Наина, как вернулась из кафе,
К компьютеру прошла, как рьяный блогер.
Ей нравилось, что думала – писать.
На этот раз пошли воспоминанья.
«Наина девочкой приехала в Москву,
Как только в школе выдали дипломы.
В буквальном смысле, этот документ
Был пропуском на полную свободу.
Она держала парочку подруг,
Компанию для поступления в ВУЗЫ.
Но это было нужно для родных,
Считалось, что учиться будут вместе.
Отец её не вышел провожать,
А мать, пустив слезу, перекрестила.
В столице поступила в РУДН,
На факультет гуманитарно-социальный.
Не с тем, чтобы впоследствии ей стать
Ученым по истории России.
А просто, по велению души.
Ей нравились серьёзные названья
Того, что предстояло изучать.
Чтоб бросить мимоходом в разговоре:
«Я знаю Русь дорюриковских лет».
Приезжих поселяли в общежитье,
Снимая боль искать в Москве жильё.
Вообще, была двоюродная тётя,
Расплывчатая мамина родня.
Но тетушка племянницу из Томска
Позвать для встречи долгом не сочла,
И больше ей Наина не звонила.
Была она приметною девицей,
В буквальном смысле – кровью с молоком.
Она гордилась русою косою,
Но, кто бы знал, как тяготилась ею
В кругу своих остриженных подруг.
Но, видимо, такой уж уродилась,
Свой образ не рядила под стандарт.
Отец, как уезжала, был уверен —
Пропащая, отрезанный ломоть.
Мать думала – настырная дочурка.
Не сломишь, всё по-своему решит.
Наину в самом деле не сломили,
Но так её умело закрутили,
Не Рюриком пришлось ей заниматься,
А собственной историей своей.
Анжела с Кубы, Цзой Чуа – вьетнамка
Вселились в общежитье рядом с ней.
Улыбчивая, яркая кубинка,
С неброской долей негритянских черт,
Звала себя – «весёлая креолка»,
И, было очевидно – почему.
Компактная вьетнамка Цзой Чуа
С отточенной восточной красотою,
Для важности смотрела сквозь очки.
Она себе казалась Йоко Оно.
И был любовник, русский гитарист.
Нельзя сказать, чтоб девушки дружили,
Но их соседство тягость не несло.
Друг Чуа захотел придти с друзьями,
Взять девушек куда-то посидеть.
Вьетнамка очень сильно приглашала:
«Увидите, что парни хоть куда».
По-русски она складно говорила,
Почти что не сюсюкала совсем.
Анжела русский только изучала,
И, право, ей давалось нелегко:
«Нам пробовать на встречу с кабальеро.
Замучила тристеза, как тут – грусть».
Итак, рок-гитарист пришел с друзьями,
Когда условились, под вечер в институт.
Он сам себе лепил богемный образ,
По плечи волосы, и в свитере, в джинсах.
Друзья его, особенно Владимир,
Пришли, как деловые господа.
Владимир, так и есть, он был продюсер,
А третий стал Анжелы кавалер.
Наина волосы пучком большим стянула,
Как где-то, у какой-то из актрис,
А строгий деловой костюм английский,
Ей так и не пришлось переодеть —
Ребята сразу с лекций их забрали.
– Ты будто бы из офиса и в офис, —
Владимир улыбался на губах,
Но взгляд был изучающе серьезен,
– Не все так строго ходят в институт. —
Наина поняла, что нужно правду.
– Я, нечего скрывать, провинциалка,
Приехала в Москву, чтоб жизнь узнать. —
– Вы это так с достоинством сказали,
Я сразу много понял про тебя. —
За столиком попарно раскололись,
Беседовали четко тет-а-тет.
– Но – имя ваше странное – Наина. —
– Прабабка наказала так назвать. —
– Ты знаешь, ты мне нравишься ужасно.
Я правду говорю, а не кадрюсь.
Ведь, если б приставал, послала сразу? —
Наина на продюсера взглянула,
И он ей показался ничего.
Одет без новомодных наворотов,
Причесан, без разболтанных манер.
А он же продолжал крепить фундамент.
– Наина, я работаю в программе,
Для зимнего показа новых мод
Известнейших российских модельеров.
Ответственен за кадровый вопрос.
Короче говоря – подбор моделей.
И ты, свой самобытный яркий образ,
Могла бы привнести, как ретро-всплеск.
На подиуме, в соболиных шубах. —
– Простите. Здесь так душно. Я сейчас. —
Наина помнила – метро тут где-то рядом,
И тут же она двинулась туда,
Послав Цзой Чуа краткий эсэмэс:
«Охваченная головною болью,
Прошу довеселиться без меня».
«И что же, все столичные считают,
Что все в Москву стремятся на панель?» —
Лениво перекатывалось в мыслях.
И, только добралась до общежитья,
Как тут же затрезвонил телефон.
– Наина, что же вдруг вы так исчезли?
Простите, беспокою вас, Владимир.
Я – рядом. Пять минут поговорить. —
И он уговорил пойти в кафе,
Что было в новом здании напротив.
И больше стать моделью не манил,
А что-то все болтал, довольно живо,
И было интересно и легко.
Коктейль…. Потом немного танцевали
На маленьком пространстве в полутьме.
Наина чувствовала жаркий трепет рук,
И быстро среагировала: «Хватит».
– Давай ещё немного посидим.
Ну, что ж не посидеть, когда есть время,
И спутник – на дистанции – неплох.
Он снова угостил её коктейлем.
Ей нравился из шейкера напиток,
Пила его и думала: «Нектар».
Владимир распылялся в разных байках.
Потом опять пустились танцевать.
Наина это делала умело.
Володя рядом с ней не спасовал,
И взлягивал, и так забавно прыгал.
– А как бы побеседовать с тобой? —
– Ну, что же, как у нас, сейчас узнаю, —
Наина позвонила Цзой Чуа.
– Они сейчас устроились в подвале,
Для них играет Цзойкин гитарист.
И, значит, что мы можем в общежитье.
И там до их приезда говорить. —
Она продюсера охотно пригласила,
Поскольку мир вокруг нее вдруг стал иным.
Наина, так сказать, раскрепостилась
До чувства, что кругом одни свои.
Выплясывают, словно в день Купалы,
И скоро будут прыгать над костром.
Всё радовало, мысли стали шире.
Продюсер – вообще, как лучший друг.
С Владимиром её свела судьба.
На подиуме, в соболиных шубах,
А, что же, ей представилось, не быть?
Когда другим девчонкам из глубинки
Так сильно уже в жизни повезло.
И пусть он не Владимир Мономах,
А только начинающий продюсер.
Так, значит, ещё время не пришло.
Смотри, как улыбается зубасто.
– Возьми шампанского, куда как хорошо.
Наина отомкнула дверь ключами.
Владимир, не включая верхний свет,
Мгновенно её запер на задвижку.
