Почти что сразу, как запарковалась,

Наина нехотя достала телефон,

Который не хотел умолкнуть в сумке.

Но это был желательный звонок —

Соскучилась прекрасная креолка.

– Ты, как сейчас, не очень занята? —

Анжела источала деликатность.

– Не буду говорить, что еду мимо,

Но с радостью заехала б к тебе. —

– Я дома, так какие тут вопросы, —

Анжела не мешала никогда.

– Послушай, Анжи, этот Абрамович

Сегодня мне такое рассказал.

Они уже сидели на веранде,

Расслабились и смаковали чай.

Ну, прям-таки «Рассказ от Петухова».

Как думали простушку отыскать.

И, чтоб она им голыми руками,

Из чертовой Бразильской кутерьмы

Вытаскивала золото и камни,

Которые белогвардейский дед

Сто лет назад из Петербурга вывез. —

И всю историю Анжеле рассказала.

С подробностями – негр недружелюбный,

Чуть дышащие дедушка и бабка.

Амур, колчан и стрелы на стене.

– А что Наина, что нам не слетать?

Заехать также в Рио-де-Жанейро.

А там уже рукой подать до Кубы,

Где я в Гаване девочкой росла. —

Анжеле очень нравилась идея.

– Ну, может быть, и съездим, только позже, —

Наине думать не хотелось о «потом»,

Когда её дела теперь решались.

– Узнаю, где в Сан-Паулу тот дом.

Так ты сказала – братья приезжают? —

– На той неделе. Только лишь Луис.

Посмотрит и расскажет остальным,

Как их сестра-москвичка поживает.

Мы встретимся, когда он будет здесь,

Похвастаюсь, кто у меня в подругах. —

Приезд Васильева дал старт началу действий.

Наина выехала следом за звонком

И информацией, что правильный Артём,

Как думал – он приедет прямо в офис.

В Сокольники не очень близкий путь.

Приедут, где-то так, одновременно.

Она не делала стремительных рывков,

Поскольку не должна приехать первой.

И вычислила верно – «Мазда 6»,

Лошадка из Васильевских конюшен,

Уже прибилась на парковочный причал.

Васильев показался ей нервозным,

Взволнованным, что уж наверняка.

Он двинулся навстречу ей к дверям.

Наина максимум любезности в улыбке

Без напряжения сумела заложить.

Он даже подхватил её под локоть,

Провел её до кресла у стола.

Она не видела, как молодой верзила,

Чьи мышцы выступали сквозь халат,

Наглаженный, крахмальный, медицинский,

Бесшумно притворил за ними дверь.

– Наина Львовна, до чего я рад вас видеть, —

Артём ей очень искренне сказал. —

– Похоже – в медицине новый шаг.

И вы – источник важного открытья. —

Наина думала: «не думать ни о чём,

И вовсе ни на что не отвлекаться.

Сказать ему быстрее, и уйти».

Васильев же продолжил свой рассказ:

– … пришли к невероятному эффекту.

Мы сможем консервировать людей

В особом состоянии эмоций.

А если пациент не хочет жить,

То мы даем повышенную дозу.

И жизнь его стремительно течет,

Вмещая все возможные желанья.

Он чувствует, что наступил предел.

И кончит жизнь на апогее счастья! —

Наина его пламенные речи,

Сумела пропустить мимо ушей:

– Мне нужно, дорогой Артём Семёныч,

Вернуть мои те самые бриллианты.

Вы помните, я их тогда дала

На время? Вы достраивали корпус?

Для клиники, и не хватало денег.

Я вам тогда давала заложить. —

– Помилуйте, Наина, бриллианты?

Я, правда, сохраняю документ,

Где вы своей рукою написали,

Что пусть пойдут на добрые дела. —

– Я отдавала на анализ порошки,

Которыми меня вы накормили.

Там тизерцин, аминазин, и, вообще.

Не то, что обезволить пациента,

А кошку сделать добрую из тигра,

И с миром на подушку положить.

Мне сделал экспертизу лаборант,

А после я пошла к криминалистам.

У них возник особый интерес,

Но я пока не раскрывала карты,

Чьих рук такая дьявольская смесь. —

– А я-то – про Склодовскую-Кюри,

Вам начал рассыпаться об открытии,

К которому пришел посредством вас.

Нет, с вами. Это слово в медицине. —

– Бриллианты. Или деньги. За два дня. —

– Наина Львовна, вы и Глеб Михалыч… —

– Который совершенно ни при чём. —

Васильев был немало ошарашен.

– Я говорю, – продолжила «царица», —

Что Глеб Михалыч вовсе ни при чём.

Свои дела я с ним не обсуждала,

И даже, что сегодня к вам иду.

Верните бриллианты или деньги.

Иначе я отправлюсь сразу в суд. —

И всё же он надежды не терял,

А может быть его держало что.

– Пусть – случай, только случай – через вас.

Я даже и название придумал.

Послушайте, звучит как – АРТНАИН.

Два имени, Артема и Наины. —

– Зовите, что угодно – как хотите.

Возьмите сочетание фамилий.

Я – Ухова, а вы у нас – Васильев.

«Васьуха», хоть смешно, но хорошо. —

Артём Семёнович утратил всякий пыл.

И тут же проявился в нём хозяин —

Приемной, пациентов, многих лиц.

А главное – их очень жалких жизней,

Как, мысленно, он сам всегда считал.

– Так вы сказали – так необходимо? —

– Да если б и не надо, то пришла. —

– Что Глеб Михайлович намерен предпринять? —

– А что он может предпринять в моих делах?

Насчёт его дел – извините, я не знаю. —

– И что у нас, в конце концов, выходит? —

– Я с Уховым, выходит, развожусь. —

Васильев наконец уразумел.

– Конечно, постараюсь, что смогу.

Такие деньги? За такие сроки? —

– Бриллианты. Деньги – так, на крайний случай.

 —

И стала слушать, как он будет врать.

– Бриллиантов я уже и не припомню.

Всё продано, а деньги разошлись.

Но, уж для вас – придумаю, конечно.

Хоть сумма и безмерно велика. —

Наина поднялась, пошла на выход.

В нем, все-таки, проснулся кавалер.

Он двинулся и отворил её двери.

В проёме, вдруг, Наина замерла.

– Два миллиона долларов. На счет, —

Она вскричала голосом актрисы,

Возникшей вдруг на заднике дверей.

– Артем Семёнович (звучало очень грозно),

Я жду от вас к исходу четверга. —

И долго ещё люди не решались

Задвигаться, когда она ушла.