
укрепление, которое почтили мы названием крепости Св. Павла
(Fort St. Paul).
Наконец, 4 июля соединились мы при Ариано с армиею кар-
динала Руффо. 9-го все соединенные войска сделали переход
к Авелино, 11-го к Ноле, а 13-го к Неаполю, взяв того дня
штурмом крепости Гранателло, Дель-Арсои-Бильено, обезоружив
канонерские лодки, которыми командовал изменник Карагиолло,
и истребив остатки шаек бунтовщиков.
Но 14-го числа войска российские увенчались беспримерною
славою. Узнав, что около тысячи мятежников напали при Пор-
тичи на малый отряд наших войск, послали мы туда 125 человек
всегда победоносного войска с двумя полевыми орудиями, кои
прибыли на место сражения в самое то время, когда
превосходство сил злодеев принудило было войска королевские к
отступлению. После нескольких пушечных выстрелов герои ударили
в штыки и в одно мгновение одержали победу. Бунтовщики
потеряли 300 человек убитыми и 60 пленными, 5 пушек, 25
лошадей и одно знамя; остатки их рассеяны совершенно. У нас убито
только три человека и несколько раненых, которые, однако,
теперь уже все здоровы.
Вам должно быть известно, что несколько дней у нас
продолжалось беспокойство в народе: над якобинцами, истинными и
мнимыми, жестокие производились истязания, грабежи и
неистовства как от народа, так и от легких войск. Но россияне во все
сие время занимались лишь укрощениями предававшихся ярости
и восстановлением тишины. Целые восемь дней ими лишь одними
хранилось общее спокойствие, и они единодушно всеми жителями
провозглашены спасителями города. При осаде Сент-Яго
отправляли они должности пионеров, артиллеристов и простых солдат
и много способствовали к завоеванию сего города. К несчастию,
убит при сей осаде храбрый офицер Аробелла и три матроса,
да несколько ранено.
Весь урон с нашей стороны по сей день состоит в одном
офицере и шести рядовых убитых. Потеря ничем не вознагради-
мая, ибо каждый россиянин есть герой, но весьма малая в
сравнении с важными услугами, кои оказал королю малочисленный
отряд сей, с великою славою, которую он себе приобрел, с
благоденствием целых провинций, им восстановленных, и с
уважением, которое он в земле нашей вперил к мужеству,
подчиненности и изящности нравов российского войска.
Взгляните на карту нашего отечества. Вы увидите с одной
стороны — обе Калабрии, часть Базиликата и Салерны,
разоренные до нищеты войсками, из народа собранными, и чужими, на
помощь не во-время присланными; с другой — представляются
вам две провинции Аббруцские и область Эземская, хотя и
сохраненные в повиновении государю разными начальниками
королевских партий, но, однако же, чувствовавшие все беды,
неразлучные с таким правлением, где вышняя власть в руках умевших
все себе присвоить и почти всегда во зло ее употребляющих.
Прочие все земли покорены малым тем отрядом, и весь
обширный край сей наслаждается благоденствием и покоем и повсюду
в нем царствует единодушие. Проходя оный, сеяли мы
повсеместно радость, спокойствие и забвение бед прошедших.
Я долгом поставляю убедительнейше вас просить донести
о всем оном его императорскому величеству и поручить
высочайшему его благоволению, во-первых, начальника эскадры флота
капитана Сорокина, флота капитана же Белле, командовавшего
экспедициею на сухом пути и порутчика Александра, который
предводительствовал отрядом, столь славно при Портичи
отличившимся, сверх того всех начальников морских и сухопутных
войск и вообще всех чинов воинских и матросов: нет из них ни
единого, который бы поведением своим не поддержал славы
российского имени.
Еще остается нам совершить две небольшие осады: Капуа
долго держаться не может, а Гаэта и того менее, и
освобождение королевства будет совершенно. Тогда пойдем мы к
бессмертному Суворову, и там россияне, от берегов Понта отплывшие,
обнимут братии своих с берегов Невы, равно как и они на
поражение супостатов человечества притекших.
Мы ожидаем немедленного прибытия адмирала Ушакова
с знатным российско-оттоманским флотом.
Повергните меня к подножию престола его императорского
величества. Со временем славной победы при городе Корфу быв
сотоварищем славных россиян, всю славу мою поставляю в том,
