Голос вновь зашептал что-то в разуме вампира. Он внимательно выслушал, лишь на секунду красные глаза расширились, выдав удивление. Слегка кивнув то ли полученным указаниям, то ли собственным мыслям, вампир направился к Натали, вновь пытавшейся уснуть.
Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он свернул спящей вампирше шею. Вот и найден последний “сюрприз” для блондинки. Думается, это будет чем-то куда более интересным, чем кровавая роза...
Глава 14. “Ду хаст!”
К счастью, попасть в свою квартиру для Долл оказалось не так уж сложно. Сначала консьерж упорно не желал вспоминать Валерию Дарову, но небольшая доза внушения – и, вуаля, в фарфоровую ладонь уже падают запасные ключи. Все эти манипуляции сопровождались крайне неодобрительными взглядами Антона, ну и пусть. “Как будто не знал, с кем связывается”, – раздраженно подумала Долл, – “Еще бы начал меня уговаривать перейти на клюквенный сок вместо крови!”
– Вот только не надо нотаций. Я просто сэкономила себе... нам время, – прошептала Долл.
– Я ничего не говорил.
– Угу, зато громко думал.
– Не знал, что вампиры читают мысли... – Антон слегка нахмурился, видимо, принявшись анализировать прошедшие охоты.
– Может, и не читают. У остальных вот, даже сердце не бьется, – уклонилась от прямого ответа блондинка.
Она очень не любила, когда ее пытались переделать. И если семаргл будет продолжать в том же духе... плюнет Долл, наверное, на пользу, которую может принести зеленоглазый паренек на пару со своей сумасшедшей сестрицей, и пошлет их обоих куда подальше. Одно дело притворство – игра, привычная ей с давних пор – а совсем другое реальные изменения. Долл никогда не подстраивалась под других, не прогибалась под общепринятые каноны. Тем не менее, к ней – холодной гордячке, с ярко выраженной индивидуальностью, тянулись люди. И красота была лишь одной из причин такого магнетизма. Вампиры обладают магической харизмой – это всем известно. Но умение притягивать к себе, чтобы впоследствии играть с людскими чувствами, было присуще девушке задолго до превращения. Вокруг Долл всегда была толпа обожателей, но она в них не нуждалась по-настоящему. Люди были средством, не целью. Возможно, именно по этому она всегда (где-то глубоко-глубоко в душе, так, чтобы скрыть от себя самой) чувствовала неисчезающее одиночество... Она была непростой личностью, противоречивой, созданной из контрастов. Однако Антон еще не разобрался во всех сложностях характера вампирессы, поэтому продолжал совершать ошибки в разговоре с ней.
– Это человек, – он указал на консьержа с остекленевшим взглядом, – нельзя просто так играть с их жизнями.
Долл сладко улыбнулась. Игра... Ей нравилось это слово. Оно было как раз подстать ей – заманчивое, в меру (а может и не в меру) опасное и рискованное... А еще это слово было древним, как сам мир – ведь первые игры появились еще на заре творения... В общем, то было настоящее развлечение для бессмертных.
– Жизнь... – она томно вздохнула, – А какова цена человеческой жизни? Я знаю ответ. Улыбка вампира... Хочешь увидеть, как я обменяюсь с этим ч е л о в е к о м? Все честно, без обмана. Я ничего не украду – просто предложу свою плату за то, что ему и не слишком-то нужно.
– Замолчи! – в ужасе воскликнул Антон, – Ты не должна делать такое! Лера, ты не такая, как другие вампиры... ведь не просто так в твоей груди бьется живое сердце!
– А с чего ты взял, что оно живое? Я мертва, но я хожу, дышу, разговариваю. Вот и мое сердце... оно просто привыкло и никак не желает отдохнуть.
Антон глядел в стальные глаза, вслушивался в холодный голос. Что не так с этой девушкой? Откуда в ней, такой юной, столько древней боли и гнева? Словно не семнадцатилетняя девушка стояла перед Охотником, а та, за чьими плечами расстилался плащ веков, если не тысячелетий. Она не прожила еще и крохотной доли бессмертия, а уже исполнилась горечи, которую дарует бесприютная вечность... уж ее семаргл познал на собственной шкуре. Путь без конца и края, без дома, куда можно рано или поздно возвратиться. Только неутоленная жажда – у каждого своя – то, что заставляет двигаться вперед, в поисках несуществующего покоя. Лишенная смерти, жизнь теряет свою сладость, но это знание, к сожалению, приходит слишком поздно. Каждый, стремящийся к вечной жизни считает, что он уж найдет, чем заполнить череду веков... вот только все они ошибаются.
Охотник опустил взгляд, не желая верить в очевидное. Долл – не человек, так почему же он так пытается убедить себя в обратном?
– Пошли, – Лера подбросила в ладони ключ, и вдруг добавила, – Ты зря строишь иллюзии относительно меня.
Пояснение о том, какого рода иллюзии Антон строил, не требовалось – он и так все понял. Что касается самой Леры, тут все было сложнее. Вампиресса не могла понять, что заставляет ее говорить Охотнику правду. А ведь она собиралась изображать невинную девчушку в стиле Скарлетт О’хары... Черт, что творит с ней этот парень!? И не нужно говорить о нежданно проснувшейся совести – врать Долл научилась почти одновременно с тем, как научилась говорить, и чувства вины по этому поводу никогда не ощущала.
Предпочтя отложить неприятные размышления на более подходящее время, Долл направилась к собственной двери.
Оказавшись подле нее, девушка радостно взвизгнула – на пороге лежала сумочка, которую блондинка уже считала навек потерянной... Но страшная мысль вспыхнула в голове Долл – кто мог подбросить ее. Только... да, Алекс, черт его побери! Чувство опасности (и неприязни) боролись с желанием вернуть свою вещь, правда, не долго. Сумочка от Prada, стоимость которой обозначалась трехзначным числом, была слишком дорога (в прямом и переносном смыслах) Долл, чтобы выкинуть ее из-за смутных опасений. Решительно захватив тонкую лямочку, вампиресса тут же нырнула в ее нутро, проверяя все ли на месте. Как ни странно, вещи оставались нетронутыми, кроме одной...
Проклятый крестик! Не стоило забирать его... тем более у мертвой... убитой девчушки. Может, и к лучшему, что Алекс забрал его. Вот только... еще ни один поступок вампира не принес девушке ничего хорошего!
Антон наблюдал за происходящим молча: то ли не считал необходимым вмешиваться, то ли был слишком погружен в собственные мысли. Очнулся от оцепенения он только в тот момент, когда дверь квартиры отворилась.
Жилище вампирессы выглядело так, будто сошло со страниц дорого дизайнерского журнала – ну знаете, безупречные комнаты, где все выглядит результатом кропотливого подбора: каждая деталь интерьера идеально подходит ко всем остальным. Все было выполнено в трех цветах с небольшими вариациями: алый, пурпурный и белый. Несмотря на единую цветовую гамму, кое-что все же контрастировало друг с другом. “Легкие” стеклянные столики и полки, а также пушистые, напоминающие облака, ковры шли в разрез с тяжелыми портьерами, плотно закрывающими все, без исключения окна. Впрочем, несложно было сообразить, что тяжеловесные шторы являются более поздним приобретением, связанным, вероятней всего, с превращением Долл в вампира. Всему Красному Роду свет не доставляет удовольствия; большинство каинитов стараются оборудовать свое жилье так, чтобы солнце не заглядывало в него.
Однако несмотря на всю свою безукоризненность, квартире Долл чего-то не хватало... Скорее всего – жизни. Это место выглядело почти совершенным, но совершенство это было подобно мраморной гробнице – прекрасно, дорого, безжизненно. Сложно было понять, в чем это проявлялось. В комнатах было полно милых безделушек, на полках стояли книги и журналы, на специальных стойках – диски с музыкой и фильмами. Более того, холодильник вампирессы был доверху забит разнообразной снедью (причем человеческой). Долл регулярно закупала в продовольственном магазине все самое лучшее, и так же регулярно выкидывала на помойку еду, к которой даже не прикасалась. Только иногда она позволяла себе выпить бокал дорого вина, наслаждаясь до боли реалистичными ощущениями: жаркий свет солнца на коже, прикосновение мягких листьев к рукам, солоноватый ветер, нежданно подувший с моря и принесший столь долгожданную прохладу... Вряд ли ей когда-нибудь доведется испытать подобное наяву. Посещать южные районы Италии или Франции не входило в планы вампирессы; а уж возможности провести день на винограднике под обжигающим солнцем она точно была лишена. В Чикаго Долл еще худо-бедно могла передвигаться днем, закрывая при этом глаза специальными очками (с полностью закрашенными стеклами; яркий свет все равно делал зрение вампира практически бесполезным, оставалось полагаться на слух и особое видение детей ночи) и, стараясь держаться тени.
