Усевшись на диван, она продолжила нача­тую беседу, как будто никуда и не уходила:

— Да, я полюбила одного человека, но его не было среди этих двоих. И именно поэтому я попросила тебя вмешаться, — девушка несколь­ко смутилась от собственного признания, но тут же взяла себя в руки: — Просто больше обра­титься было не к кому. Прости.

На какое-то время в гостиной вновь воцари­лась напряженная тишина. Артем был несколь­ко шокирован откровенностью подруги, но по­старался не выдать истинных чувств, скрыв все под маской деланного безразличия.

Она без труда угадала его реакцию и как можно ласковее произнесла:

— Я понимаю, что тебе нелегко это слы­шать, но ничего не могу с собой поделать — все равно ты бы об этом узнал. И если я сама в этом признаюсь, то только затем, чтобы сохранить дружеские, доверительные отношения между нами.

Нервно прокашлявшись, мужчина потупил взор и несколько обиженно протянул:

— Да, ничего не скажешь, полное доверие. Ты даже не хочешь посвятить меня в подробнос­ти происшедшего...

— Это не моя тайна, поверь, — перебила Ольга собеседника, ощутив, как в ее душе на­растает скрытое раздражение, — если они захо­тят, ты обо всем узнаешь первый — это я тебе обещаю.

Откинувшись на спинку кресла, гость при­нялся барабанить пальцами по мягким подло­котникам, а затем, издав глубокий вздох, весело отозвался:

— Ну что ж, и на том спасибо.

И в эту секунду послышался легкий стук в дверь, как будто кто-то боялся потревожить хо­зяйку трелью электрического звонка.

Вскочив с дивана, Ольга бросилась к двери и впустила в квартиру Лямзина с Чижовым.

Не снимая ботинок, приятели проследовали в гостиную, где увидели сидящего в кресле не­знакомца. Прежде чем девушка успела произне­сти хоть слово, в руке майора появился блестя­щий пистолет, чей ствол был наведен в грудь журналиста.

Тот просто обалдел от подобного обращения и замер, боясь даже сделать глубокий вдох.

— Антон! — резко окликнула комитетчика Ольга. — Спрячь, пожалуйста, оружие, — уже более мягко продолжила она и представила муж­чин друг другу: — Это мой школьный товарищ Артем Белецкий, он журналист и работает на одну из американских телекомпаний. Между прочим, именно ему вы обязаны своим спасе­нием.

Лямзин опустил ствол, но не спрятал его, усаживаясь напротив нового знакомого. Чижов поступил точно так же, опустившись на диван рядом с приятелем.

Между тем девушка продолжила:

— А это мои хорошие знакомые — Антон и Ваня. Их род занятий пусть тебя пока не вол­нует.

Оправившись от испуга, Артем вяло пожал плечами, как бы говоря этим жестом, что ему все равно, чем и как занимаются эти грязные, злые, уставшие и наверняка опасные люди.

— Кто-нибудь в квартире еще есть? — подал голос майор.

Ольга отрицательно качнула головой, но Ан­тона это нисколько не удовлетворило, и он опа­сливо прошелся по комнатам, заглядывая во все дверцы и углы.

Когда он вернулся на прежнее место, то вновь задал вопрос, на этот раз обращаясь к Бе­лецкому:

— Это правда, что ты нагнал всю эту пишу­щую и снимающую братию?

— Угу, — пробурчал Артем, оставляя без внимания вызывающий тон невольного собе­седника.

— Спасибо, — просто произнес Лямзин, уби­рая пистолет в карман куртки.

Какое-то время они молча изучали друг друга, а затем журналист решился заговорить:

— Могу ли я узнать, что произошло? Может, я буду чем-то вам полезен.

Антон с Иванычем переглянулись, как будто хотели получить согласие друг друга; наконец Чижов сдавленным голосом произнес:

— Ну что ж, если ты такой любопытный, тогда слушай...

И он вкратце пересказал всю их историю, начиная с прихода на Лубянку странного посе­тителя и заканчивая перестрелкой в Успенском.

Когда Иваныч рассказывал об их схватке в Успенском, он не мог не упомянуть о том, как в Гвоздика угодила шальная пуля. Ольга нервно вскрикнула:

— Нет! Это неправда! Не могли вы его там бросить!..

Мужчины опустили глаза, избегая смотреть на девушку, а она продолжала неистовствовать:

— Как вы могли? Ведь он был вашим дру­гом... — Слова застряли у нее в горле, и блон­динка тихо заскулила, глотая соленые слезы.

Антон с Иванычем были готовы провалить­ся сквозь землю под натиском обрушившихся на . их головы обвинений, но возразить им было действительно нечего.

Неожиданно вмешался Артем, придя на по­мощь мужчинам:

— Оля, ты не можешь так говорить, — вес­ко, несколько грубовато произнес он, — тебя там не было, а судить каждый горазд. Все мы крепки задним умом...

— Заткнись, Макаренко! — злобно выпали­ла она, — я люблю... любила этого человека.

Это были последние слова, которые она смогла четко и связно произнести. Вслед за этим последовала настоящая, необузданная истерика, после которой девушка, полуприкрыв глаза, по­теряла сознание.

Глава 16

Мужчины принялись суетливо сновать во­круг отключившейся дамы: Артем подхватил ее под голову и стал хлестать по щекам, Иваныч бросился в кухню за водой, а Лямзин, найдя в ящиках серванта домашнюю аптечку, поднес к носу Ольги смоченную в нашатырном спирте ватку.

Резкий, пронзительный запах заставил де­вушку приоткрыть припухшие от слез веки, и она тут же дернулась и очнулась.

— Оля, как ты себя чувствуешь? — встрево­женным голосом спросил Артем.

— Дурацкий вопрос, — пробурчал майор и грубовато добавил: — Посмотрел бы я на тебя в ее состоянии.

Ольга медленно приподнялась, поддержи­ваемая с двух сторон мужчинами, которые по­могли ей прилечь на мягкий диван, подложив под голову плюшевого медвежонка.

Она обвела взглядом присутствующих и про­шептала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Надо узнать, куда увезли Юру, — заметив растерянность на лице Иваныча, она поспешно добавила: — Я знаю, что вам нельзя заниматься этим... Я сама все устрою.

Антон был не в силах больше слушать ее скорбного голоса, смотреть в ее полные слез глаза, поэтому отвернулся, до хруста в суставах сжав кулаки, — сказанная им фраза буквально потрясла присутствующих:

— Я его уничтожу... разорву его на части... Он у меня свинцом подавится, гандон старый... — Лямзин хотел еще что-то сказать, но сдержался, устало опустившись на кресло, в котором до этого сидел журналист.

— Ты о ком? — удивился Чижов.

Тяжелый, злобный взгляд взирал на каска­дера из-под косматых бровей комитетчика, как будто это именно он, Чижов, был виноват во всем, что с ними случилось за последние дни.

Пропустив мимо ушей поставленный во­прос, Антон выразительно продолжил:

— Значит, этот бесхребетный червяк подло­жил под меня Машу, чтобы быть в курсе дела, а сам пытался нас уничтожить. Что ж, по крайней мере сейчас мне все стало понятно. Это же про­сто, как белый день.

— Да о ком ты толкуешь, — раздраженно переспросил Иваныч, — кто это «он»?

Достав из кармана смятую пачку и убедив­шись, что в ней больше не осталось сигарет, Лямзин нервно скомкал ее и засунул обратно, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть упаковку . на пол гостиной.

Тяжело и шумно вздохнув, майор заговорил, и в его словах явственно ощущалась страшная, зловещая сила разъяренного хищника.

— Родион Семенович Кудряшов, — почти прошипел он, — полковник ФСБ и мой непо­средственный начальник. Гореть ему в аду ярким пламенем.

Вдруг в лице комитетчика что-то измени­лось — темные зрачки вспыхнули яркой искор­кой, а тонкие губы расплылись в демонической усмешке, и Антон обратился к школьному при­ятелю Ольги:

— Скажи, а ты правда журналист?

Тот утвердительно качнул головой, еще не понимая, к чему клонит собеседник. А майор задал очередной вопрос:

— Значит, у тебя есть камера и все осталь­ное?

— Есть, — несколько равнодушно сказал Артем, — а что, может понадобиться?

Лямзин промолчал, размышляя о чем-то. Наконец он пришел к окончательному реше­нию, что было видно пр его довольному, не­сколько ироничному внешнему виду, и сказал: