— Действительно? Почему это я тебе не верю?

— Потому что ты кретин, вот почему. Ты даже не потрудился спросить у нас, на кой мы сюда приехали. Ты что, думал, что мы по путевке здесь? Мы с моим другом и тем бедным парнишкой, которого вы пристрелили? Думаешь, что мы только хотели взглянуть, как живут богатые и знаменитые?

— Ладно, поспрашивай меня ради разнообразия, но не дольше тридцати секунд. Мистер Джонс, из Нью-Йорка, верно?

— Ты давно в Англии?

— Нет.

— Как насчет Кубы?

— Нет.

— Как насчет Саут Бич? Жилой комплекс Блю Мун на Вашингтон Авеню? А точнее, квартира 3-А, где тот парень из спецназа угробил себя в своей собственной кровати?

— Нет.

— Наверное, это вылетело у тебя из головы. Ты украл его прицел «Леопольд и Стивенс».

— Подумаешь… Просто мертвый полицейский, какая разница, кто его убил? Ну пусть это сделал я, и что?

— Уже лучше. Ложь не приносит никакой пользы. Правда освободит тебя. Сними эти чертовы очки, если не боишься. Посмотри мне в глаза.

— Ты хочешь правды? Правда в том, что я с огромным удовольствием буду резать тебя на куски. Медленно и ожесточенно, потому что ты оскорбил меня. А потом я убью и твоего друга. Точно так же. Зато будет чем полакомиться аллигаторам в Эверглейдс. Все, конец истории.

— Возможно для меня. Но не для тебя, Руки-ножницы. Нас ждут люди. Если мы не вернемся, то твоя паскудная история только начнется.

— Откуда ты узнал мое прозвище?

— Руки-ножницы? Да ведь тебя все твои прихвостни так звали. Там, на Кубе. Еще до того как ты воткнул свои ножницы в спину Фиделю и примкнул к этим кокаиновым генералам. Кстати, ты не общался случайно с Фиделем в последнее время? Я думаю, что он жутко зол на тебя. Не удивлюсь, если мне скажут, что это именно благодаря его стараниям тебя так хотят прикончить в последнее время. Я на его месте непременно прикончил бы.

— Дерьмо! Охрана!

— Вот видишь? Теперь ты занервничал. Значит, я завладел твоим вниманием. Сними очки, красавчик. Дай мне взглянуть в твои глаза. Может быть, ты даже не тот, кого я ищу. В противном случае мы скажем — ну извини, приятель, мы уходим, ничего личного. Вернемся, когда место откроется для посетителей.

— Сейчас ты пытаешься трахнуть не того парня, идиот.

— А вот мой друг, которому вы ввели наркотики. Его зовут Росс. Он из Скотленд-Ярда. Вы гляньте, ребята, в его карман, и увидите ордер на арест и экстрадицию Кихота Фокса.

— Арест? Просто смешно. — В этот момент ножницы снова просвистели у лица Стока.

— Действительно смешно, что ты оставил орудие убийства на дереве на месте преступления. Эй, убери эти чертовы ножницы от моего носа, а то еще отрежешь, а потом будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Ты…

— Ты арестован за убийство леди Виктории Хок, — внезапно сказал Росс. По звуку его голоса Сток понял, что друг уже давно проснулся, просто разыгрывал спектакль. — На ступенях церкви Святого Иоанна в Глостершире, в одиннадцать часов утра 15-го мая. Ты грязный ублюдок.

— Понял? Росс не даст соврать. Вот так. Теперь на твоей заднице висит парень из Скотленд-Ярда и большой член-убийца из нью-йоркской полиции. Теперь наши шансы выросли, предатель. Двое против двенадцати, не считая Фанчи. Посмотри на нее, девочка снова улыбается старине Стоку.

— Охрана! — снова закричал кубинский парень, и Сток услышал по звуку передернутых затворов, что они приготовились стрелять.

— Я убью его, — сказал охранникам кубинец, — а вы прикончите другого.

Стокли почувствовал дикую, ослепляющую боль, когда мужчина медленно начал вводить остро наточенное лезвие ножниц в его левую ноздрю, несомненно желая повредить мозг. Он пытался откинуть голову назад, но острие зашло уже слишком глубоко. Ему послышалось, что Росс кричит, чтобы кто-то куда-то падал. Он был уверен, что сейчас отключится от невыносимой боли, но в эту секунду все окна и двери «Бискайи» были выбиты взрывом снаружи.

Стокли отдернул голову назад и оттолкнулся ногой от пола, пытаясь избавиться от проклятых ножниц. Вокруг свистели осколки стекол, слышался грохот и валил дым от гранат, которые кто-то забрасывал внутрь, и запаниковавшие китайские парни начали впустую палить вокруг себя, не различая в дыму ничего.

И тогда прогремел главный взрыв, выбив все четыре стены. И крыша со всеми дымовыми трубами и другим дерьмом рухнула прямо на них. Перед тем как все померкло, у Стокли мелькнула последняя мысль:

«Эй, Сток, угадай-ка, что случилось? Ты труп!»

Огонь полыхал в огромном камине в дальнем конце столовой. Трое мужчин сидели за столом из красного дерева. По всей длине стола были расставлены мерцающие серебряные канделябры, и Пелхэм зажег все свечи.

Это была красивая, облицованная изящными панелями комната со сводчатым потолком в сине-белых тонах. На потолке висела массивная люстра викторианской эпохи, напоминавшая воздушный шар девятнадцатого столетия. Алекс купил ее, узнав, что огромный стеклянный шар был первоначально аквариумом для золотых рыбок. Он и сам хотел попробовать разводить рыбок, но у него постоянно что-то не выходило.

Разлив в бокалы вино, Пелхэм ушел из комнаты и вернулся на кухню, чтобы удостовериться, готово ли основное блюдо.

— Ну расскажи нам, что случилось, Текс, — попросил Алекс как можно более ненавязчиво. Было очевидно, что пожилой техасский рейнджер очень переживал.

— То сообщение, — начал Паттерсон, — что мне доставил курьер из Лондона. Это было письмо от моего заместителя в Мадриде. Я сразу понял, что в нем написано, еще не открыв. Дьявол, я так и знал, что это рано или поздно произойдет.

— Что случилось, Текс? — спросил Алекс.

— Отец тех двух замечательных детишек из Дарк Харбор, — тихо сказал Паттерсон, — муж красавицы Деирдр. Эван Слейд, если вы не понимаете, о ком я. Прекрасный человек, замечательный отец и муж. Американец с большой буквы.

— Ублюдки добрались и до него, Текс? — Хок наклонился вперед и сцепил пальцы у подбородка.

— Нет, это было не совсем так, Алекс. Эван сидел за своим столом в посольстве сегодня утром. Смотрел по телевизору новости. И вдруг там показали… угадай что. Эти проклятые кадры. Как убивали Деирдр и их детей, Алекс! Все это. Он засунул в рот ствол 45 калибра и потянул спусковой механизм. Он не смог… не смог пережить все это, Алекс. Видеть своих детей… в их кроватях…

Хок встал и, подойдя к стулу Паттерсона, опустил руку на его плечо.

— Текс, — сказал Алекс, глядя на убитого горем Паттерсона. — Ни один из нас не смог бы пережить такое. Ни один из нас. Ты знаешь это.

— Да, ужасно, — выдохнул Конгрив. — Как это ужасно.

Они затихли, когда Пелхэм подавал основное блюдо. Это был какой-то суп со взбитыми сливками, который подают горячим. С луком-пореем или сельдереем или чем-то еще. Хока сейчас это совершенно не заботило. Он потерял аппетит.

Мужчины взяли ложки. Хок, не зная, что делать с веточкой розмарина, которая лежала в чашке с супом, выловил ее и поднес к носу.

— Не прикасайтесь к этому супу! — внезапно крикнул он своим товарищам, которые хотели уже отправить в рот первую ложку. — Бросьте ложки!

Паттерсон и Конгрив, шокированные его криком, опустили ложки.

— Что такое, Алекс, позволь спросить? — возмутился Конгрив.

— Я хочу кое-что узнать, — сказал Хок, нажимая под столом кнопку. Мгновение спустя Пелхэм уже стоял рядом с Хоком.

— Что-то не так с супом, милорд?

— Пелхэм, у нас что, новый работник на кухне?

— Ну да, сэр. Она устроилась на работу, за месяц до того как вы прибыли домой из Америки. Превосходная квалификация. Она была помощником повара в «Отель де Пари» и…

— Не мог ли ты любезно попросить ее присоединиться к нам? — сказал Хок, и Пелхэм вышел из столовой со смятением в лице.

— Ты думаешь то же, что и я, Алекс? — серьезно спросил Текс.

— Через несколько мгновений мы узнаем наверняка, — ответил Хок и нюхнул суп еще раз.