Антон принял от Сарафанова последнюю, пышущую жа-

ром, в искрах болванку, кинул ее на штамп, затем, как

бы подводя итог рабочего дня, обрушил на нее удары мо¬

лота, смял, сплющил, выковал деталь и, потухшую, по¬

тускневшую, отбросил прочь. Он выключил пар, и нама¬

явшийся за день молот уныло затих; в цех медленно воз¬

вратилась тишина, лишь кое-где шипел пар, вырываясь

вверх белыми струями, да продолжало гудеть пламя в

печах.

Гришоня увидел Люсю, подскочил к ней и спросил

скороговоркой:

— Сколько накидали?

— Больше, чем надо, — ответила девушка и, сняв

перчатку, запрятала под косынку выбившуюся прядь.—

Поздравляю вас! — сказала она, повернувшись к куз¬

нецу.

Антон ничего не ответил ей, а, взглянув на Сарафа-

нова, устало сгорбившегося у печи, на Гришоню, на На¬

стю Дарьину, прибиравшую у пресса, простодушно, тор¬

жествующе-широко улыбнулся, медленно открыв белый

ряд зубов. Затем он поднял очки на лоб и долго тер ла¬

донью утомленные глаза, чувствуя, как по всему телу

разливается тягучая и сладостная усталость и теплота.

Потом кузнецы прошли к палатке и долго пили гази¬

рованную воду.

Прибежал старший мастер Самылкин, всплеснул ру¬

ками и обрадованно закричал:

— Спасибо, братцы! — Вынул платок из кармана,

вытер вспотевший затылок, засмеялся, локтем толкнув

Антона в бок: —Ты, гляди, парень, и впрямь в большие

люди выйдешь! Только не загордись, как Дарьин...

Антон спросил насмешливо:

— Что же мне теперь, казанской сиротой прикиды¬

ваться? А Дарьин нам не пример!

—: Ну, тогда поздравляю: от себя лично и от имени

нашего участка.

В это время к Василию Тимофеевичу подступил Ка¬

миль СаляхитДинов; руки его были полусогнуты в лок¬

тях, узенькие глаза сверкали остро и рассерженно.

— Василь Тимофеевич, — крикнул он срывающимся

голосом, — давай другой молот или давай другой смен¬

щик!

Самылкин встревоженно спросил:

— Что случилось, Камиль?      ,

— Давай другой молот,— упрямо повторил Камиль.—

Мой опыт больше, мой стаж больше, а Карннлин меня

бьет, на оба лопатки валит! Я много старше его, мне

лет много больше, мне это стыдно!

Старший мастер оглянулся:

;— Эко, что вздумал! Коли тебе стыдно, что тебя ком¬

сомольцы бьют, так ты тянись за ними.

— Не могу я тянись! — воскликнул Саляхитдинов.

Шея и скулы его побагровели. — Его бригада лучше мо¬

ей, мой бригада хуже. Его нагревальщик сильнее. Сара¬

фанов — мой нагревальщик. Зачем забрал? — крикнул он

Антону.

— Ты сам отдал, — сказал Антон. — Он же тебе не

нравился.

— Тогда не нравился, а теперь нравится. Давай назад

Сарафанова.

Гришоня весело взвизгнул:

— Накося тебе Сарафанова, держи карман шире!

Саляхитдинов свирепо топнул на него; тот юркнул за

спину Антона; а Илья, задумчиво потрогав нос грязной

рукавицей, сказал, переступая с ноги на ногу:

— Не пойду я к тебе, Камиль. Чего это я к тебе

пойду?

Антон взял со столика рукавицы, сунул их подмыш¬

ку и подмигнул Саляхитдинову:

— Погоди, Камиль, не то еще будет...

Василий Тимофеевич поддержал его:

— Они тебе, комссмольцы-то, покажут, где раки зи¬

муют...

— Покажут? — неистово крикнул Саляхитдинов.

Нет, не покажут! — Взял Антона за отвороты спецов¬

ки:— Вперед уйдешь? Не уйдешь! Знаешь Камиля? От

Камиля не уйдешь! Умру у молота, а не давай тебе

уйдешь!..

Он легонько оттолкнул Антона и зашагал прочь, по¬

водя могучими плечами борца, точно пробивался сквозь

плотную людскую толпу.

— Умирать подался!—потешался Гришоня; Василий

Тимофеевич сокрушенно покачал головой:

— Ишь, как забрало!..

Вторая смена приступила к работе, цех все гуще пол¬

нился гулом агрегатов.

Люсе было обидно, что Антон совсем не обращал на

нее внимания, как будто она не стояла рядом и не радо¬

валась его победе. Люся все ждала, что вот он повер¬

нется, посмотрит ей в глаза и скажет... «А что он мне

может сказать, — с горечью подумала Люся, — если ему

приятнее шутить с Настей Дарьиной, чем со мной?»

Но когда Антон направился к выходу, она все же

остановила его; он устало и приветливо улыбнулся ей.

Люся растерялась, не зная, о чем его спросить.

— Вы во Дворце культуры будете? — нашлась она,

хотя ей было известно, что они там будут. — Володя Без-

водов велел прийти вам всей бригадой.

За Антона ответил Гришоня, — всюду суется, везде

успевает этот Гришоня!

— Явимся. Во дворец нам позарез надо!..

Они долго плескались в душе, смывая с себя тягост¬

ную дневную усталость, затем распаренные, освеженные,

не спеша одевались, толпились у зеркала, причесываясь

и завязывая галстуки, потом ждали Настю Дарьину:

она вышла к ним прозрачно-розовая, как заря.

Во дворец кузнецы немного опоздали. Они бесшумно

прошмыгнули в зал, сели в задних рядах и притихли.

Перед ними сидели и о чем-то перешептывались Анти¬

пов и Люся. Девушка повернулась к Антону и сооб¬

щила:

— Вас в президиум избрали.

— Иди, — сказал Антипов, и улыбка тронула его

губы.

— Я посижу тут, — ответил Антон и, чуть вытянув

шею, оглядел зал: он искал Таню Оленину. Она сидела

впереди, у самой стены. Он сразу узнал ее по высокой

прическе, по голубой пушистой кофточке. Неподалеку от

нее Антон заметил Олега Дарьина с Мариной Барохтой,

в первом ряду — Женю Космачева и Сидора Лозу,

бригадиров молодежных бригад других цехов; за длин¬

ным столом президиума, рядом с секретарем комитета

комсомола Давыдовым, сидел директор завода.

Было очень тихо. Эту атмосферу тишины и торжест¬

венности, когда порыв молодости, затаенный в душе

каждого человека, ждет случая вылиться наружу и за¬

гулять по залу, необычайно любил Антон.

Над дубовой кафедрой возвышался Володя Безводов

и, отчеканивая слова, докладывал собранию о работе

комсомольцев кузницы с несоюзной молодежью.

— ...Я не верю, что есть такие «экземпляры», как вы¬

разился предыдущий оратор, которые не поддаются воз

действию коллектива. Чепуха! Нет таких людей! Я вам

расскажу об одной девушке, имя котерой не назову. Это

была девушка-мотылек., Кроме танцев и вечеринок, ее

ничто не волновало. О комсомоле она и слышать не хо¬

тела... А сейчас она лучший работник цеха, хотя и самый

молодой, но, пожалуй, самый активный и исполнитель¬

ный член нашей организации. И о своем, недавнем прош¬

лом она вспоминает если не со стыдом, то, во всяком

случае, с горькой усмешкой.

Люся наклонила голову. Антон увидел, как заалели

ее щеки и даже шея, и он удивился, что эта вот худень¬

кая смущенная девушка доставила ему в свое время

столько терзаний.

Он осторожно погладил ее по рукаву, дружески и

ободряюще.

В конце собрания секретарь горкома комсомола вру¬

чал лучшим комсомольцам-производственникам награ¬

ды — грамоты Центрального Комитета комсомола. Антон

почему-то испуганно пригнулся, когда услышал свое имя,

и Люся, обернувшись, тронула его за плечо:

— Что вы? Идите же...

Он прошел к столу, принял грамоту; секретарь гор¬

кома пожал ему руку и пожелал успехов. Возвращаясь

на свое место, Антон встретился глазами с Олегом: в при¬

щуренном его взгляде он прочитал и неприязнь, и за¬

висть, и укор. Дарьин не аплодировал кузнецу. Он скло¬

нился к Марине, шепнул ей что-то на ухо; та повела

бровью и усмехнулась. А в последнем ряду между Гри-

шоней и Сарафановым сидела жена Дарьина, Настя;

Антон изумлялся ее выдержке: она или не видела мужа