Бо Бенсон: Ну, разумеется, не будешь. У тебя же мозгов больше, чем у меня, и ты не станешь связываться с тем, кого толком не знаешь. И понтоваться перед тобой своими ресурсами и возможностями мне ни к чему - собственно, кто ты такой, чтобы тебе что-то доказывать?

Данила: Я - СОСТОЯВШИЙСЯ человек. И я далеко не придурок, ибо заработал всё своим горбом. А вот ты этого сделать не можешь. И не сможешь никогда. Я знаю твои ресурсы и твои возможности - есть у нас общие знакомые. Твои так называемые ресурсы гроша ломаного не стоят - это между нами. Ты просто не знаешь, что такое НАСТОЯЩИЕ ресурсы и настоящие возможности.

Бо Бенсон: Если ты - не придурок, тогда почему ты выносишь разборки, касающиеся только тебя и Алисы, на форум, который для этого не предназначен? Почему ты не написал это письмо непосредственно ей, на её мейл? Никогда не говори никогда, Данила. Так получилось - Алиса встретилась на моём пути, который только-только начинается. Вот и всё.

Данила: Да не начинается он. Он просто идёт. И будет идти так и именно так всю жизнь. Ты - неудачник, Бо Бенсон. Что, кстати, видно и по твоей прозе. Если мужик к 25 годам не смог заработать денег - он не мужик. Он мальчик. И, скорее всего, мальчиком и останется. Так что из нас двоих именно ты беспозвоночный придурок. А нужным я - стану. Потому что умею ждать.

***

На самом деле, увлекательная беседа с человеком по кличке Данила была гораздо длиннее, и её разнообразные мотивы продолжались долго и многими. Не в этом суть.

Долгие, очень долгие месяцы спустя, когда поутихли обиды, когда пришло понимание, что и «добряк Бо Бенсон» был неправ хотя бы в своей грубости и злобе, не говоря об остальных вещах – пришло понимание совсем другого рода.

Усталому путнику, рано или поздно зашедшему к Алисе Исаевой «в гости», могла потребоваться реальная поддержка и помощь. Анкета «Маленького чуланчика на заднем дворе» давала человеку иллюзию того, что он кому-то нужен, может быть, надежду на лучшее. И, вероятно, успешное решение проблемы – в сторону жизни. А форум, который время от времени превращался в арену для выяснения отношений, запросто мог стать ещё одним разочарованием. И не имеет значения, что руки Алисы вдоль и поперёк перепаханы шрамами от бесчисленных порезов. Не имеет значения, что эта женщина живёт в бесконечной депрессии, и сама склонна к суициду.

Имеют значение только две вещи.

Во-первых, автор сайта не в состоянии отвечать за своё творение.

Во-вторых, именно поэтому страдают люди, которые до поры до времени не знают автора.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГРЁБАНЫЕ СПАСАТЕЛИ

Ты думал, что здесь легко встать,

Высоко полететь, глубоко не упасть,

Познать этот мир и остаться счастливым.

Ты принёс в него веру, добро и кулак,

Нарезая любовь, раздавал просто так,

Всем, кто хотел – ты всех осчастливил.

Теперь у тебя одна скучная комната,

Ты в тёмных очках ждёшь конца света.

Душа в теле женщины ищет, но не дома ты.

Ты там, где на брошенных стенах желтеют газеты.

(с) Юрий Шевчук

- 1 -

***

- Почему ты сделал это?

- Не знаю, - отвечает мне человек после мучительной паузы. – Из-за чувства тотального одиночества, может быть.

За столом сидят трое: Балаам, Севетра и я. В декабре 2004 года парень проглотил пачку «тяжёлых» антидепрессантов, и в результате чуть не отказало сердце. Три дня реанимации и несколько недель в психиатрическом диспансере для несовершеннолетних. В той половине корпуса, куда обычно помещают детдомовцев и малолетних преступников, активно «косящих» от колонии. Никто не ожидал, что «это» произойдёт именно с ним. Я не знаю, что ему сказать, и судорожно цепляюсь за любую позитивную мысль. На дворе уже февраль, он с нами только потому, что лечащий врач согласился отпустить его на пару дней в «мир условно-нормальных людей».

- Одиночество – в каком смысле?

- У меня почти нет друзей, разве что вот ты да Светка … да и то … я ж понимаю, что вы со мной «нянчитесь». Не будь Алисиного форума, не будь этих встреч, вряд ли вы вообще обратили на меня внимание …

- Ну, знаешь, не будь форума, Бо никогда не узнал бы о моём существовании, - возражает Севетра. – Как и о существовании Алисы. Никто с тобой не «нянчится»: ты всегда был и будешь здесь желанным гостем.

- Как и у меня дома, кстати, - вставляю свои три копейки.

- Всё равно … каждый из вас чем-то обладает: ты ветеринар, поэтому у тебя очень много хороших знакомых. Ты умеешь общаться. У Бо неплохо подвешен язык – во всяком случае, по сравнению со мной. У него есть друзья, работа, увлечения. У меня этого нет. Мне вообще очень трудно говорить с людьми так, чтобы им было со мной интересно, - Дима выдавливает из себя слова, видно, что произносимое даётся ему с большим трудом.

С самого детства у Балаама как-то «не клеились» отношения со сверстниками: он был и остаётся довольно тихим и необщительным человеком. Единственное, что его привлекало достаточно сильно – учёба и точные науки: математика, физика, астрономия. Он не раз и не два занимал призовые места на олимпиадах по математике и физике. Однажды его пригласили посетить обсерваторию в Карачаево-Черкессии: в свои пятнадцать лет он написал серьёзную научную работу в области астрономии, которая привлекла внимание учёных.

- Ну, общение – это точно такой же навык, как и любой другой, - парирует Севетра. – Ему можно и нужно учиться …

- Да я понимаю … просто даже если я научусь этому, люди будут общаться со мной не потому, что именно хотят со мной общаться, а из-за того, что в результате приобретения этого навыка со мной будет проще.

- А какая разница? – удивляюсь я.

- Я останусь по-прежнему одиноким, с тем лишь отличием, что у меня будут собеседники. Неужели не понятно?

Я невесело улыбаюсь. На самом деле, он в чём-то прав: интересность человека во многом определяют навыки и дела, некие инструменты, при помощи которых можно увлечь собеседника, что-то ему предложить. И может быть, даже получить что-то взамен. Для кого-то необязательно, кому-то жизненно важно. Чтобы привлекать, нужно обладать – я и сам сотню раз прокручивал эту мысль в голове. Очень давно, примерно в его возрасте. Однако, мысль, что взаимоотношения людей строятся на обмене чего угодно на что угодно, и что «просто так», «за красивые глаза» (а уж тем более – «за некрасивые глаза»), ничего не происходит – не убивала меня так, как Балаама.

- А мне кажется, заранее невозможно просчитать, какие чувства по отношению к тебе испытывают люди, - Севетра наливает нам ещё чая. – Причём, в обе стороны.

- Это как?

- Ты говоришь, что люди к тебе не тянутся, потому что ты не умеешь с ними общаться. Тебе показывают решение этой задачки: научиться общению. Ты говоришь, что этому научиться, конечно, можно, но тогда отпадает искренний интерес к тебе. И что ты нуждаешься в этом интересе, и ни в чём другом. Правильно?

- Примерно так …

- Но ты как бы заранее обрекаешь себя на неудачу, не сделав и этого маленького шага. То есть: навыка пока нет, людей, потянувшихся к тебе, благодаря этому навыку, тоже нет. Если людей нет, то как можно утверждать, что они могут с тобой общаться только потому, что ты научился общаться с ними?

Дима молчит, но я чувствую, что он либо соглашается, либо ставит сам себе этот вопрос, либо уходит в глухую защиту.

- Ладно, забей – поживём, увидим, - улыбаюсь я.

- А стоит ли?

- Ты знаешь мой ответ.

На самом деле, подобные разговоры мало что меняют. Где-то глубоко внутри себя человек принимает решение: быть ему в этом мире, или не быть. И если дан отрицательный ответ, он найдёт десяток аргументов в пользу добровольной смерти. Точно так же, как в противном случае – десяток аргументов в пользу жизни.

- Как там вообще?– интересуется Севетра.

- Ну как, как … не очень. Эти таблетки … от них просто ничего не хочется. Неинтересно и скучно.

- А книжку почитать?

- Они не позволяют этого сделать. Просто рвут книги в клочья, вот и всё … я много раз просил, чтобы меня перевели в корпус к «нормальным» – бесполезно. От препаратов есть ряд побочек, на сердце и почки. Трудно долго ходить – задыхаюсь.