Георгиеш огляделся по сторонам и, наклонившись

к уху Илиеша, шепнул:

— В Москве!

Он был уверен, что тут уж Илиеш обязательно

удивится, ахнет, может быть, даже не сразу поверит.

Но Илиеш и на это смолчал.

Георгиеш обиженно насупился.

Потом он пересилил себя и проговорил:

— Только ты, смотри, никому не говори... даже

Петрике.— После маленькой паузы он спросил: —

Скажи, как ты думаешь, а меня... за это... не могут

исключить из гимназии?

Илиеш остановился. Он пристально взглянул на

Георгиеша и резко ответил:

— Могут. И исключат.

Георгиеш опустил голову, заморгал глазами.

— А тебе гимназия дороже брата, да? — спраши¬

вал, все более разгорячаясь, Илиеш.

Георгиеш подавленно молчал.

— Эх, ты,— продолжал Илиеш презрительно,—

«из гимназии исключат!» Впрочем не бойся... никто

не узнает, что московский певец—твой брат, никто!..

Мало разве Морарей есть!.. А ты... гордиться дол¬

жен таким братом, понимаешь? .. Гордиться должен!

И, отвернувшись от него, Илиеш зашагал в боль¬

ницу.

Когда он пришел туда, сторож, сутулый старик с

седыми, пожелтевшими от табака усами, остановил

его.

— Ну куда, куда? Послезавтра придешь — про¬

пущу, всех пропущу, а сегодня не разрешается,—

бормотал он.

Илиеш заглянул меж стальными прутьями ворот

во двор. Там то и дело мелькали белые халаты се¬

стер и врачей.

— Дедушка, позовите сестру Лизу, у меня мать

там...— попросил сторожа мальчик.

— - Нельзя! — сердито сказал старик, ио, внима¬

тельно оглядев Илиеша, переспросил: — Сестру Ли¬

зу, говоришь? Знаю... и что это ваш брат все к

ней ходит? .. Мать, говоришь, больна? ..— он задум¬

чиво пожевал свой длинный желтый ус. В это время

двор пересекали три девушки в белых халатах и,

смеясь, о чем-то громко разговаривали.— Вишь, как

раскудахтались. Мариора! — крикнул он.

Девушки остановились.

— Что, дедушка? — спросила одна из них.

-— Покличь сестру Лизу. Скажи, хлопец один ее

ждет.

— А хороший хлопец?—громко спросила Марио¬

ра. Остальные рассмеялись.

— Зови, когда говорю... Не твое дело—какой.

Только о хлопцах и думаете, — рассердился старик.

Девушки, смеясь, удалились.

Через несколько минут показалась сестра Лиза.

Она вышла на улицу к Илиешу. От нее пахло каким-

то особенным, больничным запахом.

— Тетя Лиза, можно мне к маме пройти? — спро¬

сил Илиеш.

— Нет, милый, сегодня я не могу тебя провести.

Там старший врач. Он очень сердитый и придирчи¬

вый человек.

— А как мама? Лечат ее? — спросил Илиеш роб¬

ко.

— Милый мой... плохо твоей маме...— тихо ска¬

зала сестра Лиза.— Болезнь у нее еще не определи¬

ли. На рентген бы ее нужно... лучи такие есть... Да

долго ждать придется. Больных много. Врачи приво¬

зят своих пациентов, тех, что лечат частным обра-

зом... Но ты не унывай, вот сделают рентген, опре¬

делят, что у нее, лечить будут...

— Лиза! — раздался со двора чей-то голос.

—¦ Ну, прощай пока! — ласково сказала она, —

приходи завтра,— и поспешно ушла. Полы ее халата

развевались и были похожи на два белых крыла.

Тревожно шуршали листья. Первые редкие и тя¬

желые капли дождя упали Илиешу на лоб, на руки.

Тротуар усеялся темными точками.

Дождь забарабанил по крышам.

Илиеш, приуныв, медленно побрел домой. А мо¬

жет быть, все-таки вылечат ее, — утешал он себя.—

Сделают рентген, и ей станет легче. Он не знал, что

такое рентген. Но ему казалось, что это очень важ¬

ное, всесильное средство. Вот только бы скорей сде¬

лали ей этот рентген.

А дождь лил все сильней и сильней...

ГЛАВА 19

ФЛОРИКА ПИШЕТ ПИСЬМО

Флорика сидит в комнате за столом.

Отец еще на работе. Георгиеш куда-то ушел. За

окном тихо. Дождь перестал. Иногда слышатся хлю¬

пающие шаги прохожих.

Сейчас раздастся крик: «Бу-у-бли-и-ки!» — дума¬

ет Флорика. Ежедневно в это время на улице появ¬

ляется старенький, согбенный человечек, с плоской

корзинкой на веревке, перекинутой через плечо. В

корзине румяные бублики. Старик кричит слабым

голосом:

- - Бу-у-бли-ки-и... по лею... по два...

Последние два слова он не произносит, а поет.

Перед Флорикой белый листок бумаги из тетради

Георгиеша. Она сидит, подперев голову рукой, гры¬

зет кончик ручки и думает. Она еще никогда не пи¬

сала писем и не знала, что это так трудно. Наконец

она решительно обмакивает перо в чернила. «Люби¬

мый брат Митруц...» — пишет она. И снова задумы¬

вается. Нет, «Митруц» — не годится. Ведь он уже

не маленький, он теперь известный артист, еще оби¬

дится. Она зачеркивает слово «Митруц» и пишет

«Думитру». И опять кончик ручки как-то сам собой

лезет в рот. Она задумчиво грызет его несколько ми¬

нут. Нет, не хорошо «Думитру». Он сразу становит¬

ся каким-то чужим, совсем не ее братом. Может быть,

«Митру»? Она слыхала, что в Москве люди не гор

дые, они нос не задирают перед бедным человеком,

там совсем другие люди, там...— она не знает, как

определить тех людей,— там... товарищеские лю¬

ди. ..— Это определение ей нравится. Она быстро

комкает листок и вырывает новый из тетради Геор¬

гиеша по арифметике. При этом она с опаской огля¬

дывается по сторонам, хотя и знает, что Георгиеша

нет дома.

Пожевав откушенный кончик ручки, она снова ре¬

шительно принимается писать:

— «Любимый брат Митруц!»...

— Буу-бли-и-ки-и! — раздается знакомый старче¬

ский голос под самым окном. От неожиданности Фло¬

рика вздрагивает. Черная капля падает с пера на бу¬

магу. Мгновение Флорика беспомощно глядит на нее,

а потом осторожно слизывает языком чернила. Взгля¬

нув в маленькое зеркальце, прислоненное к лампе,

на свой язык, она начинает громко смеяться. Язык

синий, синий.

Но вот возглас «Бу-у-бли-ки-и!» звучит уже глу¬

ше, в отдалении. Флорика, не отрываясь, пишет:

«Тебе пишет твоя сестренка Флорика. Мы слы¬

шали, как ты пел по радио, то-есть слышала не я, а

только папа. Я очень рада, что ты поешь по радио, а

папа очень рад, что ты не переменил свого фамилию,

как делают другие артисты. Папа говорит, что хоро¬

шо, что ты артист, но он говорит, что лучше бы ты

был доктором или директором почты. Дорогой бра¬

тик, у нас на улице есть один мальчик Илиеш, у него

мама очень больна, а отец в тюрьме. Ты не думай,

что он в тюрьме потому, что он сделал что-то плохое.

На нашей улице говорят, что он коммунист. Рабочие

говорят об этом всегда тихо, они говорят, что комму¬

нисты самые лучшие люди на свете. А ты когда-ни¬

будь видел коммуниста? Ну вот, так у этого маль¬

чика Илиеша мама очень больна, прошу тебя, бра¬

тик, пошли ей лекарство, чтобы она выздоровела.

Ведь в Москве жалеют бедных людей. Я слышала,

как папа Никушора говорил, что там вылечивают от

всех болезней и что доктора в Москве все умеют де¬

лать и что они денег не берут.

А еще прошу тебя, когда ты снова будешь петь по

радио, напиши нам раньше, чтобы мы могли послу¬

шать.

Целую тебя. Твоя сестра

Флорика».

Флорика подула на строчки, чтобы они скорей

высохли, сложила листок вчетверо и вложила в кон¬

верт.

Заклеив конверт, она задумалась: какой адрес

написать?

Обмакнув перо, Флорика старательно вывела:

«Москва».

Ей почему-то очень приятно было писать название

этого города. И снова перо замерло над конвертом.

Подумав немного, она приписала: «Думитру Морарь,

который поет по радио».