Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Каждый год мне приходилось участвовать в бесчисленных беседах на конференциях, на заседаниях, на семинарах и в мастерских; они поистине бесчисленны; но время от времени происходили особенно важные и памятные для меня встречи, ибо они заставляли меня снова оглядываться на пройденный путь; это был путь человека, который в 1918 году сказал: «Никогда больше», а потом забыл свои слова, постарался вытеснить из своего сознания эти такие важные для него тогда слова; затем тот же человек второй раз сказал: «Никогда больше» – и на этот раз остался верен своему решению; он неуклонно шел по той дороге, которая не только дала возможность осуществить на деле одному человеку лозунг: «Никогда больше», но и превратила этот лозунг в решение народа, в политику государства. Я прошел этот путь к социализму как христианин, плечом к плечу с моими единоверцами и со своими друзьями атеистами.

Эти двадцать пять лет, имевшие решающее значение для нашего будущего, эти годы плодотворной творческой деятельности оживают в моей памяти во всем своем многообразии, когда я встречаюсь с немецкими или советскими боевыми товарищами по Национальному комитету. И столь же живо предстало прошлое перед моим умственным взором, когда несколько лет назад Веймар посетил председатель Городского совета героического Волгограда. Тогда я сопровождал своего друга Дынкина в поездке в Бухенвальд, как, впрочем, и многих других гостей нашего города. В поездке участвовала в качестве переводчицы одна молодая женщина; только потом мы узнали, что она в детстве потеряла родителей: вместе со всей ее семьей они погибли в фашистских камерах пыток.

Никто из нас и не подозревал, каких усилий ей стоило переводить объяснения гида перед газовыми печами.

Все мы были подавлены, потрясены и взволнованны после осмотра Бухенвальда. Нам хотелось хоть немного прийти в себя. Поэтому мы пошли пешком от памятников Эрнсту Тельману и Рудольфу Брейтшейду к Бухенвальдскому мемориалу.

И вот мы внутри башни, в огромном зале, своды которого, казалось, уходят ввысь, в беспредельность. Мерно и гулко гудит колокол. Взгляд каждого устремлен на гигантскую медную чашу с землей, собранной со всех концентрационных лагерей. Перед нами – символ истекающей и все же не сломленной Европы, символическое напоминание о ненарушимых обязательствах, воплощенных в бухенвальдской клятве.

Кто-то тихо, нерешительно задает вопрос. Один, другой. Потом снова наступает тишина. Меня просят сказать несколько слов. Переводчики переводят, каждый своей группе. Молодая переводчица, стоящая рядом со мной, та, что сначала не в состоянии была слова вымолвить, преодолевает свое волнение, делает усилие и замирающим голосом повторяет по-русски все сказанное мною.

Каждое слово дается ей с трудом. Это замечает и наш друг волжанин; он понимает, какое это для нее потрясение, и берет ее под руку, чтобы она могла на него опереться.

И она продолжает переводить, исполняет свой долг до конца. Затем лицо ее начинает подергиваться, она дрожит, едва сдерживает подступающие слезы.

Мне чудится, будто сейчас это хрупкое создание мысленно проходит мученический путь, пройденный ее отцом, матерью, братьями, сестрами, друзьями и родными, безымянными жертвами и жертвами, поименованными в списках: она идет сквозь ворота и коридоры, где сердце сжимается от страха, ступает по каменным плитам и брусчатому настилу, вновь и вновь попадает на площадь, где происходила перекличка обреченных узников, где земля пропахла людским потом и кровью, она идет дальше, пока не настает то мгновение, когда нужно силой воли разорвать колючую проволоку, преодолеть муки душевного смятения и невыносимый ужас одиночества, выдержать до конца последние страшные испытания сохраняя мужество и не теряя присутствия духа во имя собственного человеческого достоинства и во имя всего, что придавало силы в безысходной борьбе.

Так и стоит молча, эта молодая женщина среди нас в тишине, нарушаемой лишь шелестом листвы венков, шелестом цветов, возлагаемых в мемориале. Когда же она снова начинает переводить, преодолев словом и речью волнение, преданная долгу, сознавая свою ответственность, она вновь становится посредницей в передаче важных мыслей и глубоких чувств… Но вот раскрылись медные врата, как бы даруя людям освобождение, солнечный свет, свежий воздух и жизнь.

Мы смотрели вдаль, прислушиваясь к призыву и предостережению, только что прозвучавшим в бухенвальдском набате. В наступившей тишине кто-то произнес слова Иоганнеса Р. Бехера: «Поэтому родина подлинно прекрасна только там, где человек создал порядок, достойный человека».

Там, между холмами, в легкой дымке над долиной Ильма, раскинулся город, где люди заново пишут историю, созидая и новый Веймар.

Приложения{92}

Письмо кардиналу Фаульхаберу

В октябре 1943 года я обратился к архиепископу Мюнхенскому кардиналу Михаэлю Фаульхаберу со следующим письмом:

К концу четвертого года войны наше любимое немецкое отечество неотвратимо приближается к национальной катастрофе. Это последний результат самонадеянного внутри– и внешнеполитического государственного руководства Адольфа Гитлера. Поэтому не удивительно – хотя и необычно, – что немецкие солдаты из всех слоев нашего народа, которые в качестве военнопленных, главным образом из сталинградской армии, находятся здесь, в России, объединились, чтобы ради спасения рейха отважиться на все.

При этом они объединились с теми мужчинами и женщинами, которые в силу суровой судьбы из-за честных политических убеждений уже много лет назад вынуждены были покинуть Германию в качестве эмигрантов.

Здесь, в СССР, возникло движение «Свободная Германия», оформившееся как Национальный комитет «Свободная Германия», к нему присоединился Союз немецких офицеров, во главе которого стоят выдающиеся немецкие генералы.

Так возник фронт, объединяющий от правых до левых, единый в намерении спасти наш народ. Образовался фронт, где не спрашивают ни о вероисповедании одних, ни о политических убеждениях других и который объединен одной общей целью: все для свободной, демократической Германии – все для мира между всеми народами!

При этом как солдаты-католики, так и евангелисты и о глубокому внутреннему убеждению присоединились к движению и теперь делают все для того, чтобы привести силы христианского лагеря к достижению общей цели. Этот решающий шаг не в последнюю очередь облегчается тем фактом, что русское государство и русский народ предстали перед нами в совершенно ином свете, чем пыталась представить их немецкая пропаганда, особенно в последние годы и во время войны.

С одной стороны, мне известно стремление церкви выяснить все вопросы, касающиеся восточной церкви, которое, несмотря на определенные политические взгляды различных правительств по отношению к большевизму в прежние годы, традиционно поддерживалось церковными учреждениями. С другой стороны, здесь, в СССР, церковное движение среди нас, христиан, усилилось и мы встретили объективное понимание всего, что связано с этим. В такой же степени проявляется понимание того факта, что широкие круги немецкого народа по глубокому внутреннему убеждению являются христианами и стараются решать все жизненные вопросы исходя из христианской морали. В той же мере здешние авторитетные учреждения признают, с какой неуклонной объективностью и духовной свободой немецкий христианин противостоит атеисту, не говоря уже о том, что из различия убеждений, которое существует между христианством и атеизмом, никогда не выводилась необходимость отношений вражды и нетерпимости, не говоря уже об оправдании физических методов борьбы.

Здесь полностью отдается должное явно отрицательному отношению немецких церковных кругов к национал-социалистскому решению расовой проблемы. Авторитетные высказывания высшего католического и евангелического духовенства и руководителей церкви воспринимаются здесь всегда с глубоким уважением именно потому, что, несмотря на грозящую со стороны органов национал-социалистской партии опасность, они совершенно открыто направлены против заблуждений национал-социалистского «мировоззрения». В этой связи я укажу на примечательное положение из книги Академии наук СССР «Против фашистского мракобесия и демагогии», выпущенной Государственным социально-экономическим издательством в Москве в 1936 году, где говорится, что демагогии национал-социалистов противостоят имеющие единую точку зрения церкви и что особенно католицизм борется против нее, то открыто, то тайно, иногда с неоспоримой смелостью; именно он воспрепятствовал распространению гитлеровской «национальной религии».

88
{"b":"27037","o":1}