вырастить.

В феврале, когда еще везде лежал снег и весной

даже не пахло, Васли положил на окно в избе

клубни картофеля проращивать, и с того самого дня

что бы он ни делал, мыслями постоянно возвращался

к клубням, к своему опыту.

Васли завел тетрадку, в которой записывал годовые

изменения в природе. Эта тетрадь так и называлась:

≪Журнал природы≫. Время от времени он

перечитывал свои записи.

Вот и сегодня, вернувшись из школы, он взял

в руки заветную тетрадь.

Перелистнув страницы, Васли остановился на

той, на которой было написано: ≪Весна≫.

≪Март —первый весенний месяц,—читал Васли.— С его наступлением зима уходит далеко на

север, и приближается теплая весна. Все на земле

оживает. Спеши, приходи скорее, весна-красна! Мы

ждем тебя.

12 марта Появились проталины на холме возле

часовни. На улицах, на дорогах снег уже рыхлый

и темный. Воробьи с громким криком прыгают по

дороге, расклевывают навоз. С утра, когда я шел

в школу, погода была пасмурная, облачная. Я подумал,

что сегодня весь день будет такой, но ошиб23

ся. К обеду прояснилось, посветлело, показалось

солнце, с крыш закапала капель. Отец сказал:

≪Пасмурное утро, пока день не проснулся≫; и пояснил,

что если весеннее утро пасмурно, то день

будет солнечный.

16 марта На ветлах у церкви весь день галдят

галки. Теперь уж и скворцы скоро прилетят. Надо

будет завтра после уроков проверить скворечники.

20 марта Нынешняя весна вроде уросливой лошади:

то рысью побежит, то заартачится и встанет.

Вчера таяло, а сегодня весь день валил пушистый,

совсем зимний снег. Вокруг опять все бело. Эчук

сердится, ругается:

≪Нет порядка в небесной конторе!≫

А отец рад, он говорит, что ранняя весна

обманчива.

28 марта Когда утром уходил в школу, скворечники

были пусты, а вернулся, смотрю —в каждом

скворечнике в нашем саду сидят скворцы, крутят

головками, кричат. Я вошел в сад, но ни один

не испугался, не улетел: понимают, что я не враг им,

а друг.

31 марта Мама опять завела разговор про картошку.

Не нравится ей моя затея, говорит: ≪Глупости

делаешь≫. Я ей ответил: ≪Погоди, мама, будет

у нас картошка на троицу, ешь сама, угощай гостей≫.

Она мне отвечает: ≪Нет, сынок, никогда еще

такого не бывало, всему положено свое время,

землянику зимой не собирают. Выброси ты свою

проросшую картошку, пусть свинья съест≫. Но

отец вступился за меня. Все картофелины проросли,

ростки толстые, темные. Скорее бы оттаяла земля

и можно было их высадить!≫

Васли отложил тетрадь и вышел из избы в огород.

Цвела черемуха. Гроздья белых цветов покрывали

все ветки, так что не было видно зеленых

листьев. Воздух был напоён ее ароматом. Чернела

земля. Хотя она уже подсохла, сажать овощи еще

не начинали. Во всем Туреке только на огороде

Мосоловых зеленела одна грядка. Та самая, которую

Васли засадил проращенными картофельными

клубнями еще двадцатого апреля. Мать, с сожалением

глядя на сына, тогда сказала:

—Глупенький, лучше бы ты не тревожил мать-

землю раньше времени.

Правду сказать, Васли и сам беспокоился. Кто

знает, вдруг ничего не вырастет...

Прошла неделя. Погода стояла солнечная, теплая.

Днем температура поднималась до десяти — пятнадцати градусов. А картофель, как назло,

не подавал никаких признаков жизни. Васли по

нескольку раз на дню прибегал в огород посмотреть

на грядку.

Наконец —о радость! —второго мая тридцать

семь картофелин из пятидесяти посаженных дали

ростки.

Четвертого мая еще одиннадцать картофелин

проросли. Ростки, словно беличьи ушки, высунулись

из земли. Только четыре клубня так и не дали

ростков, погибли.

Картофельная грядка зеленела, радуя взгляд

Васли, ботва быстро росла под жаркими лучами

весеннего солнышка, набирала силы, толстела, развертывала

листики. И мать, и отец, и соседи диву

давались: никогда такого не видели —снег едва

сошел, а в огороде уже поднялась картофельная

ботва, да такая дружная, крепкая!

Васли с удовольствием вдохнул полной грудью

напоенного ароматом черемухи свежего воздуха и

присел возле своей грядки. На картофеле уже появились

бутоны.

Вдруг кто-то схватил его сзади за плечи и

повалил на землю, громко крикнув:

—A-а, попался! Ты что тут делаешь?

Васли узнал голос Эчука, недовольно проворчал:

—Чтоб тебе, вот напугал...

Эчук засмеялся:

—Я думал, в твой огород кто чужой забрался.

—Думал, думал... Так я и поверил.

—Ты что тут колдуешь?

Скоро зацветет моя картошка.

Конечно, если ботва выросла, то и цветы

будут,—сказал Эчук.—Цветы-то будут, а вот насчет

клубней еще неизвестно.

Почему ≪неизвестно≫? —обиделся Васли.

Эчук кивнул в сторону черемухи.

—Черемуха каждый год цветет, а ягоды не

каждый год бывают.

—Сравнил тоже! О черемухе никто не заботится,

никто ее от холода не защищает.

—А картошку?

—Картошка у меня в шубе.

—В кожуре, хочешь сказать?

—Не в кожуре, а в шубе.

—Смеешься?

—Вовсе не смеюсь. Я сам на нее шубу надел.

Вот слушай, как я это сделал.

—Ну расскажи, расскажи,—недоверчиво проговорил

Эчук.

—Я выкопал ямку глубиной в полторы четверти.

Сначала насыпал туда около двух вершков рыхлой

земли, на нее положил слой навоза, тоже толщиной

примерно в два вершка, потом посадил картошку

и опять засыпал рыхлой землей. Навоз греет картошку.

Чем тебе не шуба?

—Здорово! На будущий год я тоже попробую,

как ты.

—Конечно, попробуй. У тебя тоже получится.

Вот я тебе сейчас все объясню и покажу.

—Я ведь к тебе по делу пришел,—перебил

друга Эчук.

Для Васли не было большего удовольствия, чем

поговорить про свои опыты, объяснить кому-

нибудь, что он делает, поэтому ему стало досадно,

что Эчук не хочет его слушать.

—По какому делу? —спросил Васли.

—Завтра отец едет в Уржум. Хозяин его посылает.

И меня берет с собой.

—Счастливый ты, Эчук, город увидишь...

—Айда с нами! Я и пришел тебя позвать.

Васли заулыбался, но тут же согнал улыбку

с лица.

—Чтобы ехать в город, нужны деньги, а у отца

даже налоги уплатить нечем.

—Зачем тебе деньги? Возьмешь с собой еды на

три дня: каравай хлеба, вареной картошки, еще

чего-нибудь —и хватит.

—Без денег нельзя,—возразил Васли.—В городе

на квартиру станешь —надо платить деньги,

чаю захочешь попить —тоже плати. Нет, никак

не могу поехать.

—Жалко...—вздохнул Эчук.—Ну ладно, как-

нибудь в другой раз поедем.

—Знаешь что,—сказал Васли,—есть у меня

мысль сделать одно хорошее дело.

—Какое?

—Посадить школьный сад. Принесем из лесу

ягодных кустов: смородины, малины. Огород свой

разобьем, будем опыты ставить.

—Школьный двор маленький, там сажать негде,— возразил Эчук.

—Зато рядом, у церкви, земля пустует, бурьяном

заросла.

—Чтобы на ней сажать, надо получить разрешение

отца Ивана. Ты пойдешь у него просить?

—Нет,—покачал головой Васли.

—Я тоже не пойду,—сказал Эчук.

—Как же быть?

—Может, попросить Вениамина Федоровича поговорить

с ним? —предложил Эчук.

—Правильно! —подхватил Васли.—Сегодня

же попросим, он не откажет.

Днем светило солнце, было очень тепло, но к

вечеру похолодало. Васли уже лег спать, когда

со двора пришел отец и сказал:

—На улице-то прямо мороз, хоть шубу надевай.

В

асли накинул шубенку, выскочил на крыльцо.