Мысль эта как бы подогрела настроение, зарядила
весельем, оживлением, и все выпили с удовольствием.
— Дедушка, и я пойду с вами в лес, — сказал Иго¬
рек, взбираясь к нему на колени. — Я возьму пистолет и
винтовку!
Дмитрий Степанович вытер усы бумажной салфеткой,
молодо встряхнулся, сверкнул непотухающим взглядом
из-под седых бровей и произнес несколько возвышенно:
— Человек должен периодически сливаться с приро¬
дой, чтобы очиститься от всякого обременяющего душу
хлама — от усталости, от мелких обид и уколов самолю¬
бия, от тщеславия и прочих ненужных человеку качеств.
Взамен этого он напитает душу красотой мира, любовью
к ближнему по труду, дерзкой мечтой о подвиге во имя
торжества жизни!
Таня любила Дмитрия Степановича и сейчас, выслу¬
шав его, захлопала в ладоши; Елизавета Дмитриевна
снисходительно и любовно улыбалась, глядя на отца;
Савельевна, стоя поодаль, проговорила, будто извиняясь
за него перед другими:
— Вот как напьется и начнет городить, стыдобушка
слушать..
Алексей Кузьмич поддержал учителя:
— Верно, отец! Земля, небо, вода, леса и звезды — все
должно быть активно включено в нашу жизнь, помогать
человеку жить, творить, любить...
Володя Безводов, скептически усмехаясь, опроверг:
— Один мой приятель недавно попробовал слиться с
природой, но она слишком щедро его напитала, и он бе¬
жал от нее без оглядки...
Антон покраснел и, опасаясь, что Володя наговорит
лишнего, устремил на него грозный и в то же время ис¬
пуганный и умоляющий взгляд. Володя замолчал, накло¬
нился над тарелкой и, скрывая усмешку, начал усиленно
действовать ножом и вилкой. Но все поняли, что речь
шла об Антоне. Поймав на себе сочувствующий взгляд.
Тани, он еще более смутился. На помощь ему пришел
Дмитрий Степанович:’
— Надо проверить, Володя, с каким чувством бежал
тот человек; может быть, нет светлее этого чувства...
Иван Матвеевич, разрезая огурец и посыпая его
солью, возразил шутливо:
— Какое там чувство, Дмитрий Степанович! С Черно¬
морского побережья он не сбежал бы. А из деревни по¬
неволе сбежишь: грязь, по ночам темень.. Того, кто отве¬
дал городской жизни, в деревню не затащишь. Я обязан
деревне лишь тем, что она дала мне дикую фамилию —
Се-ми-ёнов! В сущности, это ведь просто Семенов, только
вывернутый. Ужасно нелепые фамилии есть в деревне,
очевидно от прозвищ...
Таня взглянула на Антона; он заволновался, отодви¬
нул от себя тарелку, спрятал руки под стол, сжал их
коленями.
— Грязь, темень...— повторил он и усмехнулся невесе¬
ло. — Вот так рассуждающие люди иногда представляют¬
ся мне теми свиньями, которые подрывают у дуба корни,
не видя, что на нем растут желуди... — Он произнес это
мягко, раздумчиво, даже печально; Иван Матвеевич не
знал, как отнестись к этим словам, оскорбиться — глупо,
придется, видно, только отшутиться... Он сделал над со¬
бой усилие и усмехнулся.
— Браво, Карнилин! Вы делаете успехи, школа рабо¬
чей молодежи пошла вам на пользу: познакомила с твор¬
чеством великого русского баснописца...
Алексей Кузьмич, как бы вспомнив что-то, воскликнул:
— Да, Антон! Что же ты не расскажешь, как там
живут у вас?
Антон хмуро свел брови, ответил неохотно:
— Живут себе и живут. По-моему, неважно живут...
Мы с Гришоней неделю в кузнице работали — людей там
маловато, мужчин... — Ему хотелось ответить Дмитрию
Степановичу. — Вот вы говорите о природе... На Волгу
поезжайте, вот где природа-то. Эх, какая это река!.. Осо¬
бенно по утрам; туман по ней стелется, розовый от солн¬
ца; и вечером, при луне, тоже хорошо. Выйдешь на
берег, посмотришь вдоль реки, и повеет вдруг на тебя
такая сила! И хочется совершить что-то необыкновенное;
взял бы вот этак гору да и переставил бы с одного месга
на другое, честное слово! — он откашлялся и прибавил
смущенно:—Только я думаю: мало любоваться красо¬
той, надо ее и создавать. — Он с тревогой поглядел на
Зилидю, он даже сам удивился, что произнес такую речь.
— Правильно, молодой человек! — воскликнул Дмит¬
рий Степанович.
Таня протянула руку к букету, сорвала с цветка крас¬
ный бархатный лепесток, положила его на ладонь, по¬
гладила и тихо, задумчиво произнесла:
— А мне всегда бывает грустно в лесу. — Она зажа¬
ла лепесток между губами и замолчала.
Глядя на нее, Антон шептал про себя: «Милая, милая,
мне тоже грустно, только не в лесу — без тебя...».
— А что до меня, так в лесу поспать любо-дорого, —
вставила свое слово Савельевна, присев на краешек ска¬
мейки, и сейчас же всполошилась: — Говорили, что по
одной рюмочке, а, глядите, под шумок-то по третьей по¬
текло!..
Все засмеялись, зашумели, задвигались, заговорили
Еразнобой. И ветер, как бы испуганный смехом и говором
людей, зашевелил листья. По столу задвигалась сетка
теней; потревоженные теплым дуновением, потекли воз¬
буждающие запахи обильно цветущей земли, внятный и
терпкий аромат источали цветы на столе. Мир все полнее
наливался светом и зноем, небо поднялось еще выше и
сделалось прозрачнее.
Алексей Кузьмич, вставая, оповестил:
— Решили идти в лес, не будем терять времени!
Выйдя из беседки, все лениво разбрелись по траве,
скрываясь от жары в тени деревьев. Захмелевший Дмит¬
рий Степанович, сладко зевнув, с завистью взглянул на
окна дачи и сказал серьезным и озабоченным баском:
— Вы, товарищи, идите, гуляйте, я вас догоню... —
И сторонкой, огибая кусты и лукаво ухмыляясь, напра¬
вился в свою комнату.
Володя Безводов окликнул его:
— А сливаться с природой, Дмитрий Степанович?
Учитель приставил палец к. усам, прося не подымать
шума, и, высокий, сутуловатый, пошел спать.
Савельевна осталась прибираться по хозяйству, ос¬
тальные, выйдя за калитку, побрели по заросшему травой
переулку мимо опрятных изгородей к сосновому бору.
6
Антон все время искал повода остаться наедине с
Таней. Но она до самого леса вела за руку Игорька, ни
на шаг не отставая от Елизаветы Дмитриевны. Когда
же вступили в лес, Алексей Кузьмич с Семиёновым ушли
вперед, о чем-то споря; Елизавету Дмитриевну и Володю
Игорек увлек к пруду, и Антон очутился, наконец, с гла¬
зу на глаз с Таней.
Лес гулко звенел от перекличек множества москвичей,
понаехавших сюда провести воскресный день.
Некоторое время Антон и Таня двигались молча, не
глядя друг на друга, как бы разобщенно, удаляясь в сто¬
рону, где было тише, глуше. Таня изредка нагибалась,
поднимала шишку и кидала ее, намереваясь попасть в
ствол, и когда ей это удавалось, то детски-довольная
улыбка озаряла ее лицо. Антон все время собиралс!я с
духом заговорить о том, что его волновало, и не решался.
«Вон у той сосны, вон на той поляне», — намечал он и
проходил дальше; а она, чувствуя, что он намерен сооб¬
щить ей что-то важное и значительное, молчала и ждала.
— Куда мы идем? — приостановившись, спросила
Таня.
— Куда-нибудь, — ответил Антон, не задерживаясь.
Они вышли на просеку. Огромные стальные опоры,
соединенные тяжелыми провисающими проводами, тяну¬
лись по узкому прорубленному коридору; знойный воз¬
дух был насыщен их унылым металлическим гудением.
Миновав просеку, углубившись в лес, где не слышно
было никаких звуков, Антон и Таня остановились, недоу¬
мевая, как быстро, незаметно и далеко они ушли. Доль¬
ше молчать было невозможно; взглянув в лицо Тани,
Антон, наконец, решился и спросил:
