Если это и правда бомба ИГИЛа, все тоже невесело. Россия влезла в противостояние, чтобы утвердить свой статус в «геополитическом раскладе», восстановив против себя миллионы фанатически религиозных людей по всему миру. Готова ли она к столкновению с реальным, не полууправляемым терроризмом? Наши спецслужбы — они еще что-то умеют, кроме как рейдерствовать и подлянки соседям устраивать? Они способны с этой угрозой сколь-нибудь эффективно справиться? Вот нет уверенности-то.
Чувствовать себя заложником этой ситуации очень неприятно. Хочется выйти из осознания уязвимости во что-то более энергетичное — например, начать праведно негодовать. Жаль, что безопасности это не добавит. Лучше бы все же оставаться в контакте со своим чувством страха, которое о нас вообще-то заботится, и призвано обратить наше внимание на реальность угроз. Что можно с этим сделать — другой вопрос, как минимум, подумать, стоит ли летать российскими чартерами. А потом, может быть, подумать, стоят ли геополитические понты угробленной экономики и угробленных жизней. Хотя бы подумать.
А еще, мне кажется, в такие дни особенно мучительно переживается наша разобщенность. Вот это отсутствие, утрата социальных технологий совместного переживания беды, при всех бла-бла-бла про соборность и коллективизм. Первый, базовый импульс — не обнять ближнего, а «определиться с позицией». Не единение, а раскол — реакция нашего коллективного сознания и бессознательного на любой практически вызов. У нас в головах есть готовые проекции «их» реакций. Подставится, конечно, тот кто не сдержится и вывалит свои проекции вслух, как это случилось с Константином Крыловым, получившим в ответ на эмоциональный выкрик про «праздник у русофобов» многочисленную обратную связь с кратким содержанием «совсем больной». Но он-то, может, и совсем, а вот здоровых-то много ли среди нас? Или у него просто на языке оказалось то, что всех на уме: «сейчас ОНИ начнут использовать это в своих интересах». Кто ничего такого ни разу не подумал, пусть кинет в Крылова комментом.
Нас не прибивает бедой друг к другу, а разносит на много километров по пустыне, как останки самолета. Преодоление этой модели требует осознанных усилии, на автопилоте же включается именно она.
И все же, жизнь постепенно берет свое. Вспомните реакцию на обрушение аквапарка в Москве, больше 10 лет прошло. Как много тогда было злобных комментариев в адрес «богачей», способных позволить себе подобный отдых, и ведь это точно были не боты, и пропагандой они накачаны не были, и в соцсетях тогда обитала публика в среднем более высокого образовательного уровня. С тех пор было много бед. Был Беслан, потрясший всех и давший опыт действительно общенародного горевания. Невозможно забыть бутылки с водой, которые люди несли к школе, это выражение любви, заботы и вины взрослых, не сумевших спасти детей. Были пожары и Крымск, объединявшие людей с разными взглядами и позициями для помощи пострадавшим.
После известий о разбившемся самолете люди начали в первые же часы собирать деньги для семей, пошли с цветами, игрушками, лампадами, распечатанными портретами к стихийно возникшим местам встреч, чтобы разделить горе, прожить его вместе.
Пусть сами ритуалы заимствованы из репортажей «Евроньюс» — это там мы впервые увидели тысячи свечей, зажженных соотечественниками жертв, и игрушки, которые несут на место памяти, если погибли дети. Это хорошие ритуалы, и если они помогают вспомнить, что можно просто быть вместе в горе, делая это тепло, искренне и достойно, их стоит сделать своими.
Пусть власти привычно пытаются воевать с правом людей на горе, как они воюют с мемориалом Немцова, пусть не находят и пары человеческих слов, а вместо этого требуют «наказывать не так горюющих». Властьимущие вообще обычно диссоциированны больше всех, и не факт, что способны из своей эмоциональной отмороженности выйти. Но и помешать другим горевать и быть живыми они больше не могут.
Люди — социальные существа, мы нуждаемся друг в друге. Мы хотим встречать жизненные беды, чувствуя теплое плечо рядом, ведь все мы знаем, что беда эта — не последняя. Мы зажигаем свечу и нас греет, что это же делают еще тысячи людей, у которых те же чувства, что и у нас. Все это не вернет погибших, но объятия и ритуалы помогают живым остаться живыми. Да и все мы когда-то умрем и хочется знать, что вслед тебе будут слезы и свечи, а не каменное молчание и не свары, что твоих близких будут обнимать, а не обвинять. Что все будет по-человечески.
16:57, 6.11.2015
