– Кризис среднего возраста, видать, нагнал. Давно такое?
Вместо ответа Антон достал планшет.
– Смотри, что я нашел дома, – он открыл фотографию какой-то записки и протянул другу.
Кирилл читал неразборчивый почерк.
«О, Господи, не предаю ли я самое главное, что есть в жизни, растрачивая себя на ерунду, на пустые вещи? Не предаю ли я своих ангелов, которые тщетно пытаются направить меня на путь истинный? Что со мной?
Я слышу, как утекает время, а с ним шелест невидимых крыльев.
Вот, ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш-ш, я чувствую, как пролетает еще один стареющий ангел.
Это исчезает мой мир.
Но самое мерзкое, я не уверен, есть ли вообще этот «мой мир».
Может, это ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш мое воображение. Если бы я знал наверняка, не сомневался. Изменил жизнь в один день. Но нет.
Я не уверен ни в том, что другой мир существует, ни том, что его нет.
Живу в сомнениях, и это худшее место на земле.
Мне страшно от того, что я преследую не те цели. Смотрю не в тот горизонт. Иду не той дорогой. Мне страшно, что мой настоящий мир умирает где-то там, вдалеке от меня. Ох, если бы этот страх был один, я смог бы его победить. Но у него есть брат-близнец. Я боюсь его не меньше.
Боюсь отказаться от того, что уже есть. Ошибиться, потерять, что имею, но не обрести большего.
Я прикован ногами к камню, а за руки привязан к воздушному шару. С годами привыкаешь к такому положению и уже не замечаешь.
Только иногда так прихватит, что сил нет сдерживать крик».
– Ого, это ты написал?
– Да, я, семь лет назад.
– Семь лет? Так давно! Рано у тебя что-то кризис среднего возраста начался.
– С возрастом это не связано. Так всю жизнь. Сколько себя помню. Легче не становится.
Кирилл теребил волосы.
– Тончик, прямо даже не знаю. Мне это не знакомо. Давай скажу за себя, а ты уже сам решай. Ты знаешь, что я, например, часто твержу о саморазвитии. Познавать себя и мир, в этом моя жизнь. Но смотри, кто я. Не исследователь, не ученый. Закупщик в нефтянке. Что может быть более быдлядским? Тем не менее я не парюсь. Наоборот, это хорошо, ведь я изучаю жизнь изнутри. Да, меня окружают ворюги и колхозники. Но, глядя на них, понимаю, каким быть нельзя. Отличная мотивация. Конечно, я тоже рефлексирую и грызу себя. Допустим, я натура чересчур увлекающаяся. Это мой бич. Влюбленность или работа поглощают всего меня. Потом отпускают, и я страдаю по упущенному времени. И так постоянно. Здесь ничего не поделаешь, просто стараюсь учиться на ошибках. У тебя как-то по-другому. Тебе кажется, ты занимаешься не своим делом.
– Не только делом, Кирюх, вообще живу не своей жизнью. Не в том городе живу, не с теми людьми общаюсь и да – не тем занимаюсь.
Антон несколькими глотками допил виски.
– Ну, а что твое? Чем бы ты хотел заниматься?
– Я? Да блин, не знаю, мне рисовать нравится.
– Рисовать?
– Ну да.
– Ты же не учился.
– Нет.
– Вообще хоть пробовал?
– Так, не особо. Чуть-чуть.
– Давай ты сначала попробуешь. Походишь на курсы, поймешь, каково это. Может, тебе только кажется, что нравится, а на самом деле начнешь и бросишь сразу.
– Может быть, Кирюх. Я точно знаю пока только одно, все, что сейчас имею, не мое. А что мое, не знаю. В этом-то и вся печаль.
– Да уж. А с Анютой что?
– То же самое.
– Разлюбил, тоже не твоя?
– Не знаю.
– Я же говорил, лучше бы ошибся. – Кирилл отвел глаза, зачем он напился тогда. Мог бы нормально объяснить. Так нет, нажрался и плел пьяную ересь. – Что будешь делать?
– Не знаю, ничего. Что я могу сделать?
– Разведись.
– У нас дочка.
– Ну и что?
Антона прожгла зависть. Как можно быть таким уверенным во всем? Любой на его месте возмутился: «Как это бросить жену с ребенком? У самого детей нет, вот и не советуй ерунды. Советчик, тоже мне. От жены ушел, с работы на работу прыгаешь. Ты – зайчик, только и скачешь от проблем. Будешь еще меня жизни учить».
Но он не возмущался, его завораживала непоколебимость, с которой Кирилл шагает по жизни. Прет напролом, всегда прав, даже если ошибается. Ему бы так.
– Кирилл, я не смогу их бросить. Просто не смогу.
– Тоха, ты мне друг. Скажу как есть. Если будешь пытаться остаться с ними, сделаешь их несчастными. Умение уйти вовремя – это Божий дар. Вот посмотри на меня. Я ушел от Вики. Прошло полгода, и единственное, о чем я жалею, что не сделал этого раньше.
– Это – ты. Не сравнивай.
– Тоха, Тончик, послушай. Пусть лучше малышка знает, что у нее есть счастливый и хороший папа, который живет не с ними, но где-то рядом, чем будет видеть каждый день несчастного, грубого, безразличного ворчуна. Ты ведь не хочешь, чтобы она разочаровалась в мужчинах?
– У детей должны быть оба родителя. Я не могу уйти.
– Ты упрямый, как сто ослов. Прошлый раз, когда я пытался что-то объяснить, все закончилось нашей ссорой. Я ценю дружбу с тобой, поэтому замолкаю. Поступай, как знаешь. А вернее, не делай, как знаешь. Я тебе всегда помогу, когда станет тяжело.
– Спасибо. Вызову такси, уже поздно, я все же пока семейный человек.
Антон достал телефон.
Кирилл тоже проверил входящие. Было три сообщения от девушки, записанной как «Таня Вещь». Кирилл усмехнулся и положил телефон на стол.
– Что такой довольный, Кирюх?
– Нет, ничего. Дрессирую тут одну.
– Что делаешь?
– Дрессирую, потом расскажу. Это надолго.
– Блин, ты реально извращенец, с кем я советуюсь, о, боги!
– Со знатоком женских душ, может быть, лучшим во всей Москве.
– Какие души, такие и знатоки.
Антон ехал домой с тяжелым сердцем. Зря выпил, голова разболелась сильнее.
«Разводись», – крутился в голове совет Кирилла.
Как это разводись?! Это ж моя любовь, жена. Я обещал, что буду с ней всегда.
Разводись. Легко сказать. Вот бы она умерла…
Тишина.
«Нет, это не я. Я не мог такое подумать. Черт, Антон, кто же ты? Кто может желать смерти матери своего ребенка? Женщине, которая всем сердцем тебя любит?
Антон? Тишина. Антон?
Да будь она проклята! Я не виноват в том, что меня кто-то любит. Пусть любит, это ее проблемы. Не хочу, не хочу быть с ней. Хочу по-другому. Я ведь не должен расплачиваться за ее любовь своей жизнью. Она меня тормозит, расслабляет. Пусть исчезнет куда-нибудь. Разлюбит меня, ну, пожалуйста. Найдет себе другого. Даст повод развестись. Вот бы узнать, что у нее кто-то есть. Какое же это было бы облегчение. Снялась бы ответственность за жену. Вот бы появился кто-нибудь, кто сказал: «Я забираю твою жену и дочку». О, это было бы божественно. Пусть он любит их, заботится. Уверен, любой это сделает лучше меня. Это было бы идеально. Но нет. Она любит меня, черт возьми. Ее любовь не дает нам жить. Она сама все портит и сделает дочурку несчастной. Своей любовной тиранией всех погубит.
Решено, пока я еще на что-то способен, не превратился в настоящую гниду, должен уйти сам. Уйти красиво, быть может, не навсегда, скажем, на год. Пока все не встанет на свои места».
В тот вечер Антон не смог отогнать тяжелые мысли, так и вернулся с ними домой. Анюта по лицу поняла, муж не в духе, и молча ушла спать. Антон допоздна просидел в Интернете, дожидаясь, пока жена наверняка уснет, и только после этого тихонечко занял краешек семейного ложа. С тех пор он больше не обнимал жену ночью.
Через полгода Антон повстречает Осу и уволится.
Еще через некоторое время откроет самую успешную галерею в городе.
Это будет лучший и последний год в его жизни. Но обо всем по порядку.
Он ушел с работы.
***
Выходные прошли быстро. Антон почти не разговаривал с женой.
Тратил минимум слов, необходимый для вежливого сожительства. Оказалось, хватает пятидесяти. Все мысли крутились вокруг того, как тактичнее оформить свой уход. Нужен спокойный вечер. Лучше выходной. Он украсит дом цветами. Не просто расставит по вазам, а постарается как следует. Ванна с лепестками роз, кашпо на стенах, купит десяток корзин. Квартира превратится в сад. Он приготовит ужин. Все сделает, как положено. Антон ни на минуту не забывал, какая ответственность лежит на нем.
