Анатолий, работник небольшой ювелирной мастерской, только что поговорил по телефону с заказчиком. Он шел к директору доложить лично о крайне необычном заказе. Анатолий не сомневался в том, что это розыгрыш, но подозревал, что звонок может быть чем-то вроде проверки. «Возможно, – думал он, – сам директор приложил к этому руку, поэтому сделаю все, как нужно. Мало ли что, хотя работаю я не первый год, но, может быть, именно сейчас меня решили проверить». Однако если бы Анатолию самому кто-нибудь рассказал о подобном изделии из золота, он принял бы это за чью-то глупую шутку.

– Виктор Петрович, можно? – Дверь в кабинет была открыта, секретарши на месте не оказалось, директор нервно стучал по клавиатуре, явно не расположенный к шуткам и розыгрышам.

– Да, Толик, чего тебе?

Анатолий тихо, как тень, проскользнул в кабинет, прикрыл за собой дверь.

– Виктор Петрович, не знаю, может, не стоит вас отвлекать… но тут один ну очень необычный звонок.

– В каком смысле необычный?

– Да клиент позвонил, хочет золотую клетку.

– Толь, какая разница, хочет – значит, сделаем. Что не так-то?

– Да дело все в том, Виктор Петрович, что клетка ему нужна из прутка толщиной в пять миллиметров и высотой метр семьдесят. Вроде как для птиц делают, только здоровенная. Как бочка. И чтобы прутья были все в шипах, как розовые кусты.

– Толь, ты что на ночь глядя решил пошутить? Может, ты напутал чего? В жизни не слышал, чтобы такое заказывали.

Анатолий понял, что если это и розыгрыш, то уж точно исходит он не от директора. И тот его проверять не планирует. Он продолжил уже спокойнее:

– Да в том-то и дело, что не напутал. Он когда сказал, я его аж переспросил, потом набросал расчет. Он хотел высшую пробу, я ему все озвучил.

– Если я не ошибаюсь, Толя, там килограмм на сто семьдесят золота?

– Да, почти. Сто пятьдесят восемь.

– Это по сегодняшним ценам, вместе с работой, шестьсот миллионов рублей?

– Да, Виктор Петрович, я ему так и сказал.

– Да уж, больше, чем наш оборот за последние пять лет. Слушай, Толь, не похоже это на правду. Кому и зачем такая клетка нужна, я ума не приложу. Ты все верно сделал, но я так думаю, что знаю, кто это шутит.

– Так вот, еще он спросил, сделаем ли за сутки или быстрее. Я, как положено, ответил, что работаем по предоплате. Он еще спросил, на тот ли счет оплачивать, что у нас на сайте.

– Толь, ладно, будем считать, что тема закрыта. Мало ли на свете людей, которым нечего делать?.. Я, конечно, допускаю, что…

Раздался стук в дверь кабинета.

– Войдите, – не окончив предыдущую мысль, сказал директор. – Не кабинет, а проходной двор какой-то, – продолжил он.

Дверь открылась, на пороге стояла секретарша, явно чем-то удивленная.

– Виктор Петрович, выписка из банка пришла. Ошибка, наверное…

– И ты, Светлана, туда же! Везде сегодня ошибки!.. Что там?!

– Да пришло неизвестно откуда шестьсот миллионов…

Анатолий и директор переглянулись.

– Свет, известно откуда, спасибо, что сказала. Толь, живо собирай всех. Каким бы психом твой заказчик ни был, но он платит. Значит, будет ему клетка, – сказал директор.

Трое собирались вместе только в особых случаях. Тогда, когда нельзя было довериться письмам, истинный смысл которых понял бы лишь посвященный, тогда, когда шифрованный канал телефонной связи не давал никаких гарантий. Три дорогих, но неприметных в московской толчее черных автомобиля свернули в разное время ночи на одну и ту же дорогу для того, чтобы доставить своих владельцев в старинный особняк.

Еще пятьдесят лет назад здесь стояли лишь голые стены, особняк отреставрировали, а в остальном это место оставалось почти неизменным вот уже три сотни лет. Здесь не было электричества, никакой связи, никаких современных игрушек. Всякий раз, когда они встречались здесь, место предварительно проверяли надежные люди с техникой, способной засечь любые электронные излучения, найти подслушивающее устройство, уловить биение сердца того, кто решится узнать то, чего никому знать не положено.

Однажды, перед одной из встреч, в поместье нашли постороннего. На такой случай у надежных людей был вполне определенный приказ. Им удалось выяснить лишь то, что посторонний – местный житель, который забрел сюда за металлоломом, но приказ есть приказ.

Местные жители, те, кто еще остались в этой глуши, считали особняк проклятым. Об этом говорили еще их деды и прадеды. Откуда пошла эта уверенность, никто уже толком и не помнил. «Говорят, колдун там жил. Говорят, до сих пор является», – большего ни у кого из них и не вытянешь. Их уверенность в том, что в этом месте нечисто, лишь окрепла после того, как один из них в поисках бесхозных железяк решил побродить по старому поместью и исчез без следа. В этот раз все проверяли особенно тщательно. На то были веские причины.

Три вполне обычных с виду человека сидели за круглым дубовым столом. К их приходу разожгли камин, языки пламени, повинуясь капризам тяги, освещали сквозь узорную каминную решетку стены, затянутые золотистыми шелковыми обоями. Тень от каминной решетки ползала по этим стенам, тянулась по резному потолку к богатой, но пыльной люстре, которая никогда не носила ничего ярче восковых свечей. Свечи на люстре не зажигали, в центре стола стояло два канделябра по три свечи, которых вполне хватало для того, чтобы трое могли видеть друг друга.

– Все знают, в чем дело? – разорвал молчание первый из них – высокий, совершенно седой старик. Если бы не его седина, если бы не печать старости на лице, ему можно было бы дать лет тридцать, не больше. Когда люди сидят за круглым столом, непросто понять, кто из них главный, но сейчас совершенно ясно было, что главный именно тот, кто произнес первые слова. За пределами этих стен он привык к обращению «господин министр». Здесь же его звали по имени-отчеству или просто «председатель».

– Вениамин Петрович, я полагаю, дело в убийстве, но я не… – начал второй, самый молодой из них, обращаясь к старику. Он впервые присутствовал на подобном собрании, все здесь для него было новым, хотя его, в определенном смысле, к этому готовили всю его жизнь. Ему было немного за двадцать пять. Среднего роста, ухоженный и аккуратный. Он был сыном всемирно известного нейрохирурга, которому принадлежала сеть элитных клиник по всему миру и контрольные пакеты акций в нескольких фармацевтических предприятиях. Теперь эта империя принадлежала ему. Но он не был испорчен богатством. С детства он хотел быть таким же блестящим доктором, как и его отец, хотел спасать жизни и возвращать здоровье. Сейчас он уверенно продвигался к этой цели.

– Семен Арсеньевич, ты занял здесь место своего отца совсем недавно, поэтому тебе, возможно, и непонятно. А что думает по этому поводу Дмитрий Михайлович? – старик взглянул на третьего, полного высокого человека лет сорока. Его черный двубортный пиджак подчеркивал военную выправку. Он вертел в пальцах золотую зажигалку, усыпанную камнями, настолько поглощенный своим занятием, что можно было подумать, будто он проделал долгий путь только затем, чтобы полюбоваться, как слабое сияние свечей зажигает искры в глазах бриллиантов.