Вдали за широким кольцом залива кратер вулкана выбрасывал струйки серого дыма в беловато-желтое небо. Иногда вверх взлетали яркие красные и оранжевые брызги жидкой лавы, но невысоко, а затем снова падали вниз, в жерло вулкана. Это были признаки усилившейся вулканической активности. Признаки? Любой, кто жил рядом с вулканами достаточно долго, знал, что это было начало. Над старым вулканом только образовывалась шапка из пара. Даже Саддам, шуршащий хвостом по половицам, знал, что извержение — вопрос времени.

Иногда прибегали босые слуги в золотых и красных саронгах. Они входили на веранду с преклоненными головами и сцепив руки, будто в молитве, тихо подливали бин Вазиру джин. Иные вставляли в его длинный мундштук очередную желтую сигарету марки «Багдадец», подносили к кончику золотую зажигалку «Данхилл».

Сегодня вечером длинная и полная легенд история гостиницы «Бамба» ознаменуется еще одним событием. Возбужденное волнение невооруженным глазом читалось на лицах персонала и гостей. А особенно здесь, на веранде.

— Спасибо, — поблагодарил владелец своих слуг, и снова воцарилось молчание.

Перед тем Типпу Тип играл с комодским чудовищем, катая по полу головы обезьян. Он тщательно прицеливался, стараясь не докатывать их всего на фут до морды животного, чтобы Саддам, щелкая зубами, тщетно пытался сорваться со стальной цепи. Африканец настолько утомился этой игрой, что теперь растянулся во весь рост на бамбуковом диване и умиротворенно храпел.

Саддам свернулся клубком в своем углу и медленно помахивал большим чешуйчатым хвостом, скользя им по старым деревянным половицам. Положив голову на пол, он внимательно разглядывал желтыми глазами сидящих на веранде людей. Он имел разную степень интереса к этим троим, что сидели на террасе. Некоторое время он посматривал на спящего африканца, затем переключил внимание на Снея бин Вазира в кресле.

Вид хозяина, казалось, успокоил его. Этот человек никогда не дразнил его и не угрожал. И никогда не забывал бросить ему одну-две обезьяньих головы, возвращаясь с прогулки по саду. Будучи в умиротворенном состоянии, он даже позволял этому человеку поглаживать его большую морду. Удовлетворившись тем, что со Снеем бин Вазиром все было в порядке, Саддам перевел пристальный взгляд на третьего человека — Али аль-Фазира. Его яркие глаза вспыхнули, и изо рта на мгновение, лизнув воздух, метнулся длинный раздвоенный язык.

Управляющий был главным мучителем Саддама. Он сидел, с мрачным видом обхватив руками колени и пристально глядел в темнеющий сад. Старый дракон почуял в нем страх и смятение; в любой момент этот ненавистный старый мешок костей мог встать и убежать в сгущающийся мрак.

Сней заговорил, нарушая длительное молчание:

— Все ли гости прибыли и зарегистрированы?

— Да, Ваше превосходительство, — ответил Али аль-Фазир, — все четыреста. Все очень красивые, с позволения сказать. Исключительно.

— Да. Но они избраны за свои умственные способности и тренировку, мой дорогой Али. Сливки тренировочных лагерей во всем мире. Как с приготовлениями к приему этим вечером? А долгожданный обед?

— Все готово.

— Меню?

— Говядина ренданг, икан билис и баба гулинг в качестве основного блюда. Сате аям, гадо-гадо и крупук уданг для начала. Как вы и заказывали, господин.

— Ну что же, отлично, — вздохнул Сней. — Тогда, судя по всему, тебе сейчас совершенно нечем заняться, мой старый друг Али. — Он сделал очередной глоток джина.

Молчание вновь затянулось, наконец Али не выдержал:

— Я давно хотел спросить Ваше превосходительство, о том, что… — Он понятия не имел, о чем хотел спросить, и отчаянно пытался придумать что-нибудь. — О том, что…

— О чем же?

— Деревья, — потерянно произнес Али, печально глядя своими воспаленными глазами на Снея.

— Деревья?

— Да, Ваше величество, все эти деревья, что вы посадили в этом саду так давно. Меня всегда интересовало, что это за деревья?

— Довольно интересно… после стольких лет…

— Вообще-то, Ваше величество, меня интересовало, сколько разных…

— Нет, нет. Я имею в виду, что мне очень любопытно, почему это после стольких лет, проведенных здесь, ты внезапно проявляешь такой интерес к садоводству.

— Я только имел в виду…

— Ш-ш, Али. Успокойся. Расскажу, конечно. Вот это растение, что у ступеней — восточно-индийский стрихнос, произрастает на Яве и Тиморе. Его семена содержат стрихнин. А вон там — видишь вечнозеленое растение за дорожкой? Это мое любимое. С острова Борнео. Оно называется эритрофлеум гвинейский, или ядовитый тангин, потому что его плоды содержат тангинин, астенический яд. А эти потрясающие вьющиеся гавайские лилии, Gloriosa superba, являются замечательным источником колхицина, три частички которого приводят к смерти. А это бобовое у тебя под ногами, клещевина обыкновенная, содержит семя, из которого производят рисин, тоже смертельный яд.

— Все ядовитые. Все.

— За некоторым исключением. Прекрасная мысль, не так ли? Сад Яда. Хочешь прогуляться в саду, я вижу?

— Да, я хотел.

Али медленно встал, упираясь руками в колени.

— Как далеко мне можно зайти, господин?

— Зависит от того, какую траву выберешь.

— Да.

Сней обернулся к африканцу и увидел, что в сгущающейся темноте на него уставились большие красные слезящиеся глаза.

— Я полагаю, что мы готовы, — сказал он Типу, и африканец утвердительно кивнул крупной головой.

Оглянувшись в сторону аль-Фазира, Сней увидел, что мужчина словно прирос к месту, опустив подбородок на грудь. Он трясся, словно безлистный стебель на сильном ветру.

— Я… я б-был х-хорошим с-солдатом, — пробубнил он скорее для себя, чем для Снея.

— Прощай, Али, — мягко произнес Сней. — И еще одну вещь скажу на прощание. Видишь то дерево за воротами? К твоему сведению, это дерево называется сирень персидская. Его плоды содержат наркотик, который немедленно блокирует всю центральную нервную систему. Тебе бы это сейчас могло пригодиться.

Али глубоко поклонился.

— Спасибо, господин.

Мужчина прыжком сорвался со ступеней и тут же рухнул лицом на землю, споткнувшись. Бин Вазир позволил ему отбежать на двадцать футов, потом посмотрел через плечо и кивнул Типпу, который уже вставил ключ в кодовый замок. Стеклянная крышка устройства отодвинулась назад, и он потянул за красное кольцо. Стальная стойка, к которой был прикован дракон, начала медленно опускаться в пол веранды.

— Саддам! — шепнул Сней своему ревущему дракону. — Убивать!

Али первым делом побежал к дереву сирени, насколько это позволяло ему отчаяние и быстрота ног. Он подпрыгнул и схватил самую низкую ветвь, наклоняя дерево на себя. Громадная ящерица уже мчалась по саду со скоростью более сорока миль в час, разинув челюсти. Али истошно закричал и начал отчаянно карабкаться на дерево. Подошвы его кожаных ботинок скользили о гладкую кору.

Плоды! Где же эти плоды?

Саддам был уже у основания дерева, царапая когтями кору. Он посмотрел вверх на долгожданную жертву, и Али увидел ненависть в его водянистых желтых глазах. Рептилия с оглушительным ревом начала стремительно взбираться на дерево.

Али срывал горстки листьев и ягод, пихал все это в рот, отчаянно разжевывал ягоды, наполненные горьким, терпким соком и через силу глотал эту массу, ожидая, когда его охватит темнота. Он ощутил горячее дыхание Саддама на своих голых лодыжках и закричал, когда дракон откусил его левую ногу одним движением челюстей.

Но не только эти отчаянные крики в Саду Яда привлекли внимание гостей, которые начали выглядывать в окна гостиницы. Был отчетливо слышен ужасный звук перемалывающихся костей. Сней беззаботно покачивался в своем кресле, удовлетворенно улыбаясь.

— Почему ты убиваешь его? — прогремел из сумрака голос Типпу.

— Он давно это заслужил. Он не мог держать свой проклятый рот закрытым.

— Хе-хе. Мне нравится Саддам.

— Типпу, — сказал Сней после продолжительной паузы, — не возьмешь ли с собой парней, чтобы вернуть Саддама на место? Я думаю, он уже покончил с Али. — Сней знал о кулинарных предпочтениях Саддама. Он обычно откусывал от жертвы кусок плоти и ждал, когда яд подействует, чтобы продолжить трапезу. Тем временем то, что осталось от Али, было лишь остатками плоти, намотанными на ветви дерева.