Однажды меня попросили проконсультировать персонал для одной из крупных американских корпораций. У них было четырехэтажное, офисное здание квадратной формы. В двух углах каждого этажа компания установила дорогостоящие спортзалы. Меня попросили посетить этот офис, чтобы определить причину, по которой никто не использовал эти миниспортзалы.

Мне предложили находиться в их офисе в течение нескольких дней, чтобы понять то, что происходило. В итоге мне потребовалось меньше часа, чтобы найти ответ. На третьем этаже я зашёл в офис, смежный с одним из этих миниспортзалов. Горстка молодых сотрудников сосредоточенно работала опустив головы вниз над своими столами.

Я громко кашлянул и три сотрудника посмотрело на меня. Я спросил их: «Почему вы никогда не используете эти крутые миниспортзалы?» Один фыркнул и пошёл назад, чтобы продолжить работать. Молодая азиатка ответила: «Если мы идём туда, то мы же в это время не работаем.»

«Как насчёт обеденного времени?», — спросил я.

Она подняла брови: «Что насчёт него?»

Никто не использовал эти спортзалы, потому что у всех было убеждение (коллективное сознание) согласно которому, если вы тренируетесь в рабочее время, (а) вы не были за вашим рабочим столом и (б) вы не серьёзно относитесь к своей работе.

У вас могут быть все столы с беговыми дорожками в мире, деятельность контролироваться всевозможными датчиками, молодые специалисты, которые прячут от вас стулья снова и снова, но если ваша корпоративная культура не разрешает и не поощряет работу без стульев, то вы будете приговорены к смертельному сидению.

В абсолютном контрасте по отношению к этому была встреча с руководителем Nike: в корпоративном спортзале на двух беговых дорожках.

Культура имеет критическое значение.

В 2001 году я хотел понять как культура влияет на сидение. Решив, что лучший способ сделать это состоял в том, чтобы изучить несоизмеримые культуры во всем мире, я связался с Продовольственной и Сельскохозяйственной Организацией (ФАО) в Организации Объединенных Наций. Я послал всего одно электронное письмо через их главный сайт в раздел по общим вопросам. Я объяснил, кем я был и что я хотел понять роль культуры в сидении. На следующий день доктор Барбара Бёрлингейм ответила, объясняя, что ФАО в Риме готовила всесторонние исследования в Кот-д'Ивуаре, но работа затормозилась. Один из наиболее старших научных сотрудников из ФАО, Барбара нуждалась в ком-то, чтобы запустить проект. Неделю спустя я прибыл в Рим.

Я остановился напротив Ватикана и пошёл через город к ФАО. Когда я прибыл, охрана позвала доктора Бёрлингейм. Я пождал и скоро Барбара, одетая в длинную сине-красную шифоновую накидку, ворвалась в мою жизнь. Мы выпили кофе на крыше с видом на Колизей и все семь холмов Рима. С тем пейзажем было трудно сконцентрироваться на работе. Барбара объяснила, что огромные объемы данных были собраны в Кот-д'Ивуаре, но со смертью одного из ведущих исследователей, это было похоже на поиски иголки в стогу сена. Был ли я заинтересован? Да, был.

Мне показали удивительный офис. Его окно выходило на пышные зеленые деревья, но комната была тёмной; она была завалена от пола до потолка покрытыми пылью бумагами. Единственное открытое пространство на столе было приблизительно квадратом в шестьдесят сантиметров. Даже рабочее кресло было покрыто бумагами. «Вы счастливы?», — спросила меня Барбара. «Да» — , ответил я и сразу принялся разбирать данные из Кот-д'Ивуара.

Сотни работников медицинского сообщества в Кот-д'Ивуаре специально обучались постоянно следовать за человеком (мужчиной, женщиной или ребенком) в течение семи дней и записывать числовой индекс для каждой деятельности, которую делал человек. Данные были собраны для 3,352 человек из четырех сообществ, 1,787 женщин и 1,565 мужчин. Это был уникальный анализ относительно того, как древняя культура, где люди вели сельскохозяйственный образ жизни с незначительным использованием машин, влияла на активность людей. Данные были собраны из 22,397 человеко-дней и 23 миллионов значений. Для всех возрастных диапазонов мы нашли, что женщины работали на три часа в день больше, чем мужчины.[113] У мужчин было больше времени, чтобы расслабиться на стуле и связанных с отдыхом поездок (например, было время, чтобы сходить в бар).

Подробные данные регистрировали все задачи, которые выполняли женщины и мужчины. Женщины делали до четверти сельскохозяйственной работы, такой как укутывание зерновых культур и перенос их на своих головах на рынок. В дополнение к этому они выполняли всю работу по дому, включая перенос дров и воды в дом, а также помол муки в ручной мельнице. Мужчины работали исключительно над сельскохозяйственными задачами, особенно посевом, кошением и вскапыванием земли. Мужчины были единственными, кто пользовался косой, так как их телосложение для этого подходит больше: более длинные руки и большая эффективность.[114] Только мужчины возделывали землю. Это также означало владение этой землёй, в этой культуре женщины не могли владеть землёй.

Полный анализ данных продемонстрировал, что культурные нормы в этом обществе приводили к тому, что женщины нуждались гораздо в больших количествах калорий, чем это когда-либо считалось прежде. Фактически, нормы, установленные Мировым Продовольственным Фондом недооценили эти женские потребности в калориях на целую треть! Что было хуже, так это то, что эта культура также определяла, кто будет есть в первую очередь. Это соблюдалось очень чётко: когда стол накрывался, мужчины и мальчики ели сначала, и только потом женщины.[115]

На этом примере вы можете увидеть власть культуры. Мало того, что культура заставляла женщин нести большее бремя в труде; это также ставило их в невыгодное положение и при получении еды. В результате, когда зерновые культуры не всходили, и еды была недостаточно, женщины голодали.

Есть ли в вашем офисе рядом с вами неиспользуемый миниспортзал или вы находитесь в сельскохозяйственном сообществе в Кот-д'Ивуаре, культура — главный водитель вашего уровня физической активности или обездвиженности.

Чтобы освободить офисных сотрудников от последствий смертельного сидения, мы должны были обозначить новую культуру работы.

Однажды в 2007 году мне позвонила моя помощница, Эми Фликингер. «Доктор Левин, у меня Джон Фолкстэд на линии. Он настаивает, на разговоре с вами». Моим рефлекторным ответом был отказ, но Эми запротестовала, «это — пятый звонок за сегодня». Я помнил, как чувствовал себя, когда профессор Фартубизи проигнорировал меня, и всё-таки ответил на звонок.

Джон Фолкстэд был соучредителем очень успешного бизнеса в области финансовых услуг среднего масштаба в Миннеаполисе. Компания называлась Salo. Он попросил меня приехать и сделать доклад для его сотрудникам о нашей NEAT системе и вреде от сидения. Я объяснил ему, что у меня просто не было времени.

Две недели спустя, будучи неоднократно приглашённым Джоном, я зашёл в офис Salo в центре Миннеаполиса, в 160 километрах от лаборатории. Офис компании было размещен на переделанном складе, перепроектированном с использованием современного дизайна и ярких цветов. Меньше чем через минуту Джон ворвался через офисные двери, чтобы встретить меня. Никаких вводных слов. «Доктор Левин, я люблю, люблю, люблю то, что вы делаете, вы должны сделать это здесь, в Salo, вы должны сделать всё здесь с самого начала. Я — ваш первый доброволец.» Эми Лангер, аккуратная брюнетка с гигантской улыбкой, присоединилась к нам. Она объяснила, что она и Джон были учредителями Salo, и хотели организовать для своих сотрудников здоровый офис. «После близнецов», — она продолжала, погладив живот, «у меня есть несколько лишних килограммов». Джон прервал её: «Я думаю, что это также и большой бизнес», — добавил он.