—Только для тебя, сынок, живу.

Эчук и сам это знает, старается не огорчать отца,

но иногда, конечно, бывает, как со всяким мальчишкой,

натворит что-нибудь.

Когда Эчук сказал отцу, что законоучитель велел

ему прийти, Прокой заволновался, испытующе поглядел

на сына и, чуть заикнувшись, спросил:

—Зачем я отцу Ивану понадобился?

—Кто его, черта, знает! —грубо ответил Эчук.

Прокой еще больше испугался. Приученный жизнью

всегда и отовсюду ожидать только неприятности

и беды, он легко пугался.

—Грех так говорить о божьем человеке! — прикрикнул он на сына.—Чтоб я больше не слышал

от тебя таких слов!

Эчук опустил голову и ничего не ответил. Прокой

понуро пошел в мельничный амбар.

Весь вечер Прокой вздыхал и думал, зачем его

вызывает поп и чем это грозит сыну и ему самому.

Ночью тоже спал плохо и, поднявшись на заре,

пошел посоветоваться к учителю.

Прокой, как стреноженный конь, толокся возле

школьных ворот. Прошло довольно много времени,

учитель все не выходил. Тогда Прокой приоткрыл

калитку и бочком проскользнул во двор. Поднялся

на крыльцо учительской квартиры. Тихонько постучал

в дверь.

Вениамин Федорович открыл дверь.

—A-а, Прокопий Михайлович! Входи. Что тебе?

—Да вот насчет Эчука пришел посоветоваться.

—Что с ним случилось?

—В том-то и дело, не знаю что... Эчук говорит,

что батюшка меня к себе требует зачем-то.

Учитель пожал плечами, но потом вспомнил, что

четверым ученикам, в том числе и Эчуку,

учитель велел прийти в церковь ≪искупать грех≫.

Может, там что произошло? Вениамин Федорович

спросил:

—Сам-то Эчук что говорит?

—Ничего не говорит. Сказал только, что батюшка

велел мне к нему прийти. Уж не знаю, зачем...

—Больше ничего не говорил?

—Ничего.

—Иди-ка домой и приходите ко мне вдвоем

с сыном. Разузнаем, что случилось, посоветуемся.

—А к батюшке мне сейчас сходить или погодить?

—Погоди.

Эчук рассказал учителю о том, как священник

заставил их работать в своем саду, словно батраков,

и о своем разговоре с ним насчет марийской пятницы.

—Ладно, я поговорю с отцом Иваном,—

сказал Вениамин Федорович.

Когда Вениамин Федорович еще только принял

заведование Мари-Турекским училищем, он заявил

на педагогическом совете:

—Уважаемые коллеги, страх наказания не помогает

ученику в учебе, а наоборот, отвращает

от нее. Наиболее успешно учитель сможет передать

знания ученику только тогда, когда ученик его

любит и уважает, а не тогда, когда боится.

Учителя поддержали нового заведующего, и с

тех пор наказания из училища были изгнаны. Поэтому

поступок законоучителя вызвал у Вениамина

Федоровича возмущение.

Как только законоучитель появился в школе,

Вениамин Федорович пригласил его к себе. Разговор

он начал не со вчерашнего наказания учеников.

—Отец Иван,—сказал Вениамин Федорович,— старшеклассники хотят посадить фруктовый сад.

—Ну что же,—неопределенно ответил законоучитель,

как бы выведывая, нет ли в словах заведующего

какого подвоха.

—Да вот земли у школы нет. А начинание

достойно всяческой похвалы. Не так ли, батюшка?

—Хорошо то, что угодно богу,—сказал священник.— Кто же из учащихся, позвольте спросить,

высказал такое желание?

—Вася Мосолов у них затейник.

—Почтительный отрок, трудолюбивый. Ну что ж,

благослови, господи, их труды. Вот только бы

не пристал к ним Александр Прокопьев. Как говорится,

поганая овца все стадо портит.

Вениамину Федоровичу очень хотелось тут свернуть

разговор на Эчука, но он удержался, потому

что нужно было закончить дело с землей под сад.

—Так вот, батюшка, у школы своей земли нет,

зато пустует большой кусок церковной земли; весь

косогор, обращенный к пруду, каждый год зарастает

бурьяном и чертополохом. Отдайте эту землю под

сад. Детям радость и польза, вам благодарность

и честь.

Но священника предложение учителя совсем

не обрадовало.

—Церковную землю отдать этим сорванцам? — вскочил отец Иван со стула.—Не отдам! Да и закон

не позволяет передавать кому-либо церковную

землю.

—Вы, отец Иван, любите повторять слово ≪ закон≫,

часто ссылаетесь на законы, тогда объясните,

по какому закону вы заставили учеников вчера

работать в вашем саду?

Священник нахмурился, глотнул воздуху и

выкрикнул:

—Да ты понимаешь, с кем разговариваешь,

молодой человек?

—С вами, отец законоучитель,—ответил Вениамин

Федорович.—Вы сейчас находитесь в стенах

школы, в которой преподаете учебный предмет

≪закон божий≫. Вы —учитель, я —заведующий

школой.

—Ну и заведуй своей школой, а в мои дела

не суй носа! Я тебе не учитель, я —священнослужитель,

духовное лицо.

—В церкви вы священнослужитель, здесь — учитель. Здесь ваши обязанности и права точно

такие же, как у всех остальных учителей. Мы

постановили избегать наказаний, вы же под видом

наказания эксплуатируете детский труд.

—Ты на меня не очень-то! Молод еще, зелен!

—Я вынужден о вашем вчерашнем поступке

написать рапорт инспектору.

—Пиши, пиши...

Вечером Вениамин Федорович сел писать рапорт

инспектору. На сердце у него было тяжело. ≪Все

равно ничего не изменится,—думает Вениамин Федорович,— отец Иван не исправится, скорее мне

сделают внушение, чем его одернут... Вряд ли кто-

нибудь придаст значение такому малозначительному

факту. ≪Помогли батюшке —и хорошо,—скажут,— по крайней мере баклуш не били≫.

Вениамин Федорович перечитал свой рапорт и

порвал его.

Когда Вениамин Федорович вошел в класс и

увидел устремленные на него со всех сторон вопрошающие

глаза ребят, он грустно покачал головой

и тихо сказал:

—Отец Иван не разрешил занять пустырь под.

школьный сад. Отговорился тем, что по закону церковь

не может никому передать свою землю.

—Просто жадюга он! —послышался чей-то

возглас.

Ребята зашумели. Слышались вовсе непочтительные

слова по адресу отца Ивана и вообще церковнослужителей.

—Все они, попы, такие!

Вениамин Федорович по должности должен был

бы оборвать ребят, но он сам был возмущен отказом

законоучителя и понимал, что совсем не соблюдение

закона преследовал тот, поэтому дал ребятам высказать

первый гнев, затем поднял руку:

—Тише, дети! Очень жаль, что у нас не будет

школьного сада, но ничего не поделаешь: у школы,

к сожалению, своей земли нет. Теперь приступим

к уроку.

В тот день в школе только и было разговоров,

что про отказ отца Ивана. Ребята ругали законоучителя,

некоторые пробовали его защищать, но

были вынуждены замолчать под дружным натиском

товарищей.

На последнем уроке с парты на парту пропутешествовала

записка. В ней было написано: ≪Завтра

приходите в школу. Сад все равно будем сажать,

только на другом месте, на Энгербалском холме!≫

Утром, в воскресенье, ребята с лопатами собрались

возле школы.

Васли разделил ребят на две группы: одна

во главе с Эчуком должна была отправиться в лес

выкапывать кусты и деревца, другая, с которой

оставался Васли, должна была подготовить место

для посадки —выкопать ямы, принести навозу.

Пока решали и договаривались, кому что делать,

такой стоял шум и гомон, словно на базаре.

Вениамин Федорович сначала прислушивался к

ребячьим голосам из дома, потом, когда увидел, что

шум не стихает, вышел во двор.

—Что вы затеяли? —спросил он, с улыбкой

оглядывая возбужденных школьников.

≪Эх, не удалось удивить учителя! —с досадой