Увлечение это подогревалось и иными причинами. Если интеллигенция видела в нем возврат к «золотому веку» античности, к культу красивого тела, то беднейшие слои населения рассматривали спорт с точки зрения практической. По деревням ходили легенды о крестьянских парнях, ставших мировыми чемпионами, вернувшихся в родные села с большими деньгами, на которые можно и корову купить, и хозяйство поправить. Наивные эти истории гнали деревенских юношей на цирковые подмостки, где они становились легкой добычей дельцов. Мало кто из богатырей вернулся в родной дом – опутанные контрактами, они до последних дней, до «выхода в тираж» добывали деньги для своих хозяев. И все-таки новые и новые русские Геркулесы шли на цирковые арены – надежда выгодно продать единственное свое достояние, единственное, что выделяло их среди других, – физическую силу, была слишком привлекательна.

Всего этого, конечно, не знал Шура, листающий книжки в комнате Клима Ивановича. Со страниц книг к нему сходили фигуры легендарные… Илья Муромец побеждал Соловья-разбойника и пришедшего из Золотой Орды «злого Калина царя»; былинный Святогор-богатырь состязался с Микулой Селяниновичем-землепашцем. Никита Кожемяка преодолевал силу лучшего бойца печенегов – в честь его победы киевский князь Владимир основал город Переяславль. Александр Невский одолевал барона Биргера, слывшего великим рыцарем – «возложи ему печать на лицо его острием копья своего».

Все эти предания «старины глубокой» Шура проглатывал с жадностью. Особенно восхищал его царь Петр I: он совершенно свободно ломал подковы, свертывал в трубочку серебряные тарелки, связывал в узел кочергу. Однажды Петр и король польский Август, отличавшийся также громадной силой, поспорили – кто из них сильнее. Петр приказал принести штуку солдатского сукна и, подбросив ее в воздух, перерубил надвое одним ударом своего кортика. Август повторить это не смог.

Дальше – больше! Петр ехал верхом. По дороге его конь потерял подкову, и Петр остановился у первой попавшейся ему на пути деревенской кузницы. Кузнец не узнал царя. Петра сопровождали несколько солдат Преображенского полка в скромных темно-зеленых мундирах, сам царь был одет в такой же мундир. Кузнец принял царя за солдата. Когда кузнец развел огонь, достал подкову и, подняв ногу коня, хотел уже приступить к работе, Петр остановил его:

– Подожди, кузнец. А ну-ка, покажи…

Кузнец протянул ему подкову. Петр взял ее в руки, переломил пополам и швырнул половинки в открытые двери кузницы.

– Нет, кузнец, эта подкова не годится!

Удивленный силой «солдата», кузнец достал другую подкову потолще. Петр сломал и ее.

– И эта не годится, кузнец!

Молча отковал кузнец новую подкову и уже такую крепкую, что, сколько ни старался Петр, сломать ее не мог.

– Вот это настоящая подкова! – одобрительно сказал Петр.

Закончив работу, кузнец получил от Петра медный пятак. Но теперь удивляться пришла очередь царю. Кузнец одним движением пальцев переломил пятак пополам.

– Нет, солдат, эта монета не годится! – сказал он. Петр подал ему серебряный рубль, но кузнец также легко сломал и рубль.

– И эта не годится, солдат!

Восхищенный силой кузнеца Петр вынул золотой.

– Вот это – настоящая монета! – засмеялся кузнец.

Прощаясь с кузнецом, Петр сказал ему:

– А ты мне в силе ничуть не уступаешь.

– Я думаю, это потому, – ответил кузнец, – что мы с тобой оба люди русские. У меня, к примеру, весь род такой: и отец, и дед, и сыны…

Отзвуки легенд слышал Шура в подвигах сегодняшних силачей. В августе 1885 года доктор В.Ф. Краевский организовал в Петербурге кружок любителей атлетики – о нем много писали и в России, и за границей. Среди участников кружка были Георгий Гаккеншмидт, Иван Поддубный, Иван Заикин, Петр Крылов и многие другие силачи. Краевский писал: «Я уверен, что за тяжелой атлетикой в России – большое будущее. Такой массы исключительно сильных людей, мне кажется, нет ни в одной другой стране». Прочитав это, Шура почувствовал себя так, будто слова Краевского были адресованы прямо ему, Александру Зассу, будущему Железному Самсону.

Перед глазами Шуры кружились медали и жетоны, победные призы и кубки силачей. Иногда, правда, мелькала и оборотная сторона медали. Вот как писал о себе знаменитый Петр Федотович Крылов, известный «король гирь» (он в 1895 году получил место в балагане Лихачева на Девичьем Поле в Москве, удивив хозяина своими 41-сантиметровыми бицепсами).

– Пощупал меня Лихачев со всех сторон, – вспоминал Крылов, – и произнес: 65 целковых в месяц, мусью, и чтоб ежедневно несколько раз работать…

Соглашение состоялось. Начались поездки по ярмаркам провинциальных городов. Чуть ли не каждый час приходилось ворочать гири, а то и бороться на поясах с любителями. Затем «король гирь» перешел в цирк Камчатского – «чином выше». Вспоминая работу в этом цирке, Крылов рассказывал, что 12–15 раз в день приходилось ему выступать, а в промежутках стоять на «раусе» (балкон цирка) и вместе с клоунами публику зазывать…

«Король гирь» в роли балаганного зазывалы… Это озадачило мальчика. Но не надолго. Любимым его героем стал Евгений Сандов. Этот атлет в те годы, как, впрочем, и много лет спустя, волновал воображение тысяч людей. Изустные и опубликованные рассказы о его удивительно красивой силе составили целую литературу об основах атлетизма. И до сих пор, так же как больше полувека назад, о Сандове спорят, на него нападают, им восхищаются так, будто речь идет о нашем современнике, будто и не было в октябре 1925 года роковой автомобильной катастрофы, погубившей замечательного спортсмена.

Мальчик в далекой заволжской деревеньке боготворил Сандова. Его книга «Строительство тела» стала для Шуры тем, чем для верующего Библия. Затаив дыхание, он следил за спортивной биографией своего любимого героя.

Болезненный студент-медик был страстно увлечен анатомией. Он решает стать профессиональным борцом, хочет применить свои знания не столько для лечения, сколько для совершенствования человеческого тела. «Вы можете быть лучше, сильнее и красивее», – говорил Сандов людям. И доказал это всей своей жизнью.

Одна за другой сенсационные победы на ковре. Сенсационные, потому что публика в то время привыкла к атлетам гигантского веса – по 150 и более килограммов.

Сандов был иным. Средний рост, вес, немного превышающий 80 килограммов, казалось, не оставляли ему никаких шансов на успех в поединках с циклопами, чьи тела напоминали неуклюжие, но непробиваемые несгораемые шкафы. За Сандовым признавали изящество поз, красоту тела. И только…

Но этот атлет умел не только позировать. Он побил мировой рекорд в жиме одной рукой. Стоя на носовом платке с полуторапудовыми гантелями в руках, делал сальто назад и точно вставал ногами на носовой платок. Сандов рисковал даже бороться со львом. Необыкновенное сочетание ловкости, силы и красоты тела при весьма скромном весе сделали его любимцем цирка.

Казалось, непреодолимая пропасть лежит между мировым чемпионом и мальчонкой из глухой деревушки, затерянной в бескрайних просторах России. Шура думал иначе. Он решил не только учиться у Сандова, но и достичь такого же совершенства тела. (Забегая вперед, отметим: двадцать лет спустя журнал «Здоровье и сила» напечатал их портреты рядом на специальном цветном развороте.)

И разгорелся невидимый поединок. Шура теперь начинал свой ранний день с гимнастики и пробежки. Каждую свободную минуту он проводил на заднем дворе дома, где соорудил своеобразный манеж с трапецией, самодельными каменными гирями, подкидной доской и другими снарядами. Мальчик чувствовал, как крепнет, наливается силой его тело.

А Сандов… Сандов поехал в Америку. Как-то там его обследовал врач. Атлет попросил служителя Эскулапа встать одной ногой ему на ладонь. Затем поднял доктора на вытянутой руке и поставил его на стол.

Шура, прочитав эту историю, духом не пал. Кроме книги Сандова, он успел уже познакомиться с работами русских атлетов Анохина, Дмитриева-Моро и других. Упрямый подросток совершенствует свой манеж: сооружает два турника для перелетов с одной перекладины на другую, мастерит из камней и палок все более тяжелые штанги. И как награда за упорный труд приходят первые успехи – Шуре удалось «прокрутить солнце» на перекладине, подтянуться на одной руке, поймать камень, брошенный с подкидной доски.