— Отпусти меня, Джейк!

Слова с болью пробились у нее из гортани.

— Твои слова ничего не значат, — раздался возле самого ее уха насмешливый голос. — Ты хочешь меня, и с этим тебе не совладать.

— Нет!

Гневный вопль отрицания, сорвавшийся с ее пересохших губ, не произвел никакого эффекта, разве что еще больше разозлил его.

— Да, — прошептал он, не отводя губ от ее шеи и шаря рукой по всему телу — от плеча к груди, потом вниз, к бедру, и вновь к груди, нащупывая сквозь атласную ткань ее набухший сосок. Ее тело предавало ее, отвечая на легчайшее из его прикосновений.

— Перестань, Джейк!

— Ни за что! — глухо проговорил он.

Разве не этого ты хотела? — в последней вспышке злости спросила она себя. Вот и получи! Дай ему утолить примитивный голод твоей плоти, эту неподвластную разуму жажду свершения.

Всем своим ноющим телом она прильнула к нему. Он понял, что она сдалась, и ласки его стали нежнее, мелкие влажные поцелуи блуждали теперь по ее пылающей коже, не встречая сопротивления. Джейми охватила истома, он целовал все те тайные места, про которые давно знал.

Настоящее было забыто, властно вернулось прошлое, она страстно отвечала на все его ласки. А когда его руки скользнули вниз, к бедрам и он прижал ее к себе, она почувствовала силу его возбуждения, и все в ней отозвалось острым желанием.

Но он будто играл с ней, она это с горечью осознала, когда цепочка его маленьких поцелуев протянулась по груди вдоль выреза рубашки, возбуждая ее тем способом, который тело помнило, а сознание хотело забыть.

Она противостояла этому, сколько могла, но вот его имя стоном вырвалось из ее гортани, и, когда он начал снимать с нее рубашку, она помогла ему освободить себя от этой эфемерной одежки. Жаркий огонь камина падал на ее нежную кожу янтарными отсветами. Блеск в глазах Джейка, когда он смотрел на плавные формы ее тела, отбросил ее в прошлое. Она помнила этот взгляд, помнила силу страсти, которая приходила вслед за этим, и ее тело жаждало пережить это вновь.

— Джейми!

Тихий стон наслаждения сорвался с ее уст, когда его пальцы медленно проползли по ее груди. Измученная желанием, истомленная буйным смешением восторга и муки, она откинулась назад, изнемогая под его ласками. Его дыхание стало прерывистым, он обнял ее, прижал к себе, поднял и перенес к креслу, в которое сел, посадив ее к себе на колени.

Все это уже было с ними однажды. Они остались дома одни, Джейк подошел к ней, расстегнул пуговицы ее рубашки — пальцы его при этом дрожали так же сильно, как сейчас. А потом он поцеловал ее грудь и…

В прошлом им ведома была страсть, но никогда не достигала она такого лихорадочного накала. В том, что он делал сейчас, не было любви, но она хотела возбудить в нем такое же нестерпимое желание, какое он возбудил в ней. Джейми быстро расстегнула его брюки, и пальцы ее коснулись его живота. — Боже, Джейми… — хрипло прошептал он, дыхание его участилось, стало резким, но он быстро овладел собой и выдернул ее руку прежде, чем она успела притронуться к нему более интимно. — Этого было достаточно прежде, но теперь… — Он поднял голову, и свет озарил его потемневшие скулы. — Не думай, что меня так же легко возбудить, как какого-то сопливого подростка!

Слова эти показали ей, как сильно его напряжение, и она коснулась волос у него на груди, слегка пробороздив ногтями их темный шелк. Теперь он не пытался остановить ее, и, когда ее пальцы скользнули вниз и проникли туда, куда она и хотела, он отозвался на ее прикосновение.

— Джейми…

Его голос прозвучал глухо, но боль напряжения в нем можно было узнать безошибочно. Это придало ей сил. Она ласково гладила его, ощущая волны энергии, пробегающие под его кожей, а язык ее легкими прикосновениями ощупывал форму его плеча.

Вдруг она оказалась лежащей на коврике перед камином, а Джейк, стоя над ней, сбрасывал с себя остатки одежды. Тело его было таким же, каким она его помнила, красивым и мужественным, но выражение глаз стало совсем иным. Когда он наклонился над ней, глаза его дико сверкали. А она изнемогала от слишком долгого ожидания. С ней происходило нечто стихийное, первобытное и, как она почти верила, предопределенное. Недолго же она смогла противостоять ему. Сопротивление было сломлено чуть ли не первым его прикосновением, но теперь в ней не осталось ни стыда, ни ощущения униженности. Она целовала и покусывала его плечо, шею, подбородок, позволяя свои губам влажно прогуливаться по его груди, в то время как руки ласкали хорошо известную ей и памятную часть его тела.

Гладкие покровы его великолепной кожи, все еще хранящей следы летнего загара, резко контрастировали с белизной ее тела. Но вот он не выдержал и перехватил ее руки, прижав их к своим бедрам.

— Не надо, Джейми, — прохрипел он голосом, выдававшим крайнюю степень возбуждения, после чего поцеловал ее и всей тяжестью своего тела вдавил в мягкий, пышный коврик.

— Сколько же мужчин видело тебя такой, какой я вижу тебя сейчас? — вдруг спросил он, едва оторвавшись от ее вспухших губ. — Ты ласкала их так же? А они тебя?..

Он коснулся ее живота, рука его медленно поползла вниз, и скоро он довел ее до состояния трепещущего пламени. Ее кровь бежала по жилам лихорадочным жаром, расплавляющим кости, сладостная боль пронизывала тело, заставив забыть все на свете, так что она раскрылась перед ним, отдавшись мучительным ласкам его руки.

Стоя перед ней на коленях, Джейк в свете огня казался каким-то язычником, дикарем.

— Сколько же их было, Джейми? Сколькие заставляли тебя чувствовать то же, что заставляю тебя чувствовать я?

Она по-детски закрыла глаза, не вникая в смысл его слов и отдавшись только ощущениям, но его прикосновения, сначала доставлявшие ей наслаждение, уже становились пыткой.

Она открыла глаза. Он смотрел на нее, требуя признаний, один ли он так ласкал ее, или были другие, и, когда до нее дошло что его терзает, она удивилась, что такой мужественный и сильный человек, как Джейк, способен предаться такой слабости. Она прикоснулась к его лицу и тихо и искренне сказала:

— Никто не заставлял меня чувствовать то, что способен заставить меня чувствовать ты. Никто.

Она увидела, что он дрожит от напряжения, его голос звучал глухо и хрипло, когда он, раздвигая ее бедра и уткнувшись лицом ей в плечо, проговорил:

— И я, Джейми, ни кем не испытывал того, что с тобой.

Меньше всего она ожидала услышать от него такое признание, но потрясение от услышанного было мимолетным, ибо все покрыло огромное наслаждение, которое она чувствовала в тот момент, когда он овладевал ею. Он приподнял ее голову, поцеловал в губы, а она обхватила его бедрами и прильнула к нему всем телом.

— Я хочу тебя… хочу тебя. Хочу…

Слова его шелестели возле самого ее уха, он самозабвенно отдался движению, подгоняемый силой и страстью желания.

Удивительно, что был краткий момент боли, когда ее плоть, отвыкшая от акта любви, приняла его в себя. Она вздрогнула и как-то вся сжалась, но ее жажда была слишком велика, чтобы отказаться от ее утоления, и она радостно отдалось ему, приняв его ритмы и растворившись в непередаваемых словами ощущениях, умчавших их в те неземные пространства, где, кроме них, никого не было…

На грани полного истощения, почти засыпая, Джейми почувствовала, что Джейк отнес ее на кровать, где мягкое пуховое одеяло нежно приняло ее в свои объятия. Она опять погрузилась в легкое облако дремы, но там все еще витали мысли о том, что так мучило Джейка. Она отдалась ему с любовью, разделила с ним наивысшее наслаждение. Странно, он так страстно хотел ее, но его сдерживало желание знать, было ли у нее нечто подобное с другими мужчинами. Неужели в минуты страсти это может иметь какое-то значение? А не кроется ли за этим нечто иное?..

Позже ей приснилось, что она потеряла Джейка. Опустошенность от этой потери заставила ее громко выкрикнуть его имя, отчего она проснулась и, увидев, что находится одна в огромной кровати, застонала от охватившего ее ужаса.