Дождь не стихал ни на минуту.

*

Наступил вечер. Поужинав и поиграв с Авророй, Роберт и Женя снова вышли на веранду. И, хоть в разных креслах, сидели — обнявшись. Дождь беспокойно струился по крыше дома и стекал вниз. Земля не успевала принимать такое щедрое количество небесных даров.

— Если так пойдет и дальше, — тихо произнесла Женя, — мои цветы погибнут. Слишком много воды.

Роберт несколько секунд задумчиво глядел на огромные лужи перед домом, а потом проговорил:

— А что, если с любовью так же, а? Любовь — это как вода для цветов. Если её мало, цветок чахнет, погибает. Если её много, то цветок тоже не выживет. Тут нужна золотая середина. Гармония.

— Пожалуй, так… — согласилась Женя. — Не лишать человека любви, но и не становится фанатиком, только говорящим и думающим о любви, живущим только другим человеком. Всё должно быть умеренным.

— Надеюсь, наша любовь, Жень, была именно такая. И остаётся такой же. Где в наших душах. А цветы… я думаю, мы можем их спасти…

Роберт вдруг поднялся и вышел из-под веранды под дождь. Он побежал к железному забору, где рядом с недостроенной теплицей валялись метры полиэтилена. Он взял этот рулон, четыре длинных деревянных колышка, лежавшие там же, и подошёл к цветам, которые сильно сгибались под весом нескончаемых капель.

Женя выбежала следом и, ничего не говоря, стала ему помогать. Роберт вбил штыки в землю и привязал к ним концы полиэтилена. Так, совсем скоро, они накрыли большую часть цветов плёнкой.

— Роберт, спасибо! — сказала Женя и, крепко обняв, прижалась ухом к его груди.

— Что ты! Таким роскошным цветам совсем не к делу погибать! — ответил Роберт.

Они стояли под дождём. Тот старательно обливал их, заползал за воротник, но эти двое не спешили прятаться от него.

Роберту было хорошо с Женей. Так хорошо, что он готов был забыть про всё. «Но город… — вдруг возникла в его голове мысль. — Мне всё равно придётся туда вернуться. Рано или поздно. Там вся моя жизнь…»

— Ты не можешь уехать, — вдруг сказала Женя, будто прочитав его мысли. И подняла на него свои печальные глаза

— Жень… — начал Роберт, но девушка выскользнула из его объятий и побежала к цветам. Отрезав ножичком какой-то стебелек, она поспешила обратно.

— Это тебе, — взволнованно сказала она, протягивая ему жёлтый цветок.

— Мне?..

— Да. Это хризантема. Особенный цветок. Она распускается сейчас, в нынешний период, и цветёт почти всю осень. Но самое главное — ей не страшны заморозки. Пусть и тебя ничего не пугает, Роберт. Скоро осень. Время холода и дождей. Пусть хризантема напоминает тебе, что никогда не нужно сдаваться. Это золотой цветок. Символ солнца. Свети и ты, Роберт, свети!

Роберт держал в руках хризантему и проговаривал про себя слова Жени: никогда не нужно сдаваться. Капельки воды стекали с зелёного стебля и листочков на его пальцы. Он прикоснулся носом к жёлтому соцветию и вдохнул аромат скорой осени. И согревающей, как свеча, уверенности, что всё будет хорошо…

Затем Роберт посмотрел Жене в глаза.

— Помнишь, однажды в детстве, осенью, мы заблудились в лесу и начался дождь? Помнишь?

— Помню… Ещё как помню. Все эти годы дождь напоминал мне о тебе. И однажды я даже разлюбила его. Отчаялась. Перестала верить… Я ведь только и мечтала, когда мы дружили, что ты, Роберт, подойдёшь ко мне и признаешься в своих чувствах. Мы всегда кружились вокруг этого: так близко, вот ещё чуть-чуть! Но всегда между нами как будто оставалось каких-то несколько миллиметров. И вот ты уехал. Связь оборвалась совсем. Но в сердце я почему-то всё равно верила и ждала. Ждала, что однажды ты сделаешь это. И что тогда я в ответ смогу раскрыть и свои чувства, — говорила Женя, глядя на Роберта с некоторой обидой в глазах и вместе с тем — добротой. Её волосы, одежда промокли полностью.

Под проливным дождём, глядя на него снизу, Женя казалась Роберту такой маленькой и хрупкой, что ему вдруг всеми силами своего существа захотелось защитить её от всех невзгод этого трудного мира.

— Я хочу всё исправить, — сказал он и крепко прижал её к себе.

— Роберт…

— Мне всегда не хватало тебя, — произнёс он. — Ты — фонарь, который осветил мою затянутую мраком жизнь.

И прижал её к себе ещё сильнее — так, что между их телами не осталось и миллиметра зазора. И коснулся губами её влажных губ…

Время замерло. Дождь застыл. Всё потеряло свой смысл. Абсолютно всё изменилось в этот момент. Как тогда при неожиданном поцелуе в лесу, когда ему было десять…

Роберт не отнимал своих губ, словно пытаясь вобрать в себя всю суть Жени. Он пытался дышать ею. Точно так же, как и она в этот самый момент изо всех сил старалась дышать им. Она пустила руки в его мокрые волосы, забыв обо всём. Искренние чувства вперемешку со страстью.

— Мама! — вдруг раздался голос. — А что это вы делаете под дождиком?

Женя тут же отлипла от Роберта.

Тот, недолго думая, громко заявил:

— Королева Женя и Король Роберт отмечают Праздник Дождя!

— Что?.. — засмеялась Женя, ничего не понимая.

— Плаздник Дождя?! — с восторгом отозвалась Аврора. — Я тоже хочу! Тоже хочу на Плаздник Дождя!

— Принцесса Аврора! Я прошу: выходите к нам! — сказал Роберт, театрально встав на колени. — Мы ждём только вас!

Аврора сорвалась с места и, радостно раскинув руки в стороны, устремилась к ним. Женя виртуозно подняла дочку на руки и тут же играючи, танцуя, закружилась, при этом стараясь собой укрыть девочку от дождя, хотя у неё плохо получалось. И всё это было крайне смешно. Роберт и Женя хохотали так, словно они впервые за долгое время действительно обрели тот самый душевный покой. Покой внутри, который волшебным образом меняет и мир вокруг.

«Пусть этот дождь и этот день, — одновременно подумали они, хоть и каждый своими словами, — станет отправной точкой какой-то новой и прекрасной истории. Нашей истории».

20

Роберт с закрытыми глазами лежал головой на коленях Жени. Она медленно проводила пальцами по его волосам, лицу, плечам. Проснулись они сегодня довольно рано и, позавтракав, устроились на диване. Аврора ещё крепко спала на втором этаже.

Молча слушая дождь, который до сих пор не смолкал за окном, Роберт с Женей о чём-то думали. Каждый о своём. Но это было не беспокойное думанье. Это был размеренный и даже убаюкивающий процесс. Он не требовал скорейших ответов, аргументов, немедленных осмыслений происходящего.

Просто — дуновение мысли. Без цели, без напряжения — словно эхо спокойствия, которое возникло в их душах, но которое ещё не до конца приняла голова. Оттого и запускались по привычке какие-нибудь мысли, но тут же, будто не получая прежней подпитки, затухали, не оставляя после себя следов.

— Жень…

— А?..

— Ты теперь знаешь о моей мечте…

— Знаю, Роберт.

— А я о твоей — нет.

Женя нежно провела рукой по его щеке.

— Да всё просто. Жить счастливо и чтобы у Авроры всё было хорошо.

— Слишком обобщённо, Жень. А если сконкретизировать? Чего тебе хочется вот прямо до глубины души?

— Ну… — задумчиво произнесла она. — Сейчас, сама даже не знаю почему, мне очень захотелось оказаться в таком месте, где… всегда зима.

— Зима?

— Да.

— С чего вдруг? — усмехнулся Роберт.

— А вот ты только представь, — улыбнулась Женя, — просыпаешься утром и глядишь в окно, а там солнце возвышается над снежным покровом. И всё блестит! Океан снега и света! Одеваешься потеплее, выходишь из дома — и утренний морозец тут же слегка пробирает по коже. Такой реальный. Ощущаемый! И тут ты забываешь обо всех насущных проблемах. Понимаешь, что их вовсе не существует. Есть только Зима и ты. И вы чувствуете друг друга. Она реальна. Вот твоя реальность. И больше ничего не нужно. А вечерами, укутавшись в тёплую шаль, сидишь с горячим чаем и сладостями у камина в доме. И тебе не нужно никуда идти. Весь день ты можешь просидеть вот так, ничего не делая. И в любой момент выйти на веранду и вдохнуть наисвежайший запах зимы. И все обиды к этому миру, если они и остались внутри, застывают на полуслове. Холод заглушает их, превращая в пар изо рта… — Женя глубоко вдохнула, словно и правда почувствовала запах этой зимы. — Вот… примерно такая мечта. Приятная и далёкая. Видимо, ты меня заразил своей историей про Покой.