В кресле у окна восседала, или, точнее, возлежала женщина в длинном африканском платье.

Увидев меня, она радостно вскочила:

– Евгений!

Галина. Галина Скакунова. Вот уж кто не подпадал под категорию ведущих «монашеский образ жизни», так это Галя Скакунова.

Она подскочила ко мне, приняла в свои мощные объятия, чмокнула в щеку.

– Ты не знал, что я в Браззе?

– Не знал. И Леша с тобой? Как всегда командует Аэрофлотом?

Леша – это ее муж, Леша Скакунов.

– А куда я без него?! Я как птичка перелетная: кто закольцевал, за тем и лечу.

Птичка перелетная снова плюхнулась в кресло.

Борис подтянулся, посерьезнел:

– Вам нужно о чем-то поговорить со мной? Галя, ты не могла бы…

Галина начала неохотно подниматься с кресла. Я ее остановил:

– Сиди, сиди. Я сюда просто так. Сегодня прилетел.

– Ну да, просто так! Я не дура. Хочешь поспрашивать по поводу этой шлюхи. Ему есть о чем рассказать.

Вмешательство Галины было не только удивительным, но и полезным.

Я строго посмотрел на Бориса:

– О какой шлюхе она говорит?

– Не знаю, – в его глазах промелькнул страх.

Галина не отступала:

– Колись, колись! Все равно Евгений тебя расколет.

– Не понимаю, о чем речь! – Теперь он изображал негодование.

Я не колебался:

– Вообще-то, я хотел поговорить с тобой в отношении жены Пичугина наедине, но думаю, Галина нам не помешает.

Галина обрадовалась:

– Это у вас называется перекрестный допрос?

– Это называется допрос в присутствии важного свидетеля.

– Но я ничего не знаю, – мямлил Борис.

Я решил применить другую тактику:

– Или ты все рассказываешь здесь, или мы едем в посольство и ты будешь говорить в присутствии резидента и под стенографистку.

И не дав ему опомниться, спросил:

– Что ты знаешь про Пичугина?

– Мы с ним никак. Он вообще с нашими никак. Он только со своими из парткома, а я…

– А ты только с его Аленой! – взорвалась Галина. – Я тебя предупреждала!

– Да ничего… Мы только…

– Сначала ты расскажешь Евгению все, что его интересует. Потом я его попрошу сделать так, чтобы тебя за это не выгнали с работы и чтобы от тебя не ушла жена. А потом, когда он уйдет, у нас будет серьезный разговор.

Я решил немного успокоить Бориса:

– Все, что ты скажешь, останется между нами. Если, конечно, ты не знал об их планах и не ходил покупать им билеты.

Тут уже испугалась Галина:

– Да нет. Не знал он ничего. Не такая она дура.

– Думаю, – осторожно начал Борис, – и она ничего не знала. Мы с ней договаривались на сегодня. А вчера утром она мне позвонила и сказала, мол, так получилось, что все откладывается. А сама злющая.

– Тебе не показалось, что она с тобой прощается?

Борис не торопился с ответом.

– Ее муж был ревнив?

– Не знаю.

– Вы встречались с ней здесь.

– Да. Но только несколько раз. Муж ее в это время был в отъезде.

– Куда он уезжал?

– Он уезжал два раза и оба раза в Намибию.

– В Намибию! Ишь куда! А что, Намибия входит в его епархию?

– Там наших немного. Он их курировал по партийной части.

– Ездил только два раза?

– Да.

– За какой период?

– За два месяца.

– А раньше не ездил?

– Нет.

– Почему вдруг такое внимание к Намибии?

– Алена рассказывала, когда он туда ездил в первый раз, то договорился, что ему там смастерят какую-то безделушку. А потом ездил за ней.

– Эта безделушка, случаем, не алмазы?

Снова вмешалась Галина:

– За алмазами далеко ехать не надо, их тут на каждом углу продают.

– Не скажи! – огрызнулся Борис. – Алмаз алмазу рознь. Может быть, какой особый. Хотя… Большой алмаз заказать нельзя, а он сначала что-то заказал, а потом за этим приезжал. Хотя…

– Что «хотя»?

Борис мялся:

– Да так, ничего.

– Еще? Что еще? – не отставал я.

– Ничего.

– Правда ничего, – подтвердила Галина. – Я его уже допрашивала.

И принялась кокетничать:

– Видишь, Евгений, и от меня польза есть. А Борис никак не хочет этого понять. У меня чутье прирожденного агента.

Я понял, что ничего больше не узнаю, и направился к двери.

– В посольство? – спросила Галина.

– Только на минуту. А потом в гостиницу. Надо выспаться.

В дверях Борис смущенно улыбнулся:

– Я – не очень?

Я не стал его утешать:

– Очень. Но я – по другим делам. А ты все равно крепись. Не ровен час!

Борис только вздохнул:

– Мне недавно цыганка предсказала счастливую карьеру.

– Одной даме предсказали, что она выйдет замуж и у нее будут три близнеца. И что ты думаешь?! Близнецы родились, а замуж она так и не вышла. Но ты все равно крепись.

Я поднялся в кабинет Болтовского.

– Что-нибудь интересное узнал?

– Практически ничего. Кроме того, что он два раза летал в Намибию. Первый раз что-то заказывал, второй раз получил заказ.

– Не ахти. Будем писать или подождем?

По этому неуверенному «будем писать», я понял, что писать об этом в Москву ему не с руки, ибо надо будет упоминать источник, от которого получены сведения, а сведения получены от его сотрудника, находившегося в интимных отношениях с женой бежавшего.

– Понимаешь, – он замялся. – Москва и без того лютует.

Вошел шифровальщик, протянул розовый листок входящей телеграммы. Болтовский прочел, потом протянул мне.

– Тут для тебя.

«Резиденту в Браззавиле.

Для тов. Лонова Е.Н.

Поставьте в известность резидента о данном вам поручении перевезти груз для инстанции».

– Это то, о чем я тебе рассказывал.

– Читай дальше.

«Окажите резидентуре помощь в деле Пичугина. Резидент проинформирован».

Ф.Бобков.

– Поедем ко мне, пообедаем, – предложил Болтовский.

– Хочу с дороги помыться, отдохнуть. Вчера замотался.

– Ладно, отоспишься, приходи.

Гостиница находилась рядом с посольством около паромной переправы в соседний Заир. Мой номер выходил на реку. Небольшая кровать, стол и два стула. На одном лежал мой портфель. Я разделся, принял душ и сразу в кровать.

«Надо поставить будильник на четыре, а то проспишь до ночи», – думал я, засыпая.

Но ставить будильник оказалось излишним.

– Просыпайся, просыпайся!

Я открыл глаза. Передо мной стояла Галина.

– Как ты сюда проникла?

– Для белой женщины в Африке закрытых дверей не существует.

«И закрытых платьев», – отметил я про себя. На Галине было нечто, что кофтой назвать было бы преувеличением.

Это черно-кружевное «нечто» без рукавов на двух расхлябанных пуговицах заканчивалось джинсами до колен, стянутыми широким кожаным ремнем с массивной металлической пряжкой. Выглядела она подтянутой и посвежевшей. Я одобрительно покачал головой:

– Хорошо выглядишь, птичка перелетная.

Я взял ее за руку, хотел подтянуть к себе, но она отстранила:

– Я не за этим. У меня дело.

– Слушаю. Садись.

Галина продолжала стоять.

«Считает, что стоя выглядит лучше, – решил я. – Впрочем, может быть, и права. Действительно лучше».

– Я тебе кое-что хочу рассказать. Но, разумеется, Борис об этом знать не должен. У кубинцев есть один такой Рауль. Не буду тебе морочить голову, но мы с ним… Он хороший парень, красивый… Ты, Евгений, должен меня понять.

– Надеюсь, ты пришла не исповедоваться. Но, если хочешь, грехи могу отпустить.

– Не смейся. Это касается дела, за которым ты пришел к Филину.

Становилось интересным. Я скинул простыню, сел на кровать.

– Тебя не смущает?

Моя одежда, а точнее, ее отсутствие Галину не смутила:

– Не в первый раз. Но я пришла не за этим.

– Ты пришла покаяться, что была в интимных связях с Пичугиным.

– С этим козлом?! Ты с ума сошел! Я тебе начала рассказывать про Рауля.