С течением времени климат в Северной Африке постепенно менялся – не в лучшую для человека сторону. Богатый травяной покров – основа изобилия – лысел, на смену ему приходили леса, оказавшиеся не по нутру столь милым желудку человека стадным тварям. Те уходили прочь, а человек лишался своего главного источника пищи, будучи к этому не готов. В условиях благоприятного климата и изобилия пищи он расплодился и, когда число диких животных сократилось, был вынужден прибегнуть к экстенсивному скотоводству, что окончательно подорвало хрупкую экосистему Северной Африки. Человек, самое истребительное на свете существо, оказал губительное воздействие на рай, который отплатил человеку тем, что перестал быть раем. Исчезли зеленые луга, покрывавшие склоны. Стремительно сокращались рощи, дающие прохладу, древесину и пищу. Одна за другой умирали реки, обращаясь в вади – русла, наполняемые водой лишь во время дождей, все более редких из-за сместившихся циклонов.
Происходящее подтолкнуло человека оставить свой дом и отправиться на поиск нового рая. Люди двинулись на восток. Почему именно на восток? Мы не намерены вести здесь подробный разговор по поводу психологической подоплеки миграций архаических племен, зависящих зачастую от восприятия солнца. Это – удел другой книги. Отметим лишь, что путь на юг был труден, да и сам юг пугал дикостью обитающих там племен и кажущейся дикой природой. Земли к западу не были изобильны, к северу простиралось море. Оставался восток… Сначала двинулись в путь племена буйвола, затем круглоголовые, а потом и полорогие (так условно именуются культуры Тассили X – IV тысячелетий до н.э.). Волна за волною они следовали на восток, занимая новые земли. Едва ли они покоряли местное население – чаще сливались с ним или, не находя взаимопонимания, шли дальше. Обитатели Сахары поучаствовали в этногенезе многих древних народов, покуда не растворились окончательно в ближневосточной генетической каше. Но они дали толчок последующим миграциям. Уже новые племена, используя в качестве трамплина долину Нила и Аравию, шли дальше и дальше.
Миграция сокрушила привычную социальную структуру, основывающуюся на относительном равноправии и лидерстве наиболее духовно одаренных членов общины – шаманов. В результате проблем, связанных с любым глобальным перемещением, резко возросла роль мужчин, способных биться до смерти за жизнь соплеменников и за имущество племени в случае столкновения с враждебным обществом. Наиболее сильные и храбрые выделялись из общей массы, образуя касту вождей.
Семиты и хамиты были людьми не то чтоб воинственными, но готовыми постоять за себя. И если речь заходила о плодородном куске земли или обильном выпасе, пришельцы без колебания вступали в конфликт с местными племенами. Потому-то большинство племен либо поделились с агрессорами своими землями, либо были ассимилированы, а не исключено, что и истреблены, хотя до подобной крайности вряд ли дошло. На обильных землях Западной Азии возникли суперкультуры: Натуфийская в Палестине (VIII тысячелетие до н.э.) и Чатал-Хююк и Хаджилар в Анатолии (VII тысячелетие до н.э.). Материальный уровень этих культур весьма высок: орудия, найденные здесь археологами, поражают невиданным прежде совершенством, как и керамика, словно две капли воды похожая на темные монохромные гончарные изделия, найденные в Сахаре.
Какое-то время – столетия и тысячелетия – мигранты из Африки «дозревали» в Аравии и Ханаане, довольствуясь новоприобретенным раем.
Новый миграционный коллапс произошел в середине III тысячелетия до н.э. Именно в это время произошел грандиозный этнический «выброс» из вконец оскудевшей Аравии. На арену истории вышли амориты, чьи предки были родом также из Северной Африки. Сменив пастушеский посох на меч, они опустошили Палестину. Так называемая городская культура была уничтожена, упорно сопротивлявшиеся города пали: стена Иерихона разрушалась и вновь надстраивалась целых семнадцать раз, покуда не была разрушена столь основательно, что город капитулировал, был захвачен и разорен так, что сумел восстановить лишь отголоски былого величия, да и то через столетия.
Но благодатного Ханаана многочисленным пришельцам надолго не хватило. Часть их осела в плодородных приморских долинах, другие продолжали пасти скот, продвигаясь на север, в Сирию, а потом и дальше – в Двуречье…
Северный рай разительно отличался от южного собрата. Нам трудно судить о том, каким он был. Если Эдем круглоголовых «рекламирует» себя тысячами живописных шедевров и немалым количеством иных артефактов, то Гиперборее в этом отношении не повезло. Хотя на Кольском полуострове, в Предуралье, находят рисунки и петроглифы, высеченные рукой архаического человека, но их слишком мало, чтобы получить сколь-нибудь осмысленное представление об исчезнувшей в темных волнах времени культуре.
О северной прародине сохранили воспоминания лишь некоторые народы, некогда оттуда вышедшие, в том числе индоарии и греки. Но более прочих отеческие традиции уберегли иранцы.
В их представлении архаическая прародина связана с именем Йимы – первопредка и культурного героя. Как уже упоминалось, по воле богов Йима сотворил поистине райское царство, осененное благотворным влиянием Хварно – божественной удачи.
Мир Йимы благополучно просуществовал четырежды по триста лет, трижды разрастаясь вширь, и все эти годы были счастливейшим временем в истории человечества.
Заметьте, мир Йимы благоденствовал без вражды, катастроф и волнений, но вдруг – или не вдруг, побуждаемый светлым богом Ахура-Маздой – Йима принялся расширять владения, причем делал это трижды. Прихватывал ничейную землю? Да нет – это объяснялось куда проще.
Теплело. Лед отступал, освобождая от панциря пусть подмерзлую, но готовую плодоносить землю. Отправившиеся за ледником шли все дальше на север, род за родом оседая на освобождающейся ото льда земле. И мир их, изобильный стадами скота, был прекрасен. Образовалась уникальная экологическая ниша, подобная той, что представляет собой Турфанская впадина – громадный оазис посреди безжизненных пустынь. Неярко цветущий, изобильный, счастливый мир – счастливый до тех пор, пока не хлынула вода, исторгнутая растаявшим ледником.
Светлый бог Ахура-Мазда предупреждал Йиму, что недалек тот день, когда закончится зима, растают снега и подступит большая вода. «Вот оно, твое царство, полное сочных трав для скота и студеных чистых источников. Спаси же эту счастливую землю! Ибо затопит ее водой, когда закончится зима и снега растают. Чудом, о Йима, для плотского мира покажется, если увидят где след овцы» (Авеста). Светлый бог повелел Йиме строить вару – селение с загоном, где должны были укрыться люди, где должно было укрыть скот и иные запасы пищи, а также семя лучших мужчин. Такой вот первобытно- криогенный банк!
Йима повиновался, и по его повелению люди воздвигли грандиозное селение, окруженное тремя валами.
А вскоре приключилось то, о чем предупреждал светлый бог. Лед начал стремительно таять, поднявшаяся сверх отмеренного вода буйно хлынула на изобильные пастбища, вынуждая людей и животных искать прибежище на немногих холмах. Лишенные выпасов, беспощадно истребляемые не знающим удержу человеком, стремительно сокращались стада быков и оленей. Голод, как одна из реальных причин бегства человека из рая, косвенно подтверждается легендарными свидетельствами многих мифологий. Люди оставили рай, и племя за племенем начали свой исход к югу, где не было беспощадной воды, где за бескрайними лесами крылось бескрайнее же приволье степей. Если «южный» рай был испепелен лучами солнца, то «северный» попросту утонул.
Гибнущий рай Йимы стал мал для расплодившихся вдоль кромки тающего ледника охотников. Стали часты конфликты между соседями, до того более или менее мирно уживавшимися друг с другом. Многочисленное, а значит, при всех прочих равных условиях, сильное племя грозило истреблением малочисленному. Сначала отдельные племена, а потом целые племенные союзы были вынуждены оставлять родные края и устремляться навстречу неизвестности.
