затем, как литературный материал, на ряду с находящимися
1361
здесь же выписками, заметками, набросками. Когда производится
группировка материала (об этой стадии работы дают неко-
торое представление черновые листы большого формата
в папке 2298), то из двух, указанных выше, тетрадей вместе
с различными афоризмами выписываются целые отрывки из
переписки с Екатериной П. П.—В чем же состояла творческая
работа Вельтмана над этими документами любви?
Во первых, он старается у д а л и т ь все наиболее
с у б ъ е к т и в н о е . Цитированное выше объяснение причины
его путешествия выпущено, потому что в нем описывается,
как „он окован страстью, наказан за доверчивость", и оста-
влены лишь последние фразы шутливого характера: „уложим
в кошелек мысли и воображение" и т. д. (II ч.). То же и
в другом месте: „Боже мой, что это с тобой сделалось!
За что ты так ударил кулаком по карте?.. О, вскричал
внутренний голос мой, как я здесь любим! Где?., здесь"...
(тетрадь в переплете, папка № 2279),—в печатном тексте
последние фразы выпущены (112 гл).
В рукописи перед разговором двух приятелей имеется сле-
дующее рассуждение „о важности самых маловажных вещей".
„Этот измятый клочок бумажки, который у меня лежит в запис-
ной книжке, и на котором написано очень нечетко: „Пощадите
меня, вы безжалостны", кажется ничего не значит в глазах
умного, хладнокровного, просвещенного человека, — неправда
ли? А если бы он узнал, что это пример из науки познавать
сокровенные чувства, то он бы признался, что на самоц не-
важном слове основано часто важнейшее откровение, и что от
этого слова зависит часто вся будущность не только одного
или двух, но даже и трех существ. Поняли вы меня?" (№ 2279).
В печати этот личный материал, основанный на действитель-
ном факте (1-ое письмо: „Ваши слова: пощадите меня, вы
безжалостны—были чудными, сладостными звуками для сердца
моего"), выпущен (гл. 189).
Во вторых, автор затушевывает лирические места своих
писем, придавая им комический колорит. Для примера сопо-
ставим два варианта одного стихотворения. В рукописи оно
озаглавлено: „Невинная любовь" (папка № 2279). Эта тема
развивается в трех строфах:
Лети ко мне, младая Геба,
Дай пить! Горят мои уста.
Как свет, как мысль о благах неба
Моя любовь к тебе чиста.
В печатном тексте (гл. 251) темою стихотворения стано-
вится „жажда" и весь смысл его меняется с заменою слова
„любовь" словом „струя".
1361
Лей нектар мне, Ювента — Геба,
Дай пить, горят мои уста.
Как свет, как мысль о благах неба,
Струя прозрачна и чиста.
Вторая строфа совсем выпущена:
Тебя томит, томит усталость,
Склонись... тебя я усыплю.
Не принимай sa дерзость шалость.
Тебя я праведно люблю.
А третья, представляющая наростание чувства и переход
к настроению, противуположному невинной любви:
Как ты мила, как сердце бьется,
Душа кипит, я весь в огне,
О, не ласкай меня, не тронь,
Я друг твой, но могу забыться—
— в печати совершенно изменена, ей придан комический оттенок:
Как сладок взгляд твой, что ж ои томен?
Не буря ли волнует грудь?
Постой, постой, я буду скромен,
Я буду пить, но дай вздохнуть.
В третьих, он о б ъ е к т и в и р у е т личный материал, вкла-
дывая его в чужие уста. Так, „голос", защищающий романти-
ческую любовь, цитирует, как мы видели, второе письмо
автора к Е. П. Монолог „пылкого юноши" представляет собою
также конспект из его писем к ней (209 гл.). „О, если б ты
была свободна! Если б голос не умер на устах моих, я бы
сказал тебе: еще до существования моего я любил тебя".
(Из первого письма). „Что мне уверять тебя? Уверения лишают
доверенности" (1 п.). „Ты прекрасна, добродетельна, ты звезда,
ласково светящая на меня с неба" (Из 4 п. франц.). „Два
звука, согласованные самою природою—я и ты" (8 п. январь).
„Некогда они были одним существом, но какая то враждую-
щая сила разорвала его на двое, чтобы со временем при
встрече нашей насладиться нашим страданием". (Из IX п).
Четверостишие, вложенное в уста юноши, является последней
строфой из длинного стихотворения: „К Kitty", написанного
в феврале между XV и XVII письмами.
Итак, хотя один из романтиков (Генрих фон Клейст) и ска-
зал: „Я не прнимаю, как поэт может передать людям — этой
грубой chrae — дитя своей любви", — у романтика Вельтмана
самые страстные места из писем использованы, как литера-
турный материал. Любовь, заполнявшая писателя в период
творческой работы, вошла и в его создание централь-
ной темой, намеренно не развившейся в сюжет. Р а з р о з н е н -
1361
н о с т ь формы, являющаяся, как мы видели, „принципом"
постройки „Странника", позволяющая считать автора разру-
шителем повествовательных традиций, диктуется внутренней
потребностью—скрыть свои настоящие чувства of читателя,
а общий гротескный тон и стиль маскируют собою лириче-
с к ую струю, которая к концу путешествия все же обнажается.
V
Проблемы формы, поставленные в „Страннике", занимают
Вельтмана и в дальнейшем его творчестве.
„Кощей Б е з с м е р т н ы й " (1833 г., в 3 ч.) носит не-
обычное название: „былины", и автор сам подчеркивает неопре-
деленность его формы, точно колеблясь, к какому жанру
отнести свое произведение: „вышеописанный боярин нисколько
не постороннее лицо тому поколению, о котором идет моя
длинная речь, слово, песнь, повесть, сказание, история, вы-
мысел, поэма, ядро, роман" (I, 236).
Разрозненность, возведенная в принцип в „Страннике",
здесь сказывается в прихотливой перестановке частей пове-
ствования. Начало романа сразу знакомит читателя с харак-
тером главного героя, который показан ему едущим на спине
слуги. Вторая глава неожиданно переносит его за несколько
сот лет назад к предкам Ивы Олельковича и вся I часть
и начало II построены по типу н а н и з ы в а н и я новелл,
историй любви и женитьбы представителей рода Путы-
Заревых. И внутри каждой из них соблюдены те же прин-
ципы постройки. Например в истории Ивы Иворовича: героя
везут в Киев к дяде Мстиславу; автор отвлекается описа-
нием похода последнего, рассказывает о его храбрости и за*
бывает о главном действующем лице. ≫Где Кощей Бес-
смертный, где Ива?"—восклицает он, наконец, устами чита-
теля (стр. 139), но оказывается, спустя несколько страниц, что
Ива неожиданно исчез: „читатель ясно теперь видит, что не
только я, но и никто из нас не знает, где Ива... Но что же
