За словами последовало доказательство: он твердой рукой вонзил нож в волосатую грудь человека. Тот закричал, потом с его пересохших губ сорвались слова:

– Это был незнакомец. Я никогда его раньше не видел. Не убивай меня! Я говорю правду.

– Ба! Ты думаешь, я поверю, что совершенно незнакомый человек доверился тебе? Откуда он мог знать, не побежишь ли ты к сквайру доложить об этом?

– Хозяин «Лисицы» знает, что нам можно доверять, – последовал угрюмый ответ, – это он обычно посылает к нам людей. Спроси у него!

Джейсон задумчиво оглядел вероломное лицо жертвы. Возможно, человек сказал ему правду. Хозяин гостиницы должен знать людей, которые могут выполнить подобную просьбу, любой приказ любого человека, если в их руку будут сунуты несколько золотых монет. Позже он побеседует с хозяином «Лисицы». Но что делать с этим исчадием?

– Как он выглядел? – резко спросил он.

– Не знаю. С ним имел дело Баркли. – Он дернул головой в сторону мертвеца. – Я его не видел. Пятьсот фунтов сразу и столько же потом, когда ты будешь убит.

Джейсон удивленно присвистнул. Действительно, кому-то не терпится убрать его. Что ж, хозяину гостиницы придется хорошенько все вспомнить, подумал он свирепо.

– А тот человек сказал Беркли, почему меня хотят убить? – полюбопытствовал он. Человек покачал головой.

– Нам приказано было убрать тебя любым способом. Он сказал, что его не интересует, каким образом, но ты должен быть убит в течение этой недели.

Душившая его ярость утихла, осталась только расчетливая холодная злость. Он был в замешательстве: что делать с этим подонком? Пока Джейсон раздумывал, тот сам ответил на этот вопрос, подписав себе смертный приговор. Схватив пригоршню грязи, он швырнул ее в лицо Джейсона и пока тот на мгновение выпустил противника, человек попытался вырвать нож и воткнуть нож ему в живот. Завязалась отчаянная борьба, теперь Джейсон был в худшем положении, он почти ничего не видел из-за комочков грязи в глазах. Перекатываясь по земле и чувствуя, как у него вырывают нож, он ударил им почти вслепую. Счастье было на его стороне – лезвие перерубило мерзавцу яремную вену.

Стоя над трупом, он рассеянно вытер лезвие о кожаные штаны, бесстрастно глядя на дело своих рук, и вдруг ощутил сильную боль в плече. Морщась, подошел к своей лошади и вскочил в седло. Джейсон направился в ту сторону, откуда только что приехал, надеясь найти дорогу и молясь, чтобы это не заняло много времени.

Дорогу он нашел довольно легко, недалеко от места схватки. Там его лошадь свернула с основной дороги, ведущей к гостинице, на узкую тропу, что обошлось довольно дорого.

Прервав восклицания Пьера, ужаснувшегося при виде окровавленного плеча хозяина, и чувствуя, как кружится голова от шока и потери крови, Джейсон с благодарностью отдал себя в искусные руки слуги. Пьеру не в первый раз приходилось латать дыры на теле хозяина.

Рана оказалась хотя и не опасной, но довольно глубокой. Джейсон морщился от боли при каждом неосторожном движении Пьера, по-прежнему не обращая внимания на все вопли и вопросы слуги по поводу случившегося. И Пьер отстал, зная по опыту, что если он молчит, то настаивать бесполезно. Перевязав рану, Пьер удалился, неодобрительно поджав губы.

Глядя на его демонстративный уход, Джейсон невольно улыбнулся. Но едва дверь за Пьером закрылась, как он снова помрачнел. Положение его едва ли можно было назвать забавным.

Интересно, насколько замешан в эту авантюру Нокс, хозяин гостиницы? Не мешало бы хорошенько допросить его о незнакомце, если, конечно, тот человек был ему незнаком. Но он же направил этого человека к наемным убийцам, значит, руководствовался при этом достаточно вескими основаниями. В то же время ситуация сейчас не в пользу Джейсона. Когда найдут в лесу тех двоих с перерезанным горлом, хозяин наверняка свяжет их с Джейсоном, а ему совершенно ни к чему попадать под подозрение. Так что допрос хозяина гостиницы придется отложить.

Слишком возбужденный, чтобы уснуть, остаток ночи он провел в кожаном кресле перед камином. Уставясь в огонь, непрерывно следя за игрой оранжевых и желтых языков пламени, он искал ответы на неясные вопросы и решения загадочных задач. Очнулся Джейсон от невеселых мыслей, когда серенький рассвет постучал в окно. Провел рукой по лицу, по глазам и пошел спать.

Было уже, вероятно, часа три дня, когда Джейсон вынырнул из глубокого сна, почувствовав на лице что-то мокрое и холодное. И сразу услышал голос дяди:

– По-моему, пора вставать. Я поднялся и выехал до рассвета не для того, чтобы найти тебя в позе спящего и обиженного ребенка.

С трудом приходя в себя, Джейсон с изумлением смотрел на Роксбери, державшего в руке пустой кубок.

– Может быть, когда ты примешь ванну и поешь, настроение у тебя улучшится. Я взял на себя смелость заказать обед, а Пьер готовит сейчас ванну. Могу ли я присутствовать при твоем туалете или мне пойти погулять по гостинице?

– Как хочешь, ты все равно поступишь по-своему, – ответил Джейсон, и тут же Пьер и четверо гостиничных слуг внесли в спальню огромную медную ванну.

К обеду настроение у Джейсона заметно улучшилось. В столовой царило мирное молчание. Как только было покончено с последней сменой блюд и слуги, убрав со стола, удалились, герцог принял серьезный вид.

– Теперь ты, может быть, расскажешь, – спросил он, – откуда взялось это пулевое ранение? И не отрицай, я видел, когда Пьер менял повязку, что это была пуля.

Кратко и точно Джейсон изложил события, в которые оказался втянутым накануне вечером, умолчав только о причине своего ночного появления в тех краях. Вовремя рассказа лицо герцога выдавало его недовольство и озабоченность, однако он ограничился кратким замечанием:

– Вероятно, нужно радоваться тому обстоятельству, что мне не пришлось подбирать за тобой еще два трупа.

Не реагируя на эту реплику, Джейсон требовательно спросил:

– А не скажешь ли ты теперь, зачем сюда приехал? Любоваться окрестностями?

– Ты обо мне плохо думаешь. Почему бы нам не прокатиться и действительно не полюбоваться окрестностями? – И добавил в ответ на недоуменный взгляд Джейсона:

– Где никто не сможет нас подслушать.

Вскоре они отъехали от гостиницы в коляске, которой управлял Джейсон, и покатили по дороге.

– К сожалению, в последний раз, – сказал герцог после нескольких минут молчания, – ты не до конца был со мной откровенен. Иначе не пришлось бы попасть в неловкое положение, когда я узнал, что тебя связывают кое-какие дела с Ливингстоном в Париже. Этого я не знал. – Он подождал ответа, но Джейсон, казалось, все внимание уделял лошадям, и герцог недовольно продолжал:

– Что ж, тогда скажу, что стало известно мне. Ливингстон получил устный приказ от другого курьера: если вдруг переговоры в отношении порта Новый Орлеан зайдут в тупик, он должен немедленно связаться с тобой. Значит, Джефферсон дал тебе инструкции, весьма важные для Ливингстона. Я немало огорчен тем, что ты даже не намекнул об их существовании. А ведь я спрашивал, нет ли других, неизвестных мне причин, объясняющих обыск, учиненный в твоей лондонской квартире. Заметь, – добавил Роксбери, – я не спрашиваю, какие именно поручения ты должен был выполнить.

– Только потому, что, скорее всего, они тебе уже известны.

– Джейсон, – герцог перешел на доверительный тон, – мы с тобой работаем на одну сторону. Уверяю тебя, у Англии нет интересов в отношении Луизианы. Не забывай, на пороге у нас готовый взорваться в каждую минуту вулкан – маленький тщеславный француз по имени Наполеон!

Джейсон посмотрел на дядю своими зелеными глазами и холодно сказал:

– Ты не примчался бы сюда из Лондона только затем, чтобы обвинить меня в неоткровенности.

– Ты больше не доверяешь мне, – рассердился герцог.

И Джейсон, который в этот момент сосредоточился на крутом повороте, не заметил искренней боли в серых глазах, внимательно смотревших на него, иначе его ответ не прозвучал бы так грубо: