— И ни один человек не разъединит тех, кого соединил Господь!

Он подхватил невесту, теперь уже жену, на руки и к восхищению всех собравшихся понес ее от алтаря по проходу, украшенному белым атласом и лилиями, мимо улыбающихся лиц друзей к свету, который наполнил сейчас не только дверной проем, но и все будущее Алекса и Вики. У входа, сформировав две параллельные шеренги, уже стояли его товарищи, одетые в форму. По команде «вынуть мечи!» все вскинули свое оружие лезвиями вверх, образовав арку.

Он хотел, чтобы они вдвоем быстро нырнули в этот мерцающий сталью проход, созданный его почетным караулом и быстро добежали до «Бентли», но поток доброжелателей уже вылился на ступени, и они с Вики были вынуждены остановиться, чтобы попасть под град поцелуев и искупаться в облаке белых цветов.

Краем глаза Алекс заметил, что Вики нагнулась для поцелуя какой-то прелестной маленькой цветочницы, и он отвернулся от нее на мгновение, чтобы обнять счастливого отца своей возлюбленной. Вики снова обернулась, улыбаясь и протягивая к Алексу руки, так же как и он желая поскорее убежать к ожидающему их «Бентли».

Именно в этот момент, когда он хотел снова заключить Вики в объятия, случилось нечто невероятное.

Вики почему-то не двинулась в его сторону, она отклонилась назад со вздохом, словно затаив дыхание, и белые цветочные лепестки закружились в воздухе, опадая с ее вуали. Посреди белоснежного жемчуга ее атласного лифа расцвел ярко-красный цветок. Потрясенный увиденным, Алекс схватил ее за плечи и рывком потянул на себя. Он закричал, потому что ее пристальный взгляд становился все отрешеннее и тусклее; он чувствовал поток теплой крови, текущей прямо из ее сердца — крови Виктории, пропитывающей его рубашку, и когда он смотрел в ее безжизненные глаза, его собственное сердце разбивалось на бесконечно мелкие осколки.

В тот момент, когда все случилось, Стокли Джонс стоял на церковных ступенях вместе с «Кирпичом» Келли и Техасом Паттерсоном. Стокли показалось, что он видел вспышку выстрела в отдалении, у третьей базовой линии. Она блеснула из-за дерева около левого гребня склона, как раз напротив входа в церковь.

Вики была мертва.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — смертельная рана стала делом рук снайпера. Тогда, глядя на Алекса, все еще держащего в руках мертвую невесту, и на его отрешенное лицо, Стокли слышал, как американские и английские агенты безопасности велели всем, кто был в церкви, лечь на пол. Тяжело вооруженный и экипированный в защитную одежду персонал немедленно сформировал кордон вокруг тех, кто стоял снаружи на ступенях, приказав им также лечь.

Те, кто был в церкви, услышали крик Алекса. Это был крик непонимания происходящего. Черт, там ведь был и британский премьер-министр, и куча людей королевского двора, и чертов американский посол и госсекретарь! Не говоря уже о всяких других иностранных чинах и даже известных людях из Голливуда. Сколько мишеней было в этой проклятой церквушке! Но снайпер выстрелил в невесту.

— Доктора, ради бога, — снова и снова слышался надломленный крик Алекса. — Ей нужен доктор!

Стокли встретился взглядом с Алексом, когда тот кричал, но в ответ лишь побежал к холмам, отлично понимая, что теперь ни он, ни кто-либо другой ничего не смогут сделать, чтобы вернуть Вики. Но кое-что он все-таки мог, черт побери, сделать для Алекса.

— Я видел вспышку ружейного выстрела, — закричал он группе британских спецагентов и парням в штатском, ощетинившихся оружием. Они разбежались по периметру вдоль каменной стены, окружающей кладбище. — Стрелок там, в деревьях на холме!

Старая стена была более четырех футов высотой, но Стокли легко перепрыгнул ее и продолжал бежать.

— Вы, парни, если не слишком заняты, могли бы помочь мне! — бросил он через плечо. Если у этих ребят есть хоть капля ума, они пойдут за ним. В противном случае он найдет и уничтожит сукиного сына один.

Склон холма становился круче, и ему стало гораздо труднее бежать — все эти чертовы новые туфли.

Должно быть, именно из-за этих туфель какой-то юнец в штатском умудрился догнать его — и, черт побери, теперь они бежали рядом с ним уже целую минуту. Стокли был самым быстрым парнем на свете из тех, кого он когда-либо знал, и вот — рядом с ним бежит белокурый и веснушчатый ребенок, причем шаг в шаг. Максимальная скорость нормального человека при коротком спринте приблизительно 15 миль в час. Сток бежал со скоростью 20 миль в час, а этот малец уже уходил в отрыв. Причем оглядывался на него с некоторым удивлением. Черт, черный парень размерами шесть на шесть футов в полосатых штанах, в черной визитке и цилиндре — вероятно, такое не часто встретишь в лесу.

— Кто ты, черт тебя подери? — спросил английский паренек, даже без намека на одышку в голосе.

— Друг жениха, — ответил Стокли, когда они оба перепрыгнули через груду валежника. — А ты кто, черт тебя дери?

— MI5. Служба безопасности. Из охраны премьер-министра.

— Отлично. Стрелок — в кроне одного из деревьев. Как раз на этом утесе. Если ты…

Парень рванул вперед так быстро, что Стоку даже не пришлось договаривать фразу. Для белого он слишком резв. И если у них получится найти снайпера, то две пушки всегда лучше одной. Сток сорвал с головы цилиндр и отшвырнул его, набирая темп и сокращая расстояние, образовавшееся между ними. Тем не менее трудно было бежать в сверкающих бабьих ботинках, особенно теперь, когда нужно быть настороже каждую секунду. Есть вероятность, что стрелок уже смылся из своего убежища, но мог сидеть где-нибудь там, в густых зарослях, только и ожидая, чтобы снять кого-нибудь еще — например, Стока или этого паренька в штатском.

Что за тип мог стрелять в невесту, выходящую из церкви? Сумасшедший, гнусный ублюдок.

Внезапно Сток посмотрел вниз, увидев или ощутив что-то, как в те ушедшие вьетнамские годы, и заметил натянутый провод. До него оставалось примерно полдюйма.

«О господи, — подумал Сток, — этот мерзавец заминировал лес!»

— Стой! — закричал он пареньку, бегущему впереди. — Мины! Здесь фугасы! Стой, замри!

Паренек, широко раскрыв глаза, обернулся через плечо на Стока, и в этот момент задел провод.

— О Иисус, — пробормотал Сток, когда парня подбросило вверх взрывом, а кровь и кости брызнули в разные стороны. — О Иисус, о проклятие!

Стокли подбежал к пареньку. У того все еще были раскрыты глаза. Большой мужчина опустился на колени около мальчика и, взяв его на руки, начал качать, будто в колыбели. Изо рта парня лилась кровь, но он хотел что-то сказать.

— Скажите моей маме… скажите моей маме, что… скажите ей, что…

— Эй. Слушай, сынок, слушай, это очень важно. Ты сам должен сказать обо всем своей маме. С тобой все будет в порядке, ты слышишь меня? Только успокойся, ведь старина Сток останется с тобой, пока сюда не прибегут санитары, хорошо? Они отремонтируют твою задницу, понимаешь меня? Будешь как новенький. Ты сделаешь это, парень, ты выживешь, я сам лично проконтролирую.

Он сидел там, ожидая, пока мальчик умрет, носовым платком вытирая кровь, текущую из его рта, и пробегал взглядом по верхушкам деревьев. Внезапно воспоминания вернули его в Меконг, в самый разгар перестрелки, где он шел вместе со своими боевыми товарищами, а слезы текли по лицу. Так много его приятелей и лучших друзей было разорвано на куски очередями вражеских АК-47, противопехотными минами и ручными гранатами, и все они говорили перед смертью о своей маме.

Он взглянул вниз и увидел, что парень умер.

— Ты умер быстро, сынок, — сказал ему Стокли, все еще поглаживая его по голове. — Ты единственный человек на этой земле, который когда-либо опережал старину Стока, и это, черт возьми, действительно кое о чем говорит. Ты был храбрым парнем, я видел это в твоих глазах за то небольшое время, что знал тебя. Теперь ты отправишься в лучшее место. С тобой все будет в порядке.

Сток услышал позади голоса и заметил трех коммандос в черном, поднимающихся по склону. Они тут же направили на него оружие.