Он положил поближе блокнот и нашарил в ящике стола карандаш, пока в трубке раздавалось какое-то шуршание.

Наконец ответили.

— Алло? Эчаваррия? Что? — Да Сильва принялся быстро писать, кивая в трубку. — Что? Хорошо! Очень хорошо!.. А записка? Да? Ты уверен? Отлично! Что? Да, мы получили. — Он перестал писать и кивнул, прислушиваясь к далекому голосу и крутя в пальцах карандаш. — Да, записал. Ты уверен насчет записки?

Звук далекого голоса зазвучал громче; Да Сильва снова кивнул.

— Отлично. Даже больше, чем отлично. Если ты уверен, то я тоже. Что? — На его усталом лице появилась улыбка. — Конечно, мне везет. Удача всегда лучше, чем ум. Правильно. Тысячу раз спасибо. Я дам тебе знать.

Он положил трубку и несколько секунд сидел молча, пока все части головоломки не улеглись на свои места. Теперь, если только Себастьян не переехал, и если, конечно, это тот самый Себастьян, и если… Многовато «если», подумал он. С другой стороны, все это было вполне логично. Он сунул свои записи в карман рубашки, встал и снова взялся за пиджак, кивнув в сторону двери. Рамос, тихо стоявший рядом и не вполне понимавший, что происходит, мгновенно понял этот жест и открыл дверь. С другой стороны с поднятой, чтобы постучаться, рукой стоял Вильсон.

Он с почти виноватым лицом опустил руку и перевел взгляд с Рамоса на Да Сильву.

— Привет, сержант. Привет, Зе. Почему такое волнение? Мне навстречу попался Перейра, у него такой вид, словно он спешит на пожар. А вы, похоже, собираетесь держать ему лестницу. — Он сунул руку в карман и достал клочок бумаги. — Вот записка, о которой я говорил.

Да Сильва натянул пиджак, взял записку, взглянул на нее и небрежно бросил на стол.

— Боюсь, с этим придется подождать. Мы направляемся…

— Подождать? — нахмурился Вильсон. — Ты хочешь сказать, что не будешь даже проверять почерк?

— Нет, — улыбнулся Да Сильва. — У меня есть одна теория, и, если твоя записка написана не Мендесом, придется ее отбросить. Но сейчас на это нет времени. — Он посмотрел на вытянувшееся лицо Вильсона: — Знаешь, ты был в курсе этого дела с самого начала, собственно, ты и начал это дело своей историей об исчезнувшем из скорой человеке. Хочешь посмотреть конец? — Он глубоко вздохнул. — Я надеюсь…

Вильсон подозрительно посмотрел на него:

— В чем дело?

— Пойдем, увидишь. — Да Сильва взял его за руку и потянул к двери. — Думаю, тебе это будет интересно.

Секунду Вильсон колебался, потом позволил себя увести.

— Ну ладно, — с сомнением произнес он. — Только одна просьба…

— Ну что еще? — посмотрел на него Да Сильва.

Вильсон поднял руку к голове и слегка поморщился.

— Если ты поедешь в полицейской машине и вздумаешь включить сирену, включай, пожалуйста, потише…

Медленно поднимаясь по Ладейра Портофино, Насио Мадейра Мендес в четвертый или пятый раз перебирал в уме все свои действия начиная с того момента, как маленькую фигурку в «кадиллаке» отбросило к дверце автомобиля и он увидел появившееся на круглом личике выражение недоумения. Наблюдать дальше не было времени, да и ни к чему. Насио холодно выбросил из памяти застывшую в глазке прицела картину и занялся неотложными делами. Теперь, вспоминая, он не находил в своих действиях никаких просчетов.

Ружье он засунул поглубже под одеяло, а сверху бросил подушку, кресло поставил на место, надел очки, достал из ящика и сунул за пояс револьвер и застегнул пиджак; ручка двери была тщательно протерта. Все в строгом соответствии с инструкциями. Насио с усмешкой вспомнил, что, когда он вышел в коридор, из соседнего номера высунулась чья-то голова и поинтересовалась, откуда этот странный шум; Насио, не останавливаясь, махнул рукой в сторону тускло освещенного холла и затрусил вниз по лестнице. Коридор нижнего этажа вел к служебному входу, и он приостановился, чтобы снять перчатки и засунуть их поглубже в карман. Потом толкнул плечом дверь и вышел на улицу.

Вдалеке эхом отдавался приближающийся по Бейра Map вой сирены — дело для Рио не такое уж редкое, — предупреждая о появлении уже ненужной скорой помощи. Он представлял себе возрастающее волнение толпы перед Мемориалом, но здесь, в узкой улочке Сенадор Дантас, еще ничего не было известно. Он спокойно дошел до Руа Риачуэлло, а по ней до Ладейра Портофино.

Насио постоял немного, расслабившись, прислонившись спиной к невысоким каменным перилам по краю крутых ступенек, глядя на красные крыши внизу. Восемь дней назад он поднимался по этим ступенькам впервые за три года — мокрый, замерзший, не уверенный в будущем и в том, что стоило возвращаться в Рио на таких условиях. Теперь, при ярком солнце и теплом ветерке, он снова поднимался по этой лестнице, но уже без всяких сомнений. Работа успешно выполнена, осталось только забрать вознаграждение, такое, о котором он и не мечтал. Потом надо будет обдумать, как исчезнуть из города — побыстрее, но с соблюдением всех мер безопасности; пока эти планы могут подождать. Пока надо насладиться успехом и сосчитать деньги. Если денег им с Себастьяном хватит на двоих, то и триумфа тоже; теперь вполне можно признать, что план Себастьяна, который ему не слишком нравился, был очень даже неплох. По крайней мере, сказал себе Насио, он сработал, а это самое главное.

Он снова начал, не торопясь, подниматься, представляя себе приветливую улыбку Себастьяна — весьма самодовольную, поскольку именно он сочинил этот сложный план, но все-таки приветливую. Даже Ирасеме придется выразить восхищение. Он подошел к дому; на одном из окон первого этажа опустилась занавеска. На этот раз его, похоже, не заставят ждать.

Ждать действительно не пришлось. Дверь распахнулась, едва он протянул руку к звонку, но приветливой улыбки, которую он ожидал увидеть, на лице Себастьяна почему-то не было. Вместо нее была такая свирепая гримаса, такой злобный взгляд, которые никак не вязались с этим большим, полным человеком. Насио пробрала дрожь. Что могло случиться с Себастьяном? Чем вызван такой прием? И тут его осенило. Ну конечно! Убийство полицейского возле «Малока де Тижука» уже попало в газеты и на радио, и Себастьян знает, что он был там вчера вечером. Ну и что! Он прошел мимо Себастьяна в полутемную комнату. На ручке кресла, опустив голову, сидела Ирасема; волосы закрывали ее лицо, глаза изучали узоры на ковре. Насио покачал головой. Любители, подумал он с усмешкой, начинающие! Неужели они действительно думают, что убийство полицейского важнее, чем убийство, которое он только что так успешно совершил? Или что он был небрежен и оставил в том или другом случае какие-нибудь следы, которые могут привести к нему, а от него к ним?

Он пожал плечами; девушка встала и подошла к окну, словно не желая стоять с ним рядом. Насио усмехнулся:

— Как насчет выпить?

Себастьян посмотрел на него, словно не веря своим ушам. Когда он заговорил, почти шепотом, в его голосе не было почти никаких эмоций.

— Дурак… Безмозглый идиот…

Насио посмотрел на него, прищурясь и сжав тонкие губы. Слышать такое от кого угодно, тем более от этого жирного труса Себастьяна было непривычно для него. Он сдержался, заставив себя расслабиться. С важным убийством полный порядок, а если Себастьян злится из-за второго — ну что ж, они могут больше не встречаться.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что ты бестолковый идиот! Придурок! И ради этого мне пришлось тащиться в Лиссабон! — Повторение оскорблений, похоже, прибавило ему храбрости, голос его окреп, кулаки гневно сжимались и разжимались.

Насио посмотрел на него и равнодушно пожал плечами:

— Крепкие выражения, друг мой.

— Крепкие? — Глаза Себастьяна расширились; он почти кипел. — Сильные выражения? — Голос его охрип, словно слова причиняли ему боль. — Я три месяца планировал это дело, целых три месяца! Даже больше! До мельчайшей детали! А сколько денег потратил! — с горечью добавил он. — Идиотизм вроде покупки фальшивого паспорта и модных тряпок, которые ты носишь, а ты называешь это сильными выражениями. Я должен поздравить тебя с тем, что ты с треском завалил все дело? — Он наклонился вперед, казалось, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться.