Возможно ли летать по воздуху или ходить по незамерзшей воде?

вдохновенно спросил обруч. – Это смотря чего покурить, – усмехнулся я. Обруч угостил меня болезненным ударом в шею, чтобы не придуривался, и продолжил: – Истина в том, что любые запреты и ограничения существуют только в твоем собственном разуме. На самом деле то что тебе кажется невозможным сейчас, недостижимо именно из-за негативного опыта или ограничений внушенных тебе в прошлом. – По-твоему, если я очень сильно захочу, то смогу, открыв окно, полететь как птица? – спросил я скептически. – Конечно, сможешь, – бодро ответил обруч. – правда недолго. Всего несколько секунд. А на утро дворник будет долго, ругаясь, отскребать тебя от асфальта. Но шутки в сторону... если ты захочешь, задашься целью, сконцентрируешься целиком и полностью на этой задаче, то рано или поздно ты полетишь. – не знал что в нашей вселенной все настолько зависит от того о чем мечтаешь. На одной из тренировок, мне показалось, что когда один из охотников (его звали Торр) улыбнулся, у него во рту что-то блеснуло. Сначала я решил, что почудилось, но в дальнейшем я замечал этот блеск еще несколько раз. У охотников во время ученичества поощрялось когда новичок задает много вопросов. ‘Пытливый разум – друг охотника’. Я спросил о странном блеске у своего наставника Харта. Тот усмехнулся и, вместо того чтобы ответить самому, подозвал Торра. Тот широко открыл рот и продемонстрировал четыре блестящих серебристых клыка. – Это серебро, Вит, – объяснил он, – на тот случай когда не осталось ни магии, ни оружия, а ты сошелся с нечистью врукопашную. – И что? Помогает? – спросил я потрясенно. – Однажды этими зубами я перегрыз глотку оборотню, – охотник пожал плечами и показал свой пояс, – сшит из его шкуры. Затем Торр снял с рук перчатки и продемонстрировал посеребренные ногти. Я с трудом сдержал улыбку – было похоже на дамский маникюр моего родного мира. Тот заметил движения моих губ: – Да ладно, сам знаю, что похож на Ласкающих за деньги... зато когда-нибудь это может спасти жизнь. -Мастера охотников любят повторять: словами меч не поднимешь, лук не натянешь, оборотня не поразишь, – наставительно сказал Харт, – любой путь воина – это прежде всего практика, работа по усовершенствованию собственного тела. Кодекс правил охотника возник в незапамятные времена когда Сопредельные миры были переполнены нечистью. Охотники должны неукоснительно следовать правилам чести, верности братьям и Ордену, чувствовать любовь ко всем разумным и ненависть ко всем представителям нечисти, быть мужественным, добрым, порядочным, скромным в желаниях и потребностях, проявлять безразличие к золоту. С практической точки зрения путь охотника включает в себя синтез многих древний боевых стилей с поправкой на то что охотникам приходится сражаться не с простыми людьми, а с тварями в разы превосходящими обычного человека по скорости, силе и реакции. Охотник благодаря многолетним интенсивным тренировкам и духовному росту познает смысл и значение жизни и смерти, гармонию собственного тела и духа и Гармонию Вселенной. Охотник учится высвобождать заложенную во всех предметах и живых существах внутреннюю энергию, учится работать со своей внутренней силой и силой Вселенной. Во многих боевых искусствах часто делается акцент на внешних атрибутах, на демонстрации своей силы, быстроты, изощренности приемов и связок, на внешнюю красоту и изящность. У охотников нет благодарных зрителей. Нечисть не обладает чувством прекрасного. Поэтому все, что делают охотники это всегда предельно практично, целесообразно и максимально эффективно. Все охотники постоянно совершенствуются, каких бы высот они не достигли, до какого бы уровня мастерства не доросли. Потому что настоящее мастерство выражается в добросовестном выполнении долга и в усиленном самоконтроле, в непрерывном движении вперед. Очень важно не зацикливаться на текущей задаче. Как говорили древние: остановись на трудном пути и оглянись вокруг. Тот кто смотрит только на землю – не видит звезд. Путь охотника основан на сотрудничестве. Охотники делятся на гильдии, а гильдии на пятерки. Члены пятерки становятся кровными братьями и готовы отдать жизнь друг за друга. Без взаимной выручки нечего и надеяться успешно противостоять нечисти. Выпей-ка это, – сказал Харт с улыбкой и протянул мне бокал с каким-то зеленым шипучим питьем. – А что там такое? – спросил я, подозрительно рассматривая плещущуюся в сосуде жидкость. Охотники постоянно поили меня всякими отварами, часто отвратными на вкус и малопредсказуемыми по последствиям для организма. -Выпьешь – узнаешь, – пожал плечами наставник. Питье оказалось вкусным, но буквально через минуту мне резко поплохело. В желудке, как будто развели огонь. – Неужели хреново? – подивился Харт, – оказывается и на тебя яды действуют. А наши спорили, даже пари заключили. Прими противоядие. Я принял антидот и через пару минут почувствовал себя вполне сносно, чтобы потребовать объяснений: – Какого...? – С этого дня я решил начать вырабатывать у тебя полезную привычку всегда проверять что ты ешь и что пьешь. Слыхал легенду о прекрасной Аглы? Я покачал головой. – Ну так, слушай. Это наш орденский фольклор. Давным-давно в мире Черных роз в городе Поющих цветов завелся оборотень. Днем он вел себя как человек, не отличишь от простых жителей, а ночью превращался в страшное чудовище и жрал горожан. Власти города призвали на помощь охотников. Пятерка наших остановилась в лучшей гостинице, принадлежащей прекрасной Аглы. Она налила храбрым героям очень дорогого и вкусного напитка из цветочного молока. Те с благодарностью выпили его и ...окочурились. Позже выяснилось, что оборотнем был возлюбленный коварной Аглы, и она таким образом хотела его защитить. С тех пор охотники всегда проверяют все то, что собираются закинуть в свою глотку. У большинства наших эта привычка уже на уровне рефлекса. Кстати, перекусить не хочешь? Я хотел, но насмешливый блеск в глазах охотника заставил насторожиться. Кусок мяса на тарелке был тщательно изучен, просмотрен в ‘истинном зрении’, и был признан съедобным. Через минуту после окончания трапезы у меня опять схватило желудок. Я недоуменно посмотрел на своего наставника. – Мясо чистое, – усмехнулся тот, а вот нож и вилка отравлены. Выпей еще противоядия. Я время от времени буду проверять тебя. Иногда без антидота под рукой. А ты как думал, сынок? Что у нас тут кружок кисейных барышень по вышиванию крестиком? – Кстати, о барышнях, – оживился я. – Когда у меня будет увольнительная или отпуск? – Забудь о девушках и отдыхе, ученик. Пока ты похоть тешишь или брюхо отлеживаешь, от нечисти люди гибнут. Считай, что ты пожизненно вступил в боевой монастырь. Никаких девок до конца жизни. – Правда? – мое лицо было настолько расстроенным, что Харт едва не рухнул со смеху. – Шучу, Вит, видел бы ты свое лицо со стороны. Мы воины, а не евнухи. Тренируйся усердно – станешь полноправным охотником, и будут у тебя разнообразные приключения, море женщин и дворянские титулы бесчисленного множества миров. – Про титулы не шутишь? – я происходил из обычной рабоче-крестьянской семьи в мире и стране где дворянство утратило какое-либо значение, но все же иногда в полудетских мечтах думал как это наверное здорово быть голубых кровей, графом или бароном. Харт отвесил мне изящный поклон: – Тебя, безродный, удостоил чести вести беседу граф мира Мудрых бабочек, виконт Огненных земель, рыцарь мира Летающих башен, князь Сиреневых островов, и так далее и тому подобное... Многие монархи весьма лестно оценивают нашу деятельность по спасению их подданных. И если частенько золото за наши услуги стараются поджать, то на пышные титулы и ордена обычно не скупятся. Так что, как правило, любой охотник беден как церковный крыс и увешан титулами, как барбоска блохами. – И что? От титулов никакого прока? – удивился я. – Ну почему же... иногда титул можно продать, – Харт от удовольствия аж закрыл глаза и облизнулся, – в Вавилоне помню однажды толкнули баронский титул, а потом неделю гудели всей пятеркой в самом дорогом борделе. Славное было времечко. А затем мы попали в засаду кровососов в спокойном безопасном курортном мире. Из всей моей пятерки уцелел только я один. Так как спал, не снимая защитных амулетов. Остальных сожрали, – сказал он грустно, – поэтому помни мудрость охотников, щедро оплаченную кровью: заходишь в сортир – прежде чем делать то ради чего пришел – убедись, что в унитазе не притаилась какая-нибудь тварь, что на потолке не висит кто-то зубастый и очень голодный. Познакомился с девушкой – до того как раздеть удостоверься, что это не вампирша. – В моем мире тоже можно так наколоться, – подхватил я, – где-нибудь в Таиланде. Знакомишься с красоткой, а потом на утро оказывается, что ... – Она оборотень? – Да не... мужик. Харт долго с остервенением отплевывался, затем весьма красочно отозвался о народах практикующих гомосексуализм как о кандидатах на вымирание. Я только руками развел: что взять с дремучего охотника, слыхом не слыхавшего о либеральных ценностях и толерантности. Ну что тут скажешь – отсталые люди. После Харт предложил потренировать мою реакцию. Суть тренировки состояла в следующем: Охотник бросал в меня мелкие камни, а я должен был уворачиваться. Сначала броски были в пол силы, затем летящие в мою сторону предметы стали ускоряться, каждое попадание причиняло мне сильную боль. Спас меня от окончательного избиения Гледен. Он вышел из воронки телепорта, минуту саркастически понаблюдал за моими мучениями, затем сказал: – Ладно, хватит фигней страдать. Пойдешь с нами на охоту. Харт нахмурился: – Вит, еще не готов. – А чья тут вина? – хмыкнул маг. Мой наставник показал пальцем на меня: – Его. Большего лентяя в жизни не видел. – Значит будем лечить от лени радикально, – пообещал Гледен, – в мире Танцующего вереска завелось прожорливое вампирье гнездо. Поступил приказ выжечь его каленым железом, а тебя взять на пробную охоту – посмотреть не сдрейфишь ли. Маг окинул меня изучающим взглядом: – Все твои амулеты, кроме Шерша, лучше оставить здесь. Обруч сумеет себя замаскировать, а вот остальная магическая амуниция сильно ‘фонит’. Кровососы ведь сильно чувствительны к любым проявлениям магии. Они чуют носителей Дара гораздо четче и на более далеком расстоянии чем обычные ‘бурдюки с кровью’. Выпивая мага, вампир вместе с его жизненной силой получал бонус в виде усиления магических способностей. Поэтому ‘живые мертвецы’ так рьяно охотились за людьми с магическим Даром, а маги в свою очередь так сильно ненавидели вампиров и уничтожали их как только представлялась возможность. Шестеро теней бесшумно скользили по странному изломанному чужой магией темному как ночь лесу. Даже листья в этом странному лесу были иссиня-черными. Вернее, пятеро охотников двигались бесшумно, а шестой, ученик, ваш покорный слуга, двигался почти бесшумно (это на мой взгляд, по отзывам охотников следовало, что я топал как бешеный мамонт, распугивая всю нечисть за тысячи миль вокруг). Как бы то ни было, в гнездо кровососов мы ворвались совершенно внезапно для его хозяев. Вампы (за исключением метаморфов) были самой сильной, хитрой и опасной нечистью во всех Сопредельных мирах. Практически бессмертные, за свою долгую жизнь они превращались в великолепных бойцов и хороших магов. Но против наглотавшихся коктейлей из драконьего корня охотников у них не было ни единого шанса. Все закончилось в несколько секунд: никаких пафосных поединков. Охотники кидали серебряные кинжалы из -за кустов и приканчивали тварей, отсекая им головы. Девять безголовых трупов, пять охотников, один из которых матерясь зажимал рану на плече, и я не успевший ни с кем скрестить меч. Вампы в только что закончившейся схватке избегали меня как огня. Гледен приказал охотникам облить трупы горючей жидкостью и поджечь, а мне предложил: пошли, Вит, пошарим в закромах у кровососов – они большие любители красивых ценных вещичек, очень полезных в хозяйстве. В гнезде вампов, как ни странно, не было ни человеческих скелетов, ни затхлого могильного запаха. И вообще гнездо было скорее похоже на коттедж богатого купца, а не на могильный склеп. Уловив мое удивление, маг рассмеялся: – Вампы невероятные чистюли и сибариты, Вит. Где живут – не гадят. Он подошел к сундуку, стоявшему в углу гостиной, и с любопытством начал его разглядывать, не спеша открывать. Чего ждешь? – удивился я. – Вампиры большие мастера на всевозможные хитрые магические ловушки. Какой-то их умелец наложил на сундук несколько сильных заковыристых защитных заклятий, – ответил Гледен, пребывая в крайней степени задумчивости. – Такое сложное, что никак не вскрыть? – расстроился я. Успел настроиться на зрелище несметных богатств, накопленных кровососами. – Да нет. Вскроем. Меня другое беспокоит. Из тех восьми вампиров, что мы только что укокошили не было ни одного обладающего магическими способностями. А здесь над сундуком поработал очень неслабый чародей. И мне интересно: куда он мог подеваться? Дальнейшие события я полностью уловил лишь постфактум, настолько быстро все завертелось. Из воздуха соткалась полупрозрачная тень и метнулась к охотнику. Тот с трудом успел увернуться от удара когтистых лап и угостил нападавшего файерболом прямо в оскаленную морду. Вампир заверещал от боли, но почти мгновенно потушил пламя и снова ринулся на Леопарда. Я выхватил меч и стал наизготовку, ожидая возможности вступить в схватку и помочь своему наставнику, ударив кровососа в спину. Рыцарских правил ведения поединка с нечистью охотники никогда не придерживались. Но Гледен справился сам: он уклонился от копья тьмы вампирского мага, затем бросил в него пелену света, и, пока тот тер обожженные глаза, снес мечом голову кровососа. Она мячиком поскакала по полу, обезглавленное тело свалилось вниз, разбрызгивая вокруг темно-рубиновые капли крови. Я невольно облизнулся и почувствовал дрожь в руках от вида бесполезно льющейся на пол, наполненной энергией, жидкости. Я приналег на правильное дыхание, на ощущение гармонии, стараясь побороть подступившую к горлу ЖАЖДУ. Маг с минуту наблюдал над моими мучениями, затем саркастически усмехнулся: – Ну чего ты мнешься, как девочка? Наполни флягу, а затем выпей кровушки. Если ее покупать на черном рынке, то на твоем содержании разориться можно. Легче на опыты продать. Кроме того, этот дохляк был довольно сильным магом. Заберешь толику его силы и Дара. В будущем пригодится. Я достал из вещмешка специальную флягу, которая сначала высосала всю кровь из тела, а затем вобрала и ту, что успела пролиться на пол. Хороший и очень недешевый артефакт был разумеется предназначен не только для вампиров и прочих кровезависимых. Его очень сильно ценили в бедных водою мирах. Такая флага могла вобрать и потом очистить воду даже из полузасохшей грязи высушенного на солнце водоема. Моя могла вбирать в себя до 10 литров жидкости, компенсируя 9/10 объема и массы. Выпив несколько глотков сладкой тягучей жидкости, я облизал губы, жмурясь от удовольствия, затем спросил осторожно: – По некоторым недомолвкам и намекам я понял, что Прародителем метов является бывший орденский маг Морт, превратившийся в тварь в результате неудачного эксперимента, – сказал я осторожно. – Ну так вроде никто не делал из этого большого секрета, – удивился Гледен, – аааа, старая ржавая железяка, это ты у нас тут паранойей страдаешь. Зачем? – Я опасался, что Вит раньше времени узнает, что метаморфностью он в конечном итоге обязан Ордену, возненавидит охотников и попытается перейти на сторону наших врагов, – нехотя признался Шерш. – Хммм, – маг настолько удивился, что аж подавился собственным дыханием, – интересная точка зрения на события тысячелетней давности... интересная и в корне неверная. Морт занимался своими сомнительными опытами вопреки прямому и категорическому запрету Совета, знавшего насколько опасны шутки с Хаосом. Поэтому Виту, если кого и следует винить и ненавидеть, то только безответственного говнюка, увлекшегося запретными знаниями. Но ты, мой юный ученик, не зря затеял этот разговор. Скажи что тебя гнетет? – Ты и другие охотники не боитесь, что я предамся Тьме? С моими-то наклонностями к крови и с метаморфом внутри, сожри его драконы Бездны Гледен не спешил с ответом: – Скажем так: опасаемся. Поэтому-то у тебя на шее и висит ошейник. К тому же ты вступил в Орден и стал охотником. Не убивать же тебя на всякий случай? Ты как никак наш брат по Клятве. Не переживай: станешь темным Шерш тебе мгновенно отвернет голову. Ошейник возразил весело: – Не мгновенно... сначала попрощаюсь. И сделаю это изящно, так чтобы на похоронах Вит выглядел в гробу красиво и благородно. Я поспешил поблагодарить железяку: – Спасибо, Шерш, я ценю такое отношение. – Ты его заслужил Гледен крикнул своим подчиненным, чтобы вынесли труп кровососа и сожгли во дворе, а когда в комнате убрались, присел возле сундука и начал распечатывать охранные заклятия. Я пока стал аккуратно осматривать жилище вампиров. Дорогая мебель, красивые картины на стенах, изящные статуи в углах. – Скорее всего отобрали у предыдущего хозяина вместе с жизнью, – предположил Шерш, – вампы не любители платить за то что можно просто отнять. В один из дней в наш лагерь перебросили на поправку и отдых группу охотников. Вид у них был действительно чрезвычайно потрепанный. Почти у каждого замотанная бинтами рана, у многих не одна. Один из вновь прибывших оказался приятелем Харта. Он доковылял до нашей тренировочной площадки, присел на скамеечку и, с ехидством наблюдая за моими мучениями, посоветовал наставнику: – Ты, Харт, поменьше корми своего ученика, а то он никогда не обретет необходимой легкости и плавности в движениях. – А ноги не протянет? – засомневался инструктор, – я его гоняю круглыми сутками, ТТеррик. -Не должен. С таким запасом сала он год протянет на подкожном жире. Я, услышав подобные разговоры, потерял нужную концентрацию и вывалился из позы ‘Возмущенно хлопающий крыльями аист пьет воду’. – Да и с концентрацией у него не все в порядке, – усмехнулся ТТерик. – Он еще пока ученик, – возразил наставник, – и еда его самое больное место. Никак не могу Вита научить... – ... не есть? – уточнил я. – Боюсь, наставник, смогу это постичь только в одном случае. Если помру. – Да нет, – поморщился Харт, – научить не думать о еде постоянно. Давай-ка ты, умник, отожмешься от земли разиков сто, а мне пока ТТерик расскажет последние новости. А то, став твоею нянькой, я совсем отстал от жизни. – Ты немногое потерял, Харт, – проворчал его приятель, – война идет крайне скверно для нас. Очень большие потери, оставлено немало миров, а в тех, которые удалось отстоять, многим из наших пришлось ‘потанцевать’. Тут в разговор опять встрял я, сгорающий от любопытства: – В смысле потанцевать? Харт сначала посмотрел на меня как на вражеского шпиона, затем вздохнул и стал рассказывать: – Ты же в курсе, что Орден основали светлые эльфы перед тем как исчезнуть из Сопредельных миров. Чтобы охотники надлежащим образом справлялись со своими обязанностями, они поделились своей магией, артефактами и воинскими техниками, в том числе методикой ‘танец со смертью’. – А теперь, пожалуйста, поподробнее и попонятнее, – попросил я дополнительных разъяснений. – Повторяю для умственно отсталых: с помощью этой древней эльфийской методики воин становится ‘танцующим со смертью’. Его сила, скорость увеличивается в разы, на какое-то время он становится практически неуязвимым. – Вот здорово, – ахнул я. – Да, но только цена за этот яркий, но очень недолгий танец страшная – смерть от истощения. За минуты такой интенсивной битвы сгорают годы жизни. Согласно легендам, когда эту технику изобрели эльфы в незапамятные времена, их воины могли танцевать сутками прежде чем уйти в небытие. Перворожденные были практически бессмертными, тела же людей гораздо слабее. Поэтому охотники могут исполнять танец смерти от получаса до часа, но никогда больше полутра. В последнем бою, когда нет ни малейшей надежды выжить, штука незаменимая. – А сложно научиться этой технике? – спросил я. – Чрезвычайно, – ответил Харт весело. Его глаза смеялись, – для такого лентяя как ты. А так секрет довольно прост. Главное мышцы и связки заранее подготовить к таким непосильным нагрузкам. – Так я вроде интенсивно занимаюсь, куда уж сильнее? – удивился я. – То как ты тренируешься, – фыркнул мой наставник, – в цивилизованной империи Кхарт называется – щадящая лечебная гимнастика для лиц преклонного возраста и ослабленных тяжкими болезнями. Я аж открыл рот от возмущения, но тут же прикрыл его обратно, так как по улыбке Харта понял, что тот шутит. – Кстати, есть еще один очень интересный бонус для владеющего этим древним искусством. Это ограниченный Дар Предвиденья. Проявляющийся в том, что иногда во сне ты можешь видеть свои последние минуты перед смертью и то, как умрешь. – Это, наверное, страшно? – спросил я потрясенно. – Видеть, как тебя не станет? – Нет, с какой это стати? – удивился Харт, – у меня, скажем, очень достойная смерть. Я стою на пылающем деревянном мосту и в режиме ‘танцующего со смертью’ прикрываю отступление своих братьев. Напирает волна оборотней и вампов, в меня летят стрелы, но я уже мертв, поэтому не чувствую ни боли, ни слабости. Из меня даже кровь перестала течь, то что горит в моих венах уже не красная живительная жидкость, а нечто другое. Я рублю тварей как коса траву, легко, весело, свободно. На краткие минуты я становлюсь жнецом смерти, куда более страшной тварью чем те, что меня атакуют. В последний миг веревки, держащие мост, перегорают, и я вместе со многими десятками тварей падаю в пропасть. Хорошая смерть для охотника, – закончил Харт удовлетворенно. Ттерик подтверждающе закивал головой: – В самом деле. Моя будет поскучнее. Большое поле битвы от края до края, и я испускаю последние капли жизни под горою вражеских трупов. – Научи меня ‘танцевать’, – попросил я. – На крайний случай. Наставник вздохнул и отрицательно покачал головой: – Там, – он показал пальцем вверх, – существует мнение, что пока изучение инфекции не закончено, твоя шкура ценнее чем жизни десятков простых охотников. В крайнем случае, мы все в этом лагере умрем, чтобы ты смог выжить. – Приятно сознавать свою такую значимость, но если вы все поляжете, а враги не закончатся? – сердито проворчал я. – Я спрошу у Терна, если он разрешит, то научу. Но Харт банально не успел. Ни научить, ни спросить. В следующую ночь на лагерь напали метаморфы. Темные маги в одну секунду разрушили защитный купол, и орда оборотней хлынула через символическую ограду. Правда радостный гомон быстро превратился в отчаянный вой раненых и умирающих: их ждал сюрприз в виде второй линии защиты, хорошо спрятанной до поры до времени. Охотники, скучавшие на поправке от безделья, отрыли множество волчьих ям, установили массу простых и логических ловушек. Оборотни и вампиры стали сдыхать на острых кольях, подрываться на алхимических минах. Гибель атакующих в первых рядах не смутила оставшихся в живых тварей. Гонимые волей метаморфов, оборотни и вампы текли неудержимой рекой по трупам своих сородичей. Так что вторая линия обороны их не остановила, но зато притормозила на пару минут и дала охотникам время проснуться и приготовиться к бою. Я, разбуженный криками, тоже выскочил на улицу, размахивая мечом и радуясь, что наконец-то дело дошло до драки. Там-то меня Харт и поймал: – Ты куда это намылился? Есть приказ в случае атаки немедленно тебя эвакуировать. – А как же сражение? Я должен помочь братьям... – Ага... и сестрам, – зло рявкнул наставник, – потом навоюешься. Пока твоя шкура слишком ценна. И потащил меня из гущи боя в сторонку, где уже собралась группа уцелевших охотников, ощетинившаяся арбалетами, копьями и щитами. Меня втолкнули в самый центр этой ‘черепахи’ и заставили надеть кольчугу и шлем. Я смотрел как слаженно сражаются охотники в строю и удивлялся, так как не помнил, чтобы меня учили такому. – Чего рот открыл? – спросил Харт, заряжая арбалет посеребренным болтом. Я спросил: – А почему меня не учат сражаться строем. Наставник сначала тщательно прицелился, спустил курок, выбивая из атакующего ковра самую наглую и активную тварь, затем ответил: – А зачем? Такая слаженность достигается многими годами тренировок. А они у тебя есть эти годы? ‘Черепаха’, вобрав в себя последних уцелевших охотников, стала пятиться к старой крепости, находящейся по ту сторону пропасти. Между пропастью был натянут на веревках тонкий деревянный мост. Харт, увидев его, остановился на секунду, слегка побледнел и сказал глухо: – Ну вот и пришел мой час. Затем решительно тряхнул головой и закричал: – Отходите через мост, первым тащите укушенного, я вас прикрою. Станцую самый последний танец в своей жизни. Несколько забежавших вперед тварей попытались перекрыть путь к мосту, но их смел залп арбалетных стрел. Мост был длинным (в полмили если не больше) и жутко древним на вид. Я опасливо потрогал за веревку и спросил: – А другого пути нет? Как бы этот не провалился под нами? – Хочешь подождать пока построят каменный? – рассмеялся Харт, – не переживай – его раз в полгода укрепляют заклятиями. – Он толкнул меня вперед и тихо прошептал про себя, – по крайней мере, должны. Деревянные дощечки под ногами отчаянно скрипели, но держали вес, рядом со мною свистнула стрела, добавившая мне уверенности и скорости. Через пять минут я уже стоял на той стороне и смотрел, как редкой цепочкой бегут по мосту охотники, как несколько вражеских лучников стараются попасть по ним и как на том берегу одинокая маленькая фигурка, светящаяся белым светом не дает погоне устремиться за беглецами. Это был Харт, исполнявший танец смерти. В том как он двигался, как рубил нечисть, как отбивал или уклонялся от летящих него стрел, в самом деле было что-то от танца. Наставник казался в этот миг несокрушимой скалой, о которую разбиваются волны врагов, превращаясь в морскую пену кроваво-красного цвета. Когда последний из охотников оказался в безопасности, Харт побежал по мосту, остановился на середине пути и встретил нечисть там. Сияние вокруг стало терять яркость и мерцать. Твари толкаясь и мешая друг другу на узком мосту , тонким ручейком текли на него. Он срубил одну, вторую, десятую, затем сразу две стрелы прошили его грудь. Энергия танца смерти заканчивалась вместе с последними каплями жизни. Наставник упал на мост, но прежде чем оборотни добрались до него, чтобы добить, он двумя ударами перерубил веревки, являвшимися поручнями для проходящих, а затем и те, что связывали деревянную конструкцию воедино. Мост распался на две части, и десятки тварей рухнули вниз. К сожалению, вместе с ними в черной бездне сгинул и Харт. Меня оттащили от пропасти и поволокли в старую крепость. По пути часто хлопали по плечам и говорили слова сочувствия, которые проскальзывали мимо моих ушей. Я был в прострации. Вернул меня к жизни глоток крепчайшей гномьей самогонки, опаливший глотку как языком пламени. Я закашлялся и заметил, что на меня сочувственно и насмешливо смотрит Гледен. – А ты как тут оказался? – я так удивился, что даже забыл поздороваться. – За тобой прислали. Собирай свои манатки – мы покидаем этот прекоасный мир. Появилась идея где тебя можно неплохо спрятать, – маг довольно усмехнулся. – И где? – В Вавилоне. В городе волшебства, искусств, ремесленников, соблазнов и порока. Тебе там понравится.