— Продолжайте, — спокойно ответил Каррадос. — Вас ведь убедила не только неделя в мрачной обстановке коттеджа Брукбенд, мистер Хольер.

— Я не вполне уверен, — с сомнением признался Хольер. — К этому вполне могли привести подозрительность и ненависть ко мне, скрытая под маской вежливости. И все-таки было кое-что более существенное. На следующий день после моего приезда Миллисент рассказала, что, безо всяких сомнений, несколько месяцев назад Крик собирался отравить ее гербицидом. Она проговорилась об обстоятельствах этого в минуту сильного нервного потрясения, но позже отказалась возвращаться к разговору об этом — даже слабо отрицала. Все, что мне с величайшей сложностью удалось вытянуть из нее, расспрашивая о муже и его делах, — Миллисент была совершенно уверена, что Крик подмешал яд в бутылку портера, которую она должна была выпить за ужином, оставшись одна. Когда это не сработало, он вылил смесь, вымыл бутылку и добавил в нее остатки из другой.

Гербициды вместе с другими смесями хранились в том же шкафу, что и пиво, и были разлиты в такие же бутылки, но с надлежащими этикетками. Так что я не сомневаюсь, что, вернувшись домой и обнаружив Миллисент мертвой или умирающей, он бы представил это так, словно она в темноте перепутала бутылки и успела сделать глоток яда, прежде чем обнаружила свою ошибку.

— Да, — согласился Каррадос. — Легкий и безопасный способ.

— Вы должны знать, мистер Каррадос, что они живут весьма скромно и Миллисент практически полностью находится во власти своего мужа. У них всего одна служанка — женщина, которая приходит на несколько часов каждый день. Дом стоит весьма уединенно. Крик иногда отсутствует по нескольку дней, а Миллисент своей гордостью или безразличием оттолкнула от себя всех старых друзей и не завела новых. Он может отравить ее, закопать тело в саду и уехать за тысячи миль, прежде чем кто-нибудь начнет справляться о ней. Что же мне делать, мистер Каррадос?

— Маловероятно, чтобы он попытался теперь отравить ее чем-нибудь еще, — рассудил Каррадос. — Этот план провалился, и его жена будет настороже. Он может знать или, по крайней мере, подозревать, что кому-то об этом известно. Нет… Самой разумной мерой предосторожности для вашей сестры будет уйти от этого человека, мистер Хольер. Но она ведь не сделает этого?

— Нет, — подтвердил Хольер. — Я сразу ей это предложил. — Молодой человек некоторое время боролся с сомнениями, а потом выпалил: — Честно говоря, мистер Каррадос, я не понимаю Миллисент. Она сильно изменилась. Она ненавидит Крика и обращается с ним со скрытым презрением, которое как кислота разъедает их жизнь. И все же она неимоверно ревнует его и не позволит ничему, кроме смерти, разлучить их. Их жизнь ужасна. Как бы сильно мне ни был неприятен Крик, прожив с ними неделю, я должен признать — он изрядно от нее натерпелся. Было бы не так уж удивительно, если бы он в сердцах убил ее.

— Это нас не касается, — сказал Каррадос. — В игре такого рода надо выбирать сторону, и мы сделаем это. Остается убедиться, что наша сторона выиграет. Вы упомянули ревность, мистер Хольер. Вы полагаете, у миссис Крик есть реальные основания?

— Мне стоило сказать об этом, — ответил Хольер. — Мне довелось познакомиться с репортером, работающим в том же квартале, что и Крик. Когда я упомянул его имя, он ухмыльнулся. «Крик, — сказал он, — у него роман с машинисткой, не так ли?» — «Вообще-то, он муж моей сестры, — ответил я. — Что за машинистка?». Парень сразу срезался. «Нет-нет, — сказал он. — Я не знал, что он женат. Не хочу ни во что такое впутываться. Я только говорю, что у него есть машинистка. Что такого? У нас тоже есть, у всех есть». И больше мне ничего не удалось у него выяснить, хотя эти слова и усмешка подразумевали… Ну, вы понимаете, мистер Каррадос.

Каррадос повернулся к своему другу.

— Полагаю, ты уже все знаешь о машинистке, Луис?

— За ней установлено строгое наблюдение, — с торжественной важностью ответил мистер Карлайл.

— Она не замужем?

— Нет. Если верить общему мнению, нет.

— Это все, что сейчас важно. Мистер Хольер предоставил нам три превосходные причины, по которым этот человек может желать избавиться от жены. Если принять во внимание попытку отравления — несмотря на то, что у нас есть только подозрение ревнивой женщины, — то к желанию можно прибавить и намерение. Что ж, мы возьмемся за это. Есть у вас фотография мистера Крика?

Лейтенант достал блокнот.

— Мистер Карлайл уже спрашивал меня. Вот лучшее, что я смог достать.

Каррадос позвонил в звонок.

— Паркинсон, — сказал он, когда тот явился на зов, — вот фотография мистера… Кстати, как его имя?

— Остин, — подсказал Хольер, который следил за происходящим со смесью восторга и чувства значимости происходящего.

— …мистера Остина Крика. Может понадобиться, чтобы вы его опознали.

Паркинсон взглянул на снимок и вернул его своему хозяину.

— Могу я спросить, как давно была сделана фотография этого джентльмена, сэр? — уточнил он.

— Около шести лет назад, — ответил лейтенант, с откровенным любопытством рассматривая нового участника этой драмы. — Но он с тех пор совсем не изменился.

— Благодарю вас, сэр. Я приложу все усилия к тому, чтобы запомнить мистера Крика, сэр.

Когда Паркинсон покинул комнату, лейтенант Хольер встал. Встреча, похоже, подошла к концу.

— Да, еще одно, — спохватился он. — Боюсь, пока я гостил в Брукбенде, я совершил ошибку. Мне показалось, что если уж деньги Миллисент рано или поздно попадут в руки Крика, я могу, по крайней мере, получить свои пятьсот фунтов. Хотя бы чтобы потом помочь ей. Так что я заговорил об этом и сказал, что хотел бы получить деньги сейчас, поскольку есть возможность выгодно их вложить.

— И вы полагаете…

— Возможно, это подтолкнет Крика действовать быстрее, чем он намеревался. Возможно, получив во владение всю сумму, он посчитает очень неудобным возвращать ее часть.

— Тем лучше. Меня беспокоит, что, если вашей сестре грозит смерть, это может случиться как на следующей неделе, так и в следующем году. Простите мою жестокость, мистер Хольер, но для меня это всего лишь дело, и я оцениваю его со стратегической точки зрения. Агентство мистера Карлайла не может присматривать за миссис Крик вечно, только несколько недель. Увеличивая риск сейчас, мы уменьшаем его в будущем.

— Понимаю, — согласился Хольер. — Я ужасно беспокоюсь, но полностью полагаюсь на вас.

— Тогда мы предоставим мистеру Крику все стимулы и возможности действовать. Где вы теперь остановились?

— У друзей в Сент-Олбанс.

— Это слишком далеко.

Глаза его остались непроницаемыми, но отголосок зарождающегося интереса в голосе заставил мистера Карлайла забыть о тяжком оскорблении, так недавно нанесенном его чувству собственного достоинства.

— Дайте мне несколько минут, пожалуйста. Можете выкурить сигарету, мистер Хольер.

Слепец отошел к окну и, казалось, устремил взгляд на лужайку в тени кипарисов. Лейтенант прикурил сигарету, а мистер Карлайл взял номер журнала «Панч».[27] Спустя некоторое время Каррадос вновь повернулся к ним.

— Вы готовы отказаться от своих планов? — потребовал он ответа от визитера.

— Безусловно.

— Очень хорошо. Я хочу, чтобы вы прямо сейчас пошли в коттедж Брукбенд. Скажите сестре, что ваш отпуск неожиданно прервали и вы завтра отправляетесь в плавание.

— На «Воинственном»?

— Нет-нет, «Воинственный» никуда не уходит. По пути изучите расписание рейсов и найдите корабль, который отходит завтра. Скажите, что вас перевели. И добавьте, что вас не будет всего два или три месяца, а по возвращении вы хотите получить свои пятьсот фунтов. Не оставайтесь там надолго, пожалуйста.

— Понимаю, сэр.

— Сент-Олбанс слишком далеко. Извинитесь перед друзьями и сегодня же съезжайте оттуда. Найдите жилье в городе, где у вас был бы доступ к телефону. Дайте знать нам с мистером Карлайлом, где вы остановились. Не попадайтесь на глаза Крику. Мне не хотелось бы заставлять вас сидеть дома, будто привязанного, но нам могут понадобиться ваши услуги. Мы дадим вам знать, как только что-то произойдет, и, если от вас ничего не понадобится, вы сможете быть свободны.