Смакуя изысканный напиток, Долл задумалась: почем у она никак не может стать прежней? Неужели превращение в вампира меняет так сильно? Вот сейчас, к примеру, она сидит в хорошем ресторане с симпатичным парнем... Так что мешает ей расслабиться и получать удовольствие от своей жизни? Девушка не хотела верить, что Алекс мог сломать ее натуру, мог сделать ее слабой...

Нет-нет-нет! Пусть он пытался убить ту, что имела глупость довериться вампиру, но беспомощной она не стала. Даже наоборот, теперь Долл сама Бессмертная. Пытаясь уничтожить ее, Алекс, напротив, дал хрупкой девушке невероятное могущество. А вот что грызло Долл, не давало покоя...

Это было просто. Она не могла жить спокойно, как раньше, пока где-то по этой Земле ходил ее убийца. Вампиресса и желала бы, чтобы это было иначе, но... Кое с чем она не могла справиться. Вампиры могут быть и вспыльчивыми и агрессивными, хотя чаще всего они хладнокровны. Могут годами выжидать удобного случая, чтобы отомстить. Долл не чувствовала себя злой. Конечно, и доброй она бы себя не назвала. Она была такой, какой ее сделали.

Правда, не только чувство неудовлетворенной мести мешало Долл сейчас хорошо проводить время. Было что-то еще. Висело в воздухе какая-то тревожность, неощущаемая людьми, но очевидная для вампирессы. Томас молча ковырялся в своей тарелке, даже не пытаясь вновь с ней заговорить, официанты сновали по залу туда-сюда, посетители негромко беседовали, жевали, звякали ножами и вилками... Все казалось привычным и заурядным, но в тоже время таковым не являлось.

– Я скоро вернусь, – вампиресса встала со своего места и, прихватив клач, удалилась.

Оказавшись внутри дамской комнаты, Долл подошла к раковине и повернула позолоченный краник. Девушка с удовольствием погрузила руки в ледяную струю. Почему-то ее кожа горела, будто при гриппе. Но это было смешно! Вампиры не болеют, это всем известно...

Наверное, она просто перенервничала. Вообще, Долл жутко раздражал этот Том, хотя сама вампиресса не смогла бы назвать объективную причину этого. Вроде бы он и не был тем самовлюбленным “золотым” мальчиком, которого она ожидала увидеть. На самом деле, парень был очень даже ничего – милый, обаятельный, симпатичный... Но, не смотря на все это, вампирессу выводил из себя этот все время смеющийся взгляд карих глаз. Даже когда сам Том выглядел смущенным или расстроенным – глаза продолжали искриться непонятным весельем. Будто бы он видел или знал что-то, недоступное Долл.

Блондинка взглянула на свое отражение. Из зеркала на нее глядела красивая девушка, разве что чересчур бледная... и взор голубых глаз какой-то потерянный.

– Прекрати воображать всякую ерунду! – зло прошипела она самой себе. Отражение, казалось, немного испугалось неожиданного приступа ярости.

Томас Крэйн был достаточно хорош, чтобы она могла провести один вечер с ним. И не нужно бросать такие взгляды на окно в туалете! Оно все равно слишком высоко, и вряд ли она сможет в него пролезть... Конечно, для вампира это было бы не так сложно, но...

Все, хватит! “И вовсе нет у меня никакого мистического предчувствия! Детка, это называется одним словом – паранойя”, – Долл все еще была взвинчена, но, по крайней мере, уже не кричала на зеркало, перейдя на мысленные разговоры с самой собой .

В какой-то мере вампирессе удалось убедить себя, что все в порядке. Не смотря на это, ощущение чего-то нехорошего все так же сжимала ее сердце холодной лапой. Она привыкла доверять своей интуиции, однако сейчас это все больше походило на манию.

Открыв клач, Долл вытащила оттуда косметичку – привычный обряд должен был успокоить ее. Заново подрумянив щеки и нанеся на губы помаду, она поправила локоны и ослепительно улыбнулась отражению. Вот только глаза все равно остались холодными и пустыми... После превращения в вампира Долл не могла контролировать их выражение, как раньше; будто бы собственный взгляд уже не принадлежал ей.

Перед тем, как вернуться в залу, Долл сбрызнула духами запястья и ямку на шее. Хотя аромат с прошлого раза еще не выветрился, поскольку у вампиров отсутствует собственный запах (ну, или он не так различим, как человеческий) и благоухания созданные парфюмерами на их телах держатся невероятно долго.

Подойдя к столику, Долл с удивлением обнаружила, что Томас все так же безучастно ковыряется в тарелке. Он выглядел по-настоящему опечаленным (если не считать глаз!), неужели она была причиной этому?

– Извини, – произнесла вампиресса, стараясь быть как можно более искренней, – Я была не очень-то вежлива. Ты этого не заслужил. Последние дни у меня выдались... м-м, несколько напряженными, я вся на нервах.

– Ничего страшного, я все понимаю, – Том доброжелательно улыбнулся, – А тебя случайно инопланетяне не похищали по дороге сюда? А то знаешь, такие резкие перемены...

– Ты разгадал секретный план вторжения! – вампиресса насмешливо приподняла бровь, – Теперь я просто обязана уничтожить твой разум, а тело отправить на опыты...

– Если остальные пришельцы похожи на тебя, то я не против.

“Вот видишь, ты вполне можешь быть милой, если постараешься”, – одобрительно шепнул внутренний голос вампирессы, – “Кстати, парень только что заработал еще один балл – у него хорошее чувство юмора. И, кажется, он сделал тебе комплимент...”.

***

“Очередная пустышка”, – вот какой была первая мыль Тома, стоило ему увидеть блондинку со смазливым личиком, подошедшую к его столику”. Он действительно за свою жизнь повстречал не один десяток подобных девиц, порой парню начинало казаться, что всю Америку заселяют ожившие клоны куклы Барби... Приготовившись к очередному бессмысленному вечеру, Том уже нацепил на себя маску отрешенной вежливости, когда кое-что привлекло его внимание. Шею девушки обвивала цепочка из светлого металла, почему-то она показалась младшему Крэйну смутно знакомой. Он точно видел что-то подобное... Вот только где? Томас никак не мог вспомнить.

В последнее время он стал несколько рассеянным, не мог сосредоточиться. Все дело в его девушке – Джен, а точнее, в ее исчезнувшей сестре. По крайней мере, все надеялись, что рано или поздно она найдется. Все, кроме Джен. “Элисон знала, что так будет. Она все время говорила о том, что за ней скоро придут. А я не верила”. Эти слова в разной последовательности, Джен повторяла как заведенная, все время после пропажи сестры. На самом деле, Элисон вела себя очень и очень странно. Началось это где-то за месяц до ее исчезновения.

Элисон всегда была... “не от мира сего”. Слишком тихая, слишком отстраненная, со взором, устремленным в невидимые дали. Но то, что творилось с ней в последнее время, совсем не походило на поведение чудно’й девочки.

Сначала это не казалось чересчур тревожным: малышка просто стала плохо спать – то никак не могла заснуть, то наоборот – вырубалась так, что ни сестра, ни родители не могли добудиться. Но это были еще цветочки...

Вскоре у Элисон начались кошмары, хотя в этом она не признавалась никому, кроме сестры. Девочка стала чахнуть буквально на глазах – худела, бледнела и спала все меньше и меньше. Когда ее пытались уложить, шептала про какие-то глаза, не дающие ей покоя.

А еще малышка Элис не расставалась со своим талисманом – серебряным крестиком; точно такой же был и Джен. Украшения не являлись религиозными символами, скорее они стали талисманами сестер, которые те привезли из одной совместной поездки...

Под конец, Джен стала по-настоящему бояться за Элисон. Она вела себя, будто одержимая, а однажды сказала старшей сестре: “Я как Алиса из сказки... Я полезла, куда не следовало, и расплата за это грядет очень скоро”. Это было очень странно и пугающе, но Джен не спешила рассказывать об этом родителям. И когда Элисон исчезла, долго корила себя за то, что промолчала.

В общем, из-за всех этих странностей, девушка Тома была убеждена – ее сестры уже нет в живых. Более того, она утверждала, что ее убили. Сам Томас и не знал, что думать. Конечно, он как и все надеялся на лучшее, но... Где-то в глубине души он мыслил так же, как Джен.