повернулся и зашагал прочь от молота, глядя перед со¬

бой невидящими глазами.

А Гришоня, поняв, что дело может кончиться плохо,

бросился к Фоме Прохоровичу. Старый кузнец не спеша

прибирал рабочее место.

— Заступитесь, — торопливо заговорил Гришоня.—

Антона в нагревальщики опять переводят. Я знаю, по¬

чему так получилось. Больше это не повторится, даю вам

слово!

— За что переводят? — спросил кузнец, почему-то

выдернул из метлы без черенка прутик, сломал его и

кинул на кучу мусора.

— Да ведь сущий пустяк, Фома Прохорович: не вы¬

полнили норму, браку наделали, признался Гришоня,

скромно опустив взгляд.

Фома Прохорович улыбнулся в усы:

— Хорош пустяк!..

Гришоня тут же заверил:

— Но больше так не будет. Вы никогда не услышите

ничего плохого о нашей бригаде! Это я заявляю вам ав¬

торитетно. Только заступитесь... Один заступник у нас —

это вы, •— польстил он. — Попросите Костромина, может,

он отменит приказ.

Фома Прохорович домел окалину, распрямился и про¬

молвил кратко:

— Ладно попрошу. Где Антон?

— Убежал. Распалился и убежал. С завода уходить

собрался. Он уйдет. Я его знаю отлично...

Антон мылся в душевой. Он чувствовал себя глубоко

и незаслуженно оскорбленным. «Ничего, свет клином не

сошелся на этой кузнице, — убеждал он себя. — В нагре¬

вальщики не вернусь! Как же я пойду в нагревальщики,

если я могу быть штамповщиком? Неужели не понимает

этого начальник? Раз не понимает—значит, не дорожит

людьми. И пускай! В Москве много заводов, найдется

место». И виделись ему утешительные картины: раскры¬

ваются двери цехов, люди встречают его приветливо —

вставай на любой молот!

Антон вымылся, оделся. Возмущение не остывало в

нем. На какой-то момент вспомнил Люсю, — любовь к

ней показалась ему неожиданно мелкой, раздражающей.

Он как бы прозрел. Да правда ли, что это он, сгорая от

нетерпения и жажды видеть ее, ворвался в квартиру

Антипова? Правда ли, что вчера на катке он зарывался

головой в снег от неразделенной любви, от ревности?

Он пожимал плечами, поражаясь себе, — какой он, долж¬

но быть, смешной был глупый...

В коридоре встретился Гришоня и схватил его за

рукав.

— Куда ты? Погоди!..

Антон отшвырнул его:

— Отстань! — Он вышел на улицу и твердо решил

завтра же утром отправиться на завод малолитражных

автомобилей.

Антон проходил мимо цехов через пути; остановился,

чтобы пропустить маневровый паровозик с тремя ваго¬

нами. По низу дул ветер, вихрил снег и дым. Проходная

показалась ему каким-то рубежом. Он боялся вступить

в узенькие ее ручейки. Ему вдрУг показалось, что если

он ее пройдет, то останется один. Ему стало страшно от

задуманного, он даже вспотел весь. «Что же я буду де¬

лать без кузницы? Другой такой нет нигде! А что поду¬

мают Фома Прохорович, Алексей Кузьмич? Скажут:

струсил, сбежал. А Володя, Гришоня?.. А как злорад¬

но будет усмехаться Дарьин: «Кишка тонка!..» Как улыб¬

нется снисходительно Антипов: «Ну что вы от него хо¬

тите?..» А моя учеба, школа!.. А Дворец культуры! Да

без всего этого мне нет на свете жизни!»

Антон рванулся с места и помчался назад, натыкаясь

на встречных, — рабочие двигались к проходной. «Ско¬

рей, скорей!.. Только бы никого не было, только бы не

обнаружил никто моего ребячества! Буду работать на¬

гревальщиком, чернорабочим, кем угодно! Отрываться

невозможно, — привык к людям, к цеху. Буду добивать¬

ся, буду доказывать!..»

Он вбежал в комнату Володи Безводова. Там было

пусто. Кто-то сказал, что Володя у Фирсонова. Антон

приблизился к партбюро — из-за двери слышались голо¬

са — и стал ждать.

Фома Прохорович Полутенин из душевой поднялся к

Фирсонову, где находилось несколько членов партбюро,

и сказал хмурясь:

— Надо заступиться за Карнилина.

Фирсонов позвонил Костромину. Тот сейчас же явил¬

ся, стремительный, нетерпеливый, в распахнутом халате,

чуть вскинув бороду, прищурился на сидящих.

— Что случилось, Алексей Кузьмич? — спросил он,

не отходя от двери.

— Сядь, Леонид Гордеевич, послушай.

Костромин присел на стул, насторожился.

— Я тебе напоминал, что я здесь не случайный чело¬

век, а секретарь партийного бюро, — раздельно и сухо¬

вато заговорил Фирсонов, глядя в лицо Костромину.—

Мы вместе отвечаем и за производство и за людей.

И прежде чем принять какое-либо решение, и в особен¬

ности касающееся рабочих, не мешало бы посоветовать¬

ся со мной или хотя бы поставить меня в известность.

Я говорю о комсомольско-молодежной бригаде Карни-

лина, которую ты приказал распустить...

— А-а, — протянул Костромин с облегчением и проч¬

нее утвердился на стуле. — Откровенно признаться, я не

думал, что это тебя так близко тронет...

— Трогает, Леонид Гордеевич, и не только его, а и

меня, старого кузнеца, — прервал Костромина Фома

Прохорович и встал. — Для него, для этого парня, при-

каз-то ваш, может, судьбу решит. Сегодня вы его сняли

с бригадиров и перевели в нагревальщики, несправедли¬

вость ваша для него обидна, и завтра он уйдет из цеха.

И нет кузнеца. Он, может, выбрал эту профессию пожиз¬

ненно. А вы ему в самом начале путь обрезаете. Не боль¬

но многие отваживаются на наше дело — сунутся, поню¬

хают, чем пахнет, обожгутся, да скорее назад...

— Но, Фома Прохорович, посудите сами, — возразил

Костромин, — нельзя же поощрять людей за плохую ра¬

боту, тем ,более, что бригада эта называется комсомоль¬

ской и обязана быть показательной: назвался груздем,

как говорится, так полезай в кузов...

Полутеиин опять перебил его:

— В своих обязанностях комсомольцы разберутся са¬

ми; я знаю, они поблажек друг дружке не дают. А надо,

так мы им подскажем... А вот Карнилина вы не знаете,

Леонид Гордеевич. Из него, если хотите знать, отличный

кузнец получится. А вы его в нагревальщики!..

Фома Прохорович сел. Кто-то поощрительно заметил,

усмехнувшись:

— Кого-кого, а комсомольцев своих Фома Прохоро¬

вич в обиду не даст...

— Замечание Полутенина считаю правильным, — под¬

твердил Алексей Кузьмич, обращаясь к Костромину, ко¬

торый сидел на уголочке стула, боком, с недовольным

и оскорбленным видом. — Борьба с лодырями, рвачами

у нас с тобой общая; в этом деле я тебе первый помощ¬

ник. Но ты мало знаешь людей; а не зная людей, легко

можно совершить ошибку, сделать неверный вывод, что

и произошло у тебя с бригадой Карнилина.

Антон в это время сидел в красном уголке. Он ви¬

дел, как в партбюро пролетел в развевающемся халате

Костромин, и с сильно растущим беспокойством ожидал,

чем кончится разговор. По отрывочным фразам он понял,

что говорят о нем.

Вышедший из партбюро Володя Безводов увел его в

свою комнату. Антон неспокойно глядел в окно на за¬

валенные снегом крыши соседних цехов, ^ на батарею

труб — над ними, разбухая, тянулись в блеклое безвет-

реное небо столбы дыма.

— Костромин правильно требует, — говорил Безво¬

дов. — Комсомольская бригада обязана быть показатель¬

ной. А вы споткнулись на первых шагах. И из-за чего?

Все из-за этой... Люси! — На протестующий жест Анто¬

на сказал: — Я знаю, не возражай. — Володя шагал по

комнате, пожимал плечами, ворчал. •— Вот напасть! Чорт

дернул меня познакомить тебя с ней! Что же это за лю¬

бовь, если она палки в колеса тычет? К чорту ее, такую

любовь! — крикнул он и неожиданно рассмеялся. — Вот

если бы Леонид Гордеевич узнал, что причиной всему его