несравненная дочка... Представляешь его вид?!

Антон повернулся и выговорил с усилием:

— Володя, не надо о ней...

Безводову вдруг стало жалко его. Они сели рядыш¬

ком, бок о бок.

— Жить «как-нибудь» сейчас невозможно, Антон,—

сказал Володя.— Все, чем красива и богата душа, вы¬

кладывай, не скупись. Сам гори и других зажигай. Ты

умеешь это делать. А разные мелкие переживания, неуря¬

дицы, которые оплетают по рукам и ногам, надо рвать и

отбрасывать прочь! Я так думаю, Антоша...

Антон в задумчивости ударил кепкой по колену, со¬

гласился:

— Так... Все правильно. А вот с чего начать — не

знаю. Подскажи.

— Перво-наперво, Антон, — ответил Володя, косясь

на товарища, черные глаза его лучились, — с высоких

показателей, что называется. Приди в норму, подготовь¬

ся и объявляй о рекорде. Тебе пойдут навстречу. Надо

доказать и Костромину и коллективу, что бригада не зря

носит комсомольское имя.

Антон глубоко вздохнул, оторвался от Володи и на¬

правился к двери, ничего не ответив: как в полусне про¬

звучал Люсин смех, мелькнули золотистые, приподнятые

к вискам глаза ее, и все отдалилось; осталась надежная

рука друга да негаснущая отвага в сердце.

3

В назначенный день Антон с Гришоней вышли из до¬

му рано. В небесной вышине холодно пылали звезды.

Редкие трамвайные звонки казались пронизывающими в

студеном воздухе. Подгоняемые морозцем, подняв ворот¬

ники, ребята шли по безлюдным полутемным улицам, хо¬

рошо отдохнувшие, выспавшиеся.

Несколько дней назад Антон объявил о рекорде. Он

долго не решался, думал, советовался, понимая, что бе¬

рет на себя большую ответственность, что рекорд — это

первый шаг; сделал его — и тогда иди уж той же поход¬

кой. Но когда-то он должен сделать этот шаг.

Старший мастер, узнав о решении кузнеца, обрадо¬

ванно округлил глаза и спросил недоверчиво:

— А не сорвешься?.. Ну, гляди, парень!.. Поковка

эта нам вот как нужна! — И провел ребром ладони по

жирному подбородку.

Фома Прохорович, привычно дернув кепку за козы¬

рек, ободрил Антона душевной улыбкой:

— Не боги горшки обжигали... Пойдем потолкуем.

Они прошли к рабочему месту Антона, сели на ящик

с. заготовками. Возле колена Фомы Прохоровича уютно

пристроился Гришоня, из-за плеча Антона скромно вы¬

глядывала Настя Дарьина, над ее головой возвышалось

лицо Сарафанова. Они выискивали секунды, складывали,

выверяли, где можно сделать вместо четырех ударов три,

вместо трех — два, да посильнее, как убыстрить пере¬

кладку поковки на штампе, в ручьях...

— Я предлагаю так, — загремел бухающий бас

Ильи: — загружать в каждое окно печи не по сорок бол¬

ванок, как мы делаем, а по шестьдесят. Вот тебе сразу

экономия пятнадцать минут за каждый завал!

— А не пережжешь? — быстро спросил Антон.

— Не пережгу. Чай, не маленький, понимаю. Следить

буду.

К концу беседы они были уверены, что если сумеют

в точности выполнить задуманный план, то в резерве

останется полтора-два часа сэкономленного времени. Это

время и позволит дать рекордную выработку.

...Агрегат был подготовлен. Штампы выверены и по¬

догреты. Неподалеку стояли ящики с металлом, прозван¬

ные рабочими «кроватями» за сходство с железными

койками. Возле молота возился наладчик, у печи дежу¬

рил Илья Сарафанов: он загрузил в нее, как было уста¬

новлено, сто двадцать болванок вместо обычных восьми¬

десяти и, отодвинув заслонку, пригнувшись, заглядывал

внутрь; узкие и текучие ленты пламени обвивали черные

стальные куски, и куски эти, как бы расцветая, налива¬

лись живительными соками, краснели, белели, кололи

взгляд нестерпимым излучающимся светом.

Подошла Настя в коричневом опрятном, только что

выстиранном свитере, волосы аккуратно подобраны и за¬

вязаны платком, улыбнулась ребятам, показав щелочку

между передними зубами, и отодвинулась к прессу.

Наведался старший мастер, как всегда запыхавшийся,

неудержимый, осведомился, как идут дела, бросил: «Гля¬

ди, парень!» — и ушел к другим молотам. Фома Прохоро¬

вич, проходя, приветливо помахал комсомольцам рукой.

В окнах несмело забрезжил синеватый зимний рассвет.

В дальнем конце корпуса одиноко и глухо бухнул молот.

Антон повернулся и выразительно взглянул на Сарафано-

ва. Тот моментально выхватил кочергой заготовку, подце¬

пил клещами, смаху бросил ее на штамп. Сильная вспыш¬

ка отбросила прочь сгустившийся сумрак.

Первые отличные поковки воодушевили бригаду.

Темп труда сам собой убыстрялся, молот был чутко по¬

слушен каждому движению кузнеца, — верхний штамп

плющил сталь то резко, сокрушительно, то касался ее

мягко, почти нежно.

Антону казалось, что внимание цеха, завода, всей

страны сосредоточено на нем: он держит экзамен на зре¬

лость, на мастерство, на звание кузнеца, на гордое -зва¬

ние передового советского рабочего. И ему хотелось

сдать этот экзамен только на «отлично», — он вкладывал

в работу весь свой юношеский трепет, отвагу и умение.

И как будто все лучшее, что имели опытные кузнецы, —

стремительные и экономные движения Дарьина, спокой¬

ствие и точность Фомы Прохоровича, оригинальные прие¬

мы Самылкина, — соединилось в нем, неузнаваемо пре¬

образив его.

Сбрасывая поковку за поковкой, Антон опять на мгно¬

вение вызвал в памяти образ Люси и, странно, увидел

ее среди этих грохочущих, вращающихся громадин, бу¬

шующего огня и синего дыма отдаленной, жалкой в сво¬

ем жеманстве, потускневшей. Прежней сладкой и щемя¬

щей боли она в нем не вызвала.

В середине дня у агрегата появились Костромин, Фир-

сонов, старший мастер и Володя Безводов. Алексей Кузь¬

мич подтолкнул локтем начальника и глазами указал на

бригаду.

Как бы подчиненные какому-то внутреннему музы¬

кальному ритму, движения людей были скупы, плавны,

преисполнены красоты и нерастраченной энергии. Костро¬

мин наблюдал за кузнецом восхищенным взглядом, в

волнении застегивал и расстегивал пуговицы халата.

При виде начальства Антоном вдруг овладело веселое

озорство. Он обернулся к Сарафанову, закричал:

— Поворачивайся, Илья, покажем, как могут ковать

комсомольцы!

Среди воя и обвалов Илья не слышал Антона, но, по¬

няв его, усмехнулся, пробубнил:

— Даю, только успевай причесывать!

С неожиданной для него проворностью кидая кузне¬

цу заготовки, горячим металлом писал он в полумраке

красные радуги. Гришоня сдувал окалину; Антон в два-

три приема расправлялся с поковкой, отбрасывал на кон¬

вейер в распоряжение Насти Дарьиной, — та придавала

ей изящный вид.

И вдруг поковки стали застревать в ручьях. Илья

придвинулся к Антону, спросил мрачно:

— Чего?

Подошел Фирсонов:

— Что случилось?

— Не знаю. — Антон тревожно рассматривал штамп.

Василий Тимофеевич определил спокойно:

— Гляди, парень, клинья ослабли — не догадаешься?

Зови Щукина, везите «сокол».

У Антона гора с плеч свалилась: значит, не надолго

встали.

Костромин распорядился засечь простой и в конце

дня дать дополнительное время; он ушел, увлекая за со¬

бой Алексея Кузьмича.

Пока забивали клинья, Антон не находил себе места.

Ему казалось, что молот молчит несколько часов, хотя

не прошло и пятнадцати минут, как бригада опять при¬

ступила к штамповке.

Когда же была исчерпана последняя минута и Антон,

удивительно спокойный , и как бы опустошенный, снимая

очки и слабо улыбаясь Сарафанову, отвернулся от моло¬