— Брось, ребята, спорить! Надысь я в избе-читальне от учителя слышал, что этих сусликов хорошо удушливым газом вытравливать. Наставить в дыру и пускать. Ты, Горка, знаешь?

— Знаю. От газов люди умирают. Нам в школе рассказывали, как аэропланы бомбы с удушливыми газами сбрасывали. Картины такие показывали. Нужно маску надевать. У моего папы есть маска.

Далеко ушли от деревни. К самой запруде подошли. Филин бадейку с собой захватил. Начали по очереди воду таскать и в нору.

— Ишь ты, пропасть какая! Три ведра вылили…

— Лей, лей еще! Сейчас выглянет. Суслик воды боится.

Илюшка из веревки петлю такую приготовил, обложил отверстие норы. Как высунет голову, суслик так и попался.

— А ты, Горка, не бойся! Лей, лей, Филин! Гляди, вылезает, вылезает.

Из темной норы, царапаясь выглянул мокрый зверок, моргая глазами.

Ребята — враги, а в норе еще страшнее. Захлебнется.

— Лезет, лезет! Илюха, дергай скорей за веревку!

Задрыгал суслик в петле.

— А, попался! — тащит его Илюшка, — вот какой здоровущий, как кошка…

— Топить его пойдем!

— Постой! Дай Горке поглядеть!

После уже издохшего суслика Горке подарили.

А Кирюху все тянет к аэроплану Так бы вот и сидеть, да поглядывать, что летчики делают.

— У нас, в городе аэропланов много, — рассказывает Гора, — а ты, Кирюха, автомобиль видел?

Ребята автомобиля не видали.

— Он быстрее лошади в тысячу раз бегает.

Ну?

Пришлось Горке рассказывать про город. — Автомобиль на каждом шагу. Так и носится. Уж не попадайся на дороге… Удивлялись ребята рассказам Горки.

Мать Кирюхи убралась по двору, ребят позвала.

— Идите, шарамыжники, ужинать, да гостя зовите.

Поставила мать на стол крынку, ребят усадила. Молоко холодное, прямо из погреба. На крынке дрожат и сверкают крупные капли пота.

— А лбы-то что не крестите? — указала мать.

— Вот Горка говорит, что бога нет, — ответил Филин, — он не молится!

Промолчала мать — гостя неудобно ругать. В большую чашку накрошила хлеба. Потом мать взяла ложку, разболтала застоявшееся молоко и вылила в чашку.

— Ну, хлебайте.

Бойко защелкали деревянные ложки. Матери только приходилось подливать.

— А в Москве много народу живет? — обернулся Кирюха к Горе.

— Мильён! Я с папой ходил на демонстрацию. Вот где народу-то…

— А ты, Горка, ешь, ешь, — угощала мать гостя, — после расскажешь.

— Я Троцкого видел! — проговорил Гора- такой сердитый. Черная борода. В очках.

— Он что же теперь заместо Ленинова? — спросила мать, усаживаясь к столу — этот Троцков? Ну, дохлебывайте, дохлебывайте и вон из-за стола…

— Спасибо, тетенька! — ответил Гора и стал вылезать. Кирюха за ним, подтягивая портки.

Уже совсем стемнело. Под сараем стояла скотина и тяжело сопела. Ребята все вместе спать на сеновал пошли. Темно в сеновале. Шуршит сено. Гора ничего не видит.

— Лезь сюда, лезь! — подсаживают его ребята.

Утонули в сене. Пахло полевыми цветами и травами. Надоедливо жужжит комар, все норовит сесть на лицо. Где-то в углу сарая сверчок чирикает.

— У нас сейчас, в Москве, в кино идут, — задумчиво проговорил Гора, — эх, люблю я ходить в кино!

— Эго живые картины? — спросил Филин. — Я знаю!

Горка стал рассказывать ребятам про похождения американца и «Черный бамбук».

— И у нас зимой в волости будут показывать. Я слышал от учителя. Пойдем тогда, Кирюха?.. — засыпая спрашивал Филин.

Аркашка с Илюхой, уткнувшись в сено, уже спали. Уснул и Филин. Горка еле ворочал языком, рассказывал про тайну «Черной маски». Наконец и он затих.

Один Кирюха долго не мог заснуть.

Летчики собрались лететь дня через два. Уже все готово, только смазать кое-где нужно.

Кирюха не стал больше бегать с ребятами, сидел на корточках около аэроплана.

— Пойдем, Кирюшка, в городки играть! — тянет его Филин. Но тот отмахивает рукой. Отвел Кирюха Горку на задний двор, тихонько от ребят.

— Горка! Возьми меня с собой, — проговорил Кирюха, — возьми… Горка!..

Удивился Горка.

— Нельзя. А как же ты от отца и матери? И не пустят тебя.

— Я так. Без спросу…

Нет, Кирюха не спроста говорит. Смотри и глаза у него горят неладно. Недаром он так все присматривался к аэроплану.

— Горка, возьми! Я не боюсь… Я живучий…

Но Горка покачал головой.

— Нет. Мой папа тебя не возьмет — и начал уговаривать.

Но Кирюха резко отпихнул его рукой.

— Уйди! Я с тобой больше не вожусь. Заяц!

— Нет, я не заяц! Я твой товарищ! Я… я… — закричал Горка.

— Не вожусь с тобой! Отстань!

А после, вечером, опять тихонько от ребят долго уговаривались.

— Твой отец не узнает, — просил Кирюха. — Я не покажусь ему. Буду сидеть и не шевелиться.

К ночи уговорились.

— Ты будешь Черная Маска, грабитель, — назвал его Горка, — как в кино показывали. А я буду Американец. Ладно?

От аэроплана летчики не отходили и других близко не подпускали. Напрасно Горка с Кирюхой подлезали — моториста не обманешь.

— Куда нос свой суешь? — кричал он на Кирюху, — что здесь нюхаешь?..

Только днем на час отрывался моторист и шел обедать. И с ним уходил и отец. Ребята только того и ждали.

Как ушли те подальше, из-за опушки, пригибаясь к земле, выбежали Горка с Кирюхой. Первый Горка, скорей за дверцу, в кабину.

— Черная Маска! Идем скорей!

Кирюха ящерицей, в руках какой-то сверток.

— Никого нет. Лезь скорей!

Черная Маска юркнула в кабину, только пятки сверкнули, за ним Американец.

Прошло минут десять, пока Гора опять не выглянул.

— Нет никого…

Тихо вылез, оглянулся и к двери.

— Ну, теперь сиди. Не шевелись. Хлеба я тебе притащу…

Отпрыгнул в сторону и хотел бежать.

— Эй? Ты чего здесь делаешь? — крикнул кто-то.

Эго был отец. Быстро шел к нему.

— Я… Я, папа, ищу Кирюху…

— Так разве здесь он? Поди в лес убежал…

Через минуту пришел и моторист. Спокойно продолжали свою работу.

А Горка-Американец сусликом поглядывал на них из-за куста опушки.

Отлет рано утром.

Последнюю ночь Американец спал беспокойно.

— Как с Черной Маской? Не поймает ли его моторист?

В деревне мужики встали с коровами. Не позавтракавши к лугу сходились. На подводах из других деревень сколько понаехалось. На московских летунов посмотреть. Ведь сроду аэропланов не видали.

Утро ясное, безветренное. Мужики кучей окружили машину, оглядывали кругом

— Вот бы нам такую штучку, — рассуждали.

— Да… И до чего теперь народ не додумается, — удивлялся старик Нефед, — под водой стали ездить, по воздуху летают…

Пашка Кривой смеется.

— Скоро к богу в гости полетят. Право слово!

— Скажи пожалуйста! — качают головой бабы.

— Да ну их! — плюется дед Нефед, — они и вправду норовят!

Гора уже сидел на своем месте, в кабине и поглядывал в окно.

— Прощай, Илюшка! Прощай, Конопатый…

Вот и отец надвинул покрепче свою шапку-финку, надел рукавицы, усаживается. Берется за руль. Моторист обошел, оглядел в последний раз.

— Граждане, разойдись в сторону! — кричит, — дай дорогу.

Куча расступилась. Моторист подошел к пропеллеру, ухватился и рванул.

Сорвался пропеллер, задрожал весь аэроплан, точно радуясь: вот-вот оторвется…

— Прощайте! Добрый путь! — кричали им мужики, но из-за шума пропеллера ничего не было слышно.

Летчики только поднимали руки в своих больших рукавицах и кивали головой.

Легко и плавно покатился аэроплан по ровной земле. Филин и Аркашка бросились вдогонку, размахивая руками.

Вот уже аэроплан отделился от земли и стал взбираться ввысь.