Признаться, эта гипотеза несколько искусственна. Но как бы то ни было, климатические изменения, произошедшие предположительно около 10 тысяч лет назад, радикально повлияли на северный ареал обитания человека, и этот ареал начал рассыпаться в направлении к югу. Соплеменники Йимы привыкли добывать пропитание, пася скот; земля, пригодная для скотоводства, была на юге. И племена – одно за другим – начали брать курс на юг.
Итак, со сменой климата начался великий исход индоевропейских племен из архаичного ареала, продолжавшийся не одно тысячелетие. Все происходило по уже знакомому нам сценарию. Люди льда, племя за племенем покидали обжитые края и устремлялись на юг, не всегда строго акцентированно, а веером – на юго-запад, юг и юго-восток. Одно племя подгоняло другое, заставляя другое идти все дальше, нагнетая взаимную агрессивность, которой предстояло выплеснуться на людях мирных, ни в злобе, ни во вражде не повинных.
Начало масштабной миграции относится к тому же времени, что и первые, отслеженные археологически, перемещения семитов. Можно примерно определить исходную дату этого процесса – VII – VI тысячелетия до н.э. Эта точка отсчета основывается на лингвистических данных. Большинство исследователей данной проблемы склонны определять начало образования четырех индоевропейских языковых групп VI тысячелетием до н.э.; из этого следует вывод, что прежде существовала единая общность людей, объединенная единым праязыком и схожей культурой.
На большей части территории Европы и Плодородного полумесяца в это же время процветали культуры, традиционно определяемые как матриархальные. Но постепенно они сменялись патриархальными, и причиной тому во многом – масштабные миграции из двух ареалов, представленных наиболее значимыми языковыми семьями: семито-хамитской – из Северной Африки и индоевропейской – из Северо-Восточной Европы.
В ходе этих миграций возникало множество неведомых прежде оседлым племенам трудностей – неизвестные ландшафты, иная природа, автохтонные этносы, нередко враждебные. В этих условиях умалялась роль женщины как хранительницы рода, стабильность которого при перемене местожительства подверглась серьезному испытанию, и возрастала роль мужчин вообще – ибо теперь на них легла обязанность не только защищать племя, но и добывать пищу, – а наиболее выдающиеся из них становились вождями.
Кстати, здесь уместно поведать о печальной судьбе Йимы, в позднейшую эпоху прозывавшегося Гайомартом, первочеловека и первопредка. В гордыне Йима отрекся от светлого бога Ахура-Мазды, за что понес заслуженную кару – пал от руки злобного дэва Анхра-Манью.
Легенда о жизни и смерти Йимы чрезвычайно показательна в отношении тех перемен, что происходили в сознании архаического человека. Как мифическая фигура Йима – типичный первопредок и культурный герой, дарователь материальных благ и знаний. Образы подобных первопредков возникали в архаическую эпоху, когда во главе социума стояли не вожди, а духовидцы – шаманы. И Йима именно такой шаман, чья деятельность направляется знанием, но не силой. Такой, как греческий Прометей или ветхозаветный Моисей.
Оба эти персонажа плохо кончили: Прометей возымел кару от Зевса, Моисей – тому есть глухие упоминания в Книге Осии, – возможно, был убит соплеменниками на ближних подходах к Ханаану во время стоянки в Кадеш-Барнеа. Эти смерти закономерны. Время духовных вождей уходило, на смену ему шло время людей дела и силы – вождей. Так и Йима пал от руки неведомого вождя: необязательно был умерщвлен, но «задвинут» на второй план; сила физическая не уничтожила, но напрочь оттеснила силу духовную.
Патриархат, формировался в различных условиях, но наиболее быстро в экстремальных, какие возникали при миграции племен. Патриархальное общество было суровым, жестким, даже жестоким. Свидетельством мужской гегемонии служат многочисленные находки в раскопанных археологами захоронениях. Теперь мужчин хоронят отдельно от женщин, наряду с бытовыми предметами в могилах почти всегда встречается оружие, над вождями насыпают курганы, а в качестве эскорта их сопровождают умерщвленные жены, наложницы и слуги.
Для патриархального общества обыкновенны войны как вернейший и надежнейший способ разрешения конфликтов и обретения дополнительных благ в виде материальных ценностей и иноплеменных рабов. Обыденность насильственной смерти подтверждается страшными находками – цитирую: «В Тальхейме, к востоку от реки Неккар (Юго-Западная Германия), на месте поселения культуры линейно-ленточной керамики найдены останки 34 убитых – мужчин, женщин и детей; их тела были свалены в яму. По крайней мере 18 черепов проломлены сзади или сверху ударом каменных топоров или кремнёвых наконечников: эти люди были убиты сзади, может быть, когда они пытались бежать» (М. Гимбутас).
Патриархальному обществу свойствен иной вектор экономики: если минойцы и иже с ними, как ни назови это общество – гиланическим, партнерским либо матриархальным, – скотину имея, все же обеспечивали потребление за счет земледелия, патриархальные племена добывали пропитание почти исключительно скотоводством. Именно количество скота было мерилом богатства.
Почитание Богини-Матери сохранилось, но ее понизили в ранге, провозгласив верховенство Небесного Отца – бога Неба и Солнца, супругой которому назначили прежнюю Великую Богиню. Бог сияющего Неба был един для всех праиндоевропейцев и прозвание имел одно, о чем свидетельствует близость имен богов: греческий Зевс, римский Дий, балтийский Диевас, также англосаксонский Тиу, скандинавский Тюр, германский Тивиас. Потом появились Юпитер и Митра, Перун и Один. Появились и верные помощники властелина Солнца и Неба – боги войны и охранители Матери-Природы, еще дальше отодвинувшие от утраченного трона Великую Богиню.
Бог Неба представал пред людьми на огненном жеребце, с мечом в руке в сиянии солнечного нимба. Он и был воплощением Солнца.
Переход от почитания Луны к поклонению Солнцу был долог и занял не одно столетие и даже тысячелетие. Человек издревле признавал Солнце сакральной силой, но воспринимал его подчиненным Луне. Именно это подчинение символизировали рождающиеся и умирающие боги, что в новом облике восходили каждое утро на небосклон, подменяя изо дня в день меняющую свой лик Луну. Именно в новом облике, ибо когда человек начал воспринимать Солнце как неизменное, он начал постигать ту великую мысль, что Солнце – выше, могущественнее Луны, что оно вечно, ибо не изменяет своему круглому лику, а умирает лишь на считанные мгновения, ужасающие человека, – во время затмений. Солнце постепенно превращалось в явление – единственное и неизменное и отождествлялось с абсолютным бытием.
На первой стадии почитания человек поклонялся Солнцу как «рыжему орлу», почитая светило в виде крылатого диска. Египтяне почитали крылатое Солнце под именем Гора, аккадцы – Ашшура, шумеры – Шамаша, хурриты – Шимиге, иранцы – как Хварно, индоарии – как птицу Гаруду. На смену лунным культам постепенно шли, покуда еще не заменяя их, но постепенно вытесняя, солярные, причем Солнце далеко не всегда воспринималось светлым, но порою и черным: Белому богу нередко сопутствовал Черный бог, сопровождавший в иномирье души павших героев.
Именно героев, ведь вместе с переносом поклонения с Луны на Солнце происходил перелом общественного сознания и всего общественного уклада. На смену внеисторической Архаике шел героический век, открывающий дверь цивилизации, век, когда общество раскололось не только по гендерному признаку, но еще и кастово.
Минуло более столетия с тех пор, как начались споры по поводу того, какой именно регион следует считать местом происхождения индоевропейских племен.
Поначалу велась речь о трех прародинах: в Малой Азии, на Балканах и в Центральной Европе. Но сейчас на этот счет существует уже более двух десятков гипотез.
Исследователь проблемы В. А. Софронов в своей работе «Индоевропейские прародины» высказывает предположение о существовании четырех прародин: карпато-полесской, восточно-средиземноморской-малоазийской, балкано-дунайской, позднеиндоевропейской, – но, кроме того, приводит еще великое множество гипотез.
