В кафе «Домашняя кухня», в котором мы условились встретиться, оказалось недорогое меню: обычная пища по вполне приемлемым ценам. Я взял себе тарелку грибного супа, гречневую кашу с куриной котлетой и чашку чая с куском творожного пирога. И вот: ещё минус двести рублей.

Зал был полон наполовину. Я сел за свободный столик — так, чтобы, входя в кафе, меня сразу было видно. Быстро проглатывая еду, я постоянно глядел в большое окно. Высматривал Валерия. Человека, который должен был помочь мне приоткрыть завесу главной тайны всей моей жизни.

Интересно, как он выглядит? Узнает ли меня, когда войдёт? Поймёт, что это именно я — тот самый Роман, который звонил ему несколько часов назад?

Когда я добрался до чая, появился он.

Я сразу понял, что это Валерий. Наверное, по выражению его лица. По нему совершенно ясно читалось, что зашёл этот человек в данное заведение точно не для аппетитного перекуса.

Увидев меня, сидящего в одиночку, он сразу же направился в мою сторону. Среднего роста мужчина, возраст за сорок, лицо усталое. По одному короткому на него взгляду нетрудно было понять: теперь для этого человека оставалась только одна медленная и неизбежная дорога: в старость. И больше ему уже некуда свернуть, как бы он ни пытался. Ибо вся его внешность, его тело будут с каждым прожитым годом всячески сигнализировать о непреложном пути, которому он теперь должен следовать. И которому однажды начинают следовать абсолютно все люди. Просто кого-то внешние признаки этого пути настигают раньше, кого-то позже.

На нём было распахнутое серое пальто, под которым виднелась белая рубашка. В руках — ключи. Наверное, от той самой машины, на которой он подвозил в тот день мою маму… Хотя за это время он мог и поменять машину: девятнадцать лет всё-таки прошло. Да. Как ни крути, а на человека, который до сих пор ездит на «девятке» советского происхождения, он явно не походил.

Наконец Валерий подошёл к моему столику и, выдвинув стул, присел напротив меня.

Уже сейчас. Уже прямо сейчас я узнаю, где моя мама. Ведь он сам предложил встретиться. А значит, наверняка что-то знает. По-другому и быть не может! Или даже ещё лучше — мама уже где-то рядом, прячется, не выходит, готовит сюрприз, а он — словно подкормка: сейчас попросит выйти с ним на улицу, а там…

Он долго и неотрывно глядел на моё лицо. Я, сжимая чашку чая, даже и не заметил, сколько времени мы просидели в таком странном молчании. Казалось, я впал в транс и не мог пошевелить ни одной частью тела.

Когда я собрался с силами и хотел уже нарушить тишину, он вдруг приоткрыл рот и еле слышно произнёс:

— Мне неприятно это говорить, но… твоя мама… её больше нет.

Чашка в моей руке треснула.

— Что?.. — вымолвил я.

Мужчина молчал, продолжая глядеть в мои глаза. Чай, смешиваясь с кровью, полился по всему столу, стекая на пол. Всё кафе вдруг затихло и посмотрело в нашу сторону.

— Как это?.. — спросил я. — Что значит, «её больше нет»?

— Умерла. Уже почти три года прошло.

У меня затрещала голова. Я не мог отвести глаз от Валерия. А может, это не он? Может, это вообще какой-нибудь незнакомец, к которому я совершенно не имею никакого отношения? Этот мужчина, должно быть, просто ошибся столиком!

— Вы Валерий?.. — проговорил я.

Мужчина тяжело вздохнул. Потянувшись к внутреннему карману пальто, он достал конверт и положил возле меня — на участок стола, которого лужа чая не коснулась.

— Что это? — Я отрешённо посмотрел на неподписанный конверт.

— Это её письмо. Она написала его перед смертью. И попросила меня передать его тебе после того, как… всё случится. Но когда я пришёл к тебе в детский дом, тебя там уже не было. Искал в колледже, в который меня направили, но и там тебя не видели уже очень долго. В общежитии ты тоже не числился. И вот сегодня ты позвонил мне сам…

— Но… но кто вы?..

Мужчина немного отсел, прислонившись к спинке стула.

— Я был с ней в тот день. В тот день, когда она отдала тебя, Роман.

— Вы… мой отец?

— О, нет… — Он тут же замотал головой, опустив взгляд. — Совсем нет. Кто твой отец, она мне так и не рассказала. А я… я был всего лишь её другом. Тем, кто помогал ей во всем и был рядом. И тем, кто… всегда любил её. Помню, как ей было тяжело в тот день. Без поддержки она бы не справилась… Понимаешь, Роман… Она ведь так и не смогла простить себя после того, что сделала. А потому — это твоя задача. — Валерий чуть подался вперёд, с некой тревогой глядя на меня. — Прощение. Ты должен простить её, Роман, понимаешь?

Я сидел мертвецом.

На меня рухнула тонна отчаяния и раздавила тот еле державшийся росточек надежды. Внезапно. Жёстко. Грубо. Намертво.

Перед глазами поплыл странный туман. Бесформенный, бесцветный, но затмевающий всё вокруг. Голос Валерия, будто уносясь за край Вселенной, медленно пропадал. Я сидел на том же месте, но чувствовал всем существом, что происходит нечто престранное. Всё, что меня окружало, стало постепенно отдаляться. Или даже наоборот: я стал от всего отдаляться. Оставляя себя одного. Одного с этой чудовищной новостью.

Валерий протянул мне ещё один конверт. Не отдавая себе отчёта, я взял его.

— …уверен, с деньгами у тебя проблемы. Пускай это будет своеобразной поддержкой от меня, хорошо? Только прошу, не наделай глупостей, Роман…

Я отдаляюсь всё дальше. Валерия уже не вижу. Туман повсюду. В руках — оба конверта. Вдруг, сам того не понимая, я срываюсь с места. Позади с грохотом падает стул. Кто-то кричит в мою сторону. Это Валерий. Но слов не разобрать. Слова вязнут в тяжёлом и невыносимом пространстве-времени. Всё вязнет в нём и однажды умирает. Навечно.

Ты предала меня! Ты оставила меня. Оставила навсегда. Я собирался увидеть тебя, обнять, простить… Но ты… ты просто взяла и умерла? Да как ты посмела умереть?! Как ты только посмела это сделать?! Я тебя ненавижу, тварь! Я уже собирался тебя простить, слышишь? Я был готов это сделать! Всё, всё, что тебе было нужно — это всего лишь жить. Жить! Всё остальное я бы сделал сам. Как ты посмела уйти? Как ты посмела оставить меня?! Я ненавижу тебя! Теперь — по-настоящему! НЕНАВИЖУ!!!

*

Выскакиваю из кафе и врезаюсь в парня с девушкой. В ответ получаю сильный толчок. Падаю на землю, слышу мат. Быстро поднимаюсь, ускоряюсь. Дальше. Подальше отсюда. Толпы людей, говор, бессмыслица! Куда все эти черви ползут?! Уроды! Всюду уроды! Чтоб вы все сдохли, твари!

Мир шатается. Трясётся. Ноги подкашиваются. Земля носится по дуге. И снова я чуть не падаю. Ничего не вижу. В голове только одна мысль. Легенда про Верхнегорский мост. Мне нужно туда. Срочно!

Добегаю до остановки. Нужный мне автобус как раз трогается с места. Я что-то кричу ему изо всех сил. Он останавливается. Вбегаю в его салон. Быстро прохожу в самый дальний конец, где сидит какая-то деваха. Падаю на кресло.

Та городская легенда… Мне нужно туда, к мосту… Скорее!

Из правой ладони хлещет кровь. Но вроде бы никто не обращает внимания. Да и никого нет. Только эта, одна. И всё же пялится на меня. Ну, и пусть. Мне, пожалуйста, к мосту — и побыстрее! Плачу вдвойне! Теперь уже нет смысла экономить. Теперь уже всё иначе. Один диалог с человеком — и такой крутой поворот собы…

Что? что такое?

— Извините, с вами… всё нормально? У вас кровь…

…Наверняка же по мне видно, что я сейчас не в духе. Наверняка же понятно, что лучше меня сейчас не трогать. Но вот ИМЕННО В ЭТОТ момент ИМЕННО ЭТОЙ дуре приспичило ко мне обратиться!

Бросаю на неё злобный взгляд. Если бы он мог её убить, испепелить, раскромсать на миллиард кусочков, то я был бы этому несказанно рад. Девушка продолжает стоять рядом: даже подошла ко мне. Озабоченное лицо, встревоженные глаза, поправляет выбившуюся тёмную прядь… И чего же тебе не сидится молча, овца темноволосая?!

— Вы куда едете, милочка? — спрашиваю я её хрипло.