В Сокольниках полно трамвайных линий.
На улицах живого места нет,
Все силятся найти пути объезда.
Но в этот день господствовал коллапс.
Кто должен – одолели этот путь,
Приехали на улицу Гастелло.
Артем Семёнович и штат его людей,
Приехали, наверно, чуть пораньше.
«Зелёный бегемот» привез Наину.
“Infnity” в атаке словно танк,
Поэтому машины расступались.
Наталья добиралась не одна.
В автобусе, с орлами Петухова.
Он девушку тихонько наставлял.
Она довольно холодно внимала:
Всё это он ей много раз твердил.
Лишь Ухова ступила на порог,
Васильев осмотрел её прическу:
Все волосы заколоты в пучок,
На мочках аметистовые серьги.
И он подумал: «Это же маразм,
Увидеть в жизни след от сновидений.
Похоже, что меня пора лечить».
И начал рассыпаться в увереньях:
– Не вышло, но вот к вечеру, сегодня,
Увидите, я вам переведу. —
Наина чуть придерживала брошь
На маленьком и однотонном платье.
– Вам нравится заигрывать с огнем? —
Вдруг высказала зло и равнодушно.
– В пожарах, несомненно, прелесть есть. —
Потом спросила, чтобы выждать время:
– А как с открытием, что сделали со мной? —
Артём Семёнович намеренно помедлил,
Чтоб голосом не выдать, как он рад,
Что вспомнила, сама заговорила.
– Пусть это даже выглядит нелепо.
Но, вспомните – продюсер, те дела?
(Заметил, что Наина супит брови).
– Подробности, давайте, я отброшу,
И буду только факты излагать. —
Он воздуха набрал, и понеслось.
– Сотрудник Марта (вы ведь знаете её),
Подъехала, чтоб вы не «наследили».
Подчистить, если что-нибудь не так.
Она нашла в ведре у вашей ванны
Использованный брошенный кондом,
Наполненный подсохшей за ночь спермой.
Она его, стерильною перчаткой,
В стерильный же пакет, и привезла.
Я пробу взял и сделал спецанализ.
И вышел неожиданный эффект.
Вы, помните, то был «Декапептил».
Пройдя через вторую группу крови,
Такая у продюсера была,
Успел начать распад тестостерона
И в сперме, для продюсера – последней,
Сменился весь химический состав. —
– Да что ж такие мерзости в рассказе?
Пожалуйста, рассказывайте суть. —
– В клинических анализах – одно.
Я тут же начал пробовать на крысах.
И все они достигли сверхблаженства,
Пробыли в нем примерно тройку дней.
А после уж спокойно околели. —
– Артем Семёнович, типун вам на язык. —
– Не морщитесь, Наина, от науки.
Я дал лекарство даме – человеку,
Которой жить осталось ровно день:
Чудовищные раковые боли.
Эффекты превзошли все ожиданья.
Конечно – не могла не умереть.
Но – с паузой. Не так всё быстро было.
Как дал ей препарат, так боль прошла,
И больше не вернулась к ней до смерти.
Счастливой прожила почти три дня.
И в смерть ушла с улыбкою блаженства. —
– Артём Семёныч, полно, вы маньяк. —
Но он не прерывал повествованья,
И ей пришлось прослушать этот бред.
– Я донора нашел с такой же кровью,
Взял сперму для лабораторных нужд.
Опять же сочетал с «Декапептилом»,
Дал в вакууме отстояться день.
Что вышло – я опять-таки на крысах.
Какие стадии безумного блаженства
Они перед кончиною прошли!
Наину будто молния пронзила.
– Так Ольга Ведунова умерла!
Без болей и весь мир благословляя. —
Артём Семёнович давно уже узнал,
Мобильный склад ума Наины Львовны.
– Аркадий ведь, несчастный, не хотел,
Чтоб Ольга без него здесь оставалась.
А он уже от рака уходил. —
– А что же делать?
Ведь он же основал прекрасный фонд.
Я думаю, мое и ваше имя,
Названье препарату могут дать.
И, если раскрутить, как некий бренд
Для самой элитарной клиентуры,
Вам – доля от дохода…. —
Страшный вопль,
Наполненный и болью, и мольбою,
Потряс пространство кабинетных стен.
– Что…, что такое? – Врач не мог понять,
Что жуткое здесь рядом происходит.
Но крик опять звучал, ещё сильней.
Наина реагировала сразу:
– Да это же у вас, за вашей дверью. —
Врач бросился на крик, Наина – следом,
Но бережно, чтоб брошь не потерять.
В соседней комнате, массажном кабинете,
Просторном, с занавешенным окном,
Носился неизменный секретарь
Меж девушкой, оравшей на кушетке,
И голым волосатым мужиком,
Прикрывшим только банным полотенцем
Эрекцию мужского естества.
– Так, вот как тут у вас, волшебный доктор! —
(Не верилось, что так могли кричать).
– Мой папа, он вас точно всех засадит.
«Волшебный», негодяй, публичный дом. —
Девицу эту, видно, злость взяла,
Что всех поубивать она хотела.
Но крик и так разил всех наповал.
– Я приходила к вам, я только обратилась,
Поскольку вы большой специалист,
Теперь я знаю, что это такое.
Милицию, милицию сюда! —
Забарабанили: и в дверь из коридора,
И били глухо во вторую дверь.
Мужчина, было, кинулся одеться,
Но гордая девица не дала:
– Ломайте двери и меня спасите.
А ты, мерзавец, сядешь у меня. —
Её пытался удержать охранник,
Который также был и секретарь.
Но в этот миг дверь как-то отскочила,
И кто-то властно крикнул: «Всем стоять!»
По холлу, от дверей, где главный выход,
Пришли к дверям Васильевской приемной
Дежурный менеджер – работник «Института»,
А также комендант всех разных служб.
Конечно, крики всех насторожили.
А тут ещё как будто бы ОМОН:
Два стража – автоматы на груди,
И в форму упакованные круто,
Блокировали доступ в помещенье,
Всё вычислив сквозь прорези для глаз.
Сотрудников, а также пациентов,
Собрал сюда всё тот же интерес —
Кого же это так арестовали?
Ответил на вопросы капитан,
Возникший из блокированной двери.
– Кто будет из начальства – подойти, —
И так сказал пришедшему начальству:
– Отправьте всех тотчас же на места.
Всё – плановые действия ОМОНа.
А крик был только следствием испуга.
Мы кончили и забираем всех.
И здесь придется все нам опечатать. —
Он запер кабинет и опечатал.
Забрал омоновцев, прошел сквозь коридор.
Всех действующих лиц внезапной драмы
Отправили через обратный вход.
Васильев лишь сказал секретарю,
Да голому, которого одели:
– Спокойно, нам поможет адвокат.
Сумеет разобраться с произволом.
И тут же мы уедем из России. —
Артём Семёнович поехал «первым классом».
Засунутый в «Фольксваген Транспортер»,
Где хоть какой-то вид на белый свет
Был только из водительской кабины.
В глухом, почти багажном отделении:
Артем Васильев, в масках два бойца.
И он не смог понять, что происходит.
Единственно, что всё не хорошо.
Наина не смотрела, как грузились,
Задумчиво к “Infnity” пошла.
И тут к ней подошел как раз Арсений.
– Ты слышал? – она брошь уже сняла
И медленно Роману протянула.
– Живут, пыхтят, и убивают нас.
«Волшебный, дорогой….». Ты как поедешь? —
– Не только слышал, но и записал.
Теперь на базу, с эскулапом разбираться.
Пора закончить эту дребедень. —
– Ну ладно, разберись и позвони.
Я Ухову вчера уже сказала. —
– Так значит на носу у нас Париж? —
Наина видела, что он почти летел,
Как будто окрылённый перспективой.
Так ангелы слетают в Notre Dam.
