После совещания бригадиров в комсомольском бюро

Антон Карнилин часто ловил себя на том, что мысли, вы¬

сказанные начальником цеха Костроминым, непрошенно

вертелись в голове, действовали на него возбуждающе, и

надо было от них отделаться. «Конечно, — размышлял

Антон, шагая на работу и отмахиваясь от Гришони, ко¬

торый надоедливо приставал со своими загадками, на¬

чальник подсказал, а ты сделал — это легко... А вот до¬

копаться до всего самому — трудный орешек. Но раску¬

сывать его надо каждому. А как его раскусишь?.. Зубы-

то вроде, как молочные, детские. Ну, хорошо: высокая

выработка, брак — это зависит от нас, от бригады; под¬

нажмем и повысим. А вот себестоимость продукции, эко¬

номия металла, разные механические помощники для об¬

легчения труда — тут уж на силу надеяться нечего, голо¬

вой придется работать. А что, если заполучить личное

клеймо? Тогда контролера в отставку, от этого и поков¬

ки выйдут дешевле. На заводах многие уже получили

личные клейма. А ведь это идея! Надо поговорить с Фо¬

мой Прохоровичем».

Но Полутенин не показывался в кузнице вот уже не¬

делю: прямо от молота, потный, горячий, вышел, должно

быть, к дверям, на сквозняк, простыл, и врач заставил

его отлежаться дома.

Заботливо укутанный женой, Фома Прохорович лежал

в постели с грелкой в ногах и скучал. Откладывая про¬

читанные газеты, он подолгу смотрел в потолок, размыш¬

лял о жизни, о сложной и напряженной международной

обстановке, о своей работе.

В этот вечер на улице в сумрачной мгле метался и

выл ветер, вихрил мокрые и липкие хлопья снега, бросал

их в стекла окон, заслоняя и без того тусклый, свет.

Фома Прохорович уже погасил лампочку и, воро¬

чаясь, вздыхая и кряхтя, укладывался на ночь, когда в

прихожей раздался звонок; Мария Филипповна, шаркая

туфлями, пошла отворять дверь. Он нетерпеливо ожидал,

пока вошедшие отряхивались в передней, вытирали ноги,

раздевались, ворчали, поминая недобрым словом выдав¬

шуюся погодку, потом спросил:

— Маша, кто там?

— К тебе. Володя с Антоном.

— Зажгите-ка свет, — обрадованно попросил кузнец.

Откинув одеяло, Фома Прохорович спустил с крова¬

ти ноги в голубых трикотажных кальсонах, поискал

вокруг себя брюки, не нашел и крикнул жене в другую

комнату:

— Маша, куда ты задевала мои штаны?

— Я их зашиваю, — спокойно отозвалась Мария Фи¬

липповна.      $

— Нашла время! — недовольно ворчал кузнец, в сму¬

щении косясь на гостей.

— Тебе лежать сказано, а коль не терпится, так на¬

девай новые, от костюма, а валенки под кроватью.

— Вы бы лежали, Фома Прохорович,— сказал Воло¬

дя. — А мы посидим возле вас.

Фома Прохорович улыбнулся:

— Приятно полежать день-два, а на третий, смот¬

ришь, и спина болит, и бока болят, и не знаешь, на ка¬

кую сторону ворочаться. — Подошел к шкафу, оделся и,

причесывая волосы перед зеркалом, вделанным в двер¬

цу с обратной стороны, поинтересовался не без иронии,

поняв сразу, что парни несколько навеселе:

— Как это вы надумали забрести ко мне? Поздно

ведь уже...

Ребята переглянулись, и Володя, помедлив, ответил:

— Новый год встречали, ну и...

Кузнец удивленно и вопросительно приподнял брови.

Антон объяснил:

— Я годовой план закончил сегодня, грамоту ЦК

ВЛКСМ получил. Отметили, выпили немножко, ну и ре¬

шили навестить вас, честное слово.

— Новый год? Ишь ты!..—'Протянул Фома Прохо¬

рович с восхищением. — Мать, ты слышишь: ребята но¬

вый год встречали? Это в начале-то ноября! Сами себе

праздники устраивают. Ловко!.. А я вот пропустил та¬

кую оказию — не отметил, а стоило бы тоже!..— Он на¬

кинул на плечи пиджак, сел к столу, ладонями разгла¬

дил морщины на скатерти и вздохнул с сожалением:—

Водочки у меня нет, жалко, а вот садитесь — чайком по¬

греемся. Слышишь, Маша?

— Уже поставила, — донеслось из кухни.

Фома Прохорович оперся локтями о стол.

-- Значит, Антоша, новый год встречаем во Есеору-

жии? Так... Валялся я тут, — он кивнул на кровать, не¬

умело прикрытую одеялом, — и все думал... много ду¬

мал, потому что больному человеку ничего другого не

остается, кроме как думать. Случится заглянуть в газе¬

ту — так и прет на тебя оскаленная рожа американского

захватчика; дипломаты лисьи петли выделывают, хитрят,

а в Корее идет побоище, гибнут люди... Страшные тучи

собираются, вот что... Как тут не думать? — Фома Про¬

хорович передохнул, опять погладил скатерть. — А отло¬

жишь газету — сейчас же очутишься в кузнице: издале-

ка-тс вроде бы заметнее, где что неладно, где неисправ¬

но, куда кинуть силы. Думал я и над словами Леонида

Гордеевича Костромина... Быть может, в других брига¬

дах считают, что это вопрос завтрашнего дня, а для нас,

Аптон, это задача на сегодня.

Антон подался к кузнецу, навалился грудью на стол:

— За этим и пришли к вам, Фома Прохорович!

Бесшумно вошла Мария Филипповна, полная женщи¬

на с добрым и умным лицом русской матери и мягкими

движениями, внесла поднос с чайным прибором и до¬

машним печеньем.

— Вот вам, забавляйтесь хоть всю ночь, — прогово¬

рила она немного нараспев и поставила перед ними под¬

нос. — Он у меня слова не может сказать, покамест не

промочит горло чаем. — Разлила чай и присела к угол¬

ку стола, подперла рукой подбородок и как будто при¬

горюнилась слушая.

— Знаете, Фома Прохорович, о чем я мечтаю? — то¬

ропливо высказал Антон свое самое заветное: — О соб¬

ственном клейме.

— Да ну?! Ты это серьезно?.. — Полутенин удивлен¬

но и с опаской оглянулся на Володю, будто Антон ска¬

зал что-то непозволительное.

— Вполне серьезно. Если бы мы с вами его имели,

то сразу бы убили двух зайцев: дали бы отличную про¬

дукцию и ликвидировали бы контролера.

Кузнец откинулся на спинку стула, ухмыльнулся:

— Ишь ты, как разогнался! На всех парах! Не жал¬

ко ликвидировать даже предмет своих воздыханий?

Антон убрал под стол руки, зажал их в коленях.

— Она для него больше не предмет, — ответил

Володя.

— Да что ты?! — удивился Фома Прохорович.—

Значит, старик отстал от событий. А ведь как убивался-

то он по ней, бедняга... Кто же утешил?

— Нашлась одна такая, — сказал Володя. — Только

неизвестно, чего там больше — утешений или опять тер¬

заний.

— Эх, молодежь, — ласково промолвила Мария Фи¬

липповна и сочувственно вздохнула.

Антон проворчал, не поднимая глаз:

— Я вам про клеймо, а вы...

Фома Прохорович громко засмеялся, вытирая поло¬

тенцем шею и грудь, подмигнул:

— Клеймо не убежит... — Он вздохнул. — Эх-хе-хе!..

Надоело, значит, работать по-старому, захотелось жить

бесконтрольно?..

— Но ведь не я один, Фома Прохорович, — как бы

оправдываясь, возразил Антон. — Другие давно имеют

собственные клейма. Газет разве не читаете?

— Теперь это новая мода — долой контролера! Горяч

ты больно, Антоша. Ты сам сказывал однажды, что че¬

ловек не машина, а особенно с твоим характером. Мало

ли какие драмы произойдут в твоей жизни, а они, как

мы знаем, отражаются на твоих делах: малость не до¬

глядел, не проверил, клеймо шлепнул и отправил деталь.

Легла она, недоброкачественная, в машину, машина уш¬

ла в колхоз и там, в чистом поле, вдруг встала — чини,

ищи, где что болит. Так-то сказка сказывается про клей¬

мо, Антон. Нет, ребята, нам нужен контроль, и строжай¬

ший!

Замолчали. Кузнец вышел в прихожую и там заку¬

рил. Антон задумчиво постукивал ложкой о край чаш¬