Захват Чехословакии поощрил фашистских агрессоров к новым насильственным актам. Гитлеровская Германия, воспользовавшись благоприятным положением, создавшимся в результате пособничества западных держав, захватила 23 марта 1939 г. у Литвы Клайпедскую область и навязала правительству Румынии кабальное экономическое соглашение, по которому румынская экономика становилась придатком германской военной экономики.
Оказав поддержку Германии в захвате Чехословакии, фашистская Италия поставила перед гитлеровским правительством вопрос о соответствующей компенсации, желая получить услугу за услугу. Она настаивала на том, чтобы немецкие фашисты помогли ей осуществить давно задуманную агрессию против Албании. 17 марта 1939 г. германский посол в Риме Макензен заявил, что Германия согласна оказать поддержку Италии в захвате Албании.
Утром 7 апреля 1939 г. более 50 тыс. итальянских солдат и офицеров при поддержке авиации и флота вторглись в Албанию. Албанский народ, несмотря на предательское поведение своего правительства, оказывал захватчикам героическое сопротивление. Воинские подразделения портов Дуррес, Влора, Шингьини, Саранда проявили высокое мужество при защите родной земли.
Итальянское вторжение в Албанию явно нарушало подписанное в 1937 г. соглашение между Англией и Италией, по которому обе державы обязались сохранять статус-кво на Средиземном море. Казалось бы, что такое нарушение должно было побудить Англию принять ответные меры. Однако правительство Великобритании предпочло умыть руки. Накануне захвата Албании Чемберлен информировал американского посла в Лондоне о своем намерении не вмешиваться в конфликт 3. Правительство США ответило, что оно полностью разделяет английскую точку зрения в данном вопросе.
После ликвидации Чехословакии германские требования к Польше стали принимать все более угрожающий характер. В марте 1939 г. немецкие фашисты начали стягивать войска к польским границам. Захватив Клайпеду, Германия немедленно приступила к превращению ее в базу нападения на Польшу.
Одновременно началось наступление и на дипломатическом фронте. 21 марта Риббентроп в беседе с Липским уже совершенно другим тоном повторил германские требования в отношении Данцига и автострады, предложив взамен гарантию польских границ. При этом он настаивал на том, что договоренность между Германией и Польшей «должна включать ясные антисоветские тенденции»4. Этим он подчеркивал, что гитлеровские требования к Польше имеют своей задачей обеспечить выход германских вооруженных сил на исходные позиции для нападения на СССР. Гитлеровский дипломат
1 См. Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 411.
2 Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 317.
3 См. A. M. H е к p и ч. Политика английского империализма в Европе. М., Изд-во Академии наук СССР, 1955, стр. 299.
4 The Polish White Book, p. 62.
158
достиг цели. Посетивший в эти дни Варшаву министр иностранных дел Румынии Гафенку отмечал в своем дневнике, что Бек целиком и полностью доверял «слову Гитлера» *. Но дело было не в доверии. Правительство Польши, подобно правительствам США, Англии и Франции, рассчитывало, что ненависть к Советскому Союзу возобладает над империалистическими противоречиями цри выборе Германией жертвы агрессии.
Именно на это, на антисоветские вожделения немецких империалистов, и ссылался Бек, беседуя с Гафенку. Он говорил: «В отличие от своих предшественников Гитлер сознает реальность большевистской угрозы: он всегда с ней боролся... Я знаю, что именно это для Германии Гитлера — центральная, главная, решающая проблема, рядом с которой все другие проблемы выглядят второстепенными. Как же может Германия после этого быть заинтересованной в том, чтобы воевать с Польшей?.. Если польский бастион падет, ворота Европы будут открыты перед советской экспансией. Разве Гитлер хочет этого? Я знаю, что он этого не хочет. Конечно, он желает вернуть Данциг, но никогда он не согласится заплатить такую цену за приобретение вольного города» 2. После беседы с польским министром Гафенку записал в своем дневнике: «Бек целиком отдался Гитлеру» 3.
Правительство Польши, несмотря ни на что, продолжало вести страну по пути национального самоубийства. В этом безумии польской реакции была своя система: пусть с самим дьяволом, пусть себе на погибель, только бы против Советского Союза! — таким оставался до конца смысл ее политики.
«По сути дела,— говорил в июле 1959 г. В. Гомулка, — это был не какой-то мифический «антирусский комплекс», а классовая ненависть к первому в мире государству рабочих и крестьян, несмотря на то, что возникновение этого государства было непременной предпосылкой восстановления независимости Польши. В действительности буржуазия и помещики, а также правое руководство тогдашней ППС опасались общественного влияния, какое могли бы оказать на польский народ союз с Советским Союзом и совместная с ним борьба против гитлеризма.
Этому единственно реальному и эффективному союзу, который мог бы уберечь Польшу от сентябрьского поражения, несанационные круги польской буржуазии предпочитали мифический союз с британскими и французскими мюнхенцами» 4.
В то время как правительства Англии, Франции и Польши искали путей для новых сделок с Германией, последняя уже готовила войну. Гитлеровское правительство предрешило этот вопрос. Когда министр иностранных дел Италии Чиано спросил Риббентропа, прогуливаясь с ним по саду в его резиденции: «...Чего вы хотите, коридор или Данциг?», Риббентроп, взглянув на итальянца холодными глазами, ответил: «Нет, больше мы этого не хотим... Мы хотим войны»5. Было ясно, что Германия решила начать игру с огнем.
11 апреля 1939 г. план войны против Польши, зашифрованный под названием «план Вейсс», был утвержден германским правительством. Он предусматривал внезапное нападение на Польшу с целью ее разгрома и уничтожения польских вооруженных сил. В беседе с Чиано Гитлер заявил, что «Польшу следует поразить с такой силой, чтобы она в течение пятидесяти лет не была бы в состоянии сражаться» 6.
Война против Польши стала ближайшей целью немецкого империализма в его борьбе за мировое господство. При этом, если бы Германия решила немедленно напасть на СССР, завоевание Польши помогло бы ей в создании антисоветского плацдарма. Если же Германия решила бы сперва разделаться со своими западными покровителями, то и тогда разгром Польши был необходим ей, чтобы лишить Англию
1 G. Gafenco. Derniers jours de l'Europe. Paris, 1946, p. 63.
2 Там же, стр. 70.
3 Т а м же, стр. 76.
4 «Правда», 22 июля 1959 г.
5 Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 780.
6 Т а м же, стр. 348.
159
и Францию их единственного военного союзника и избежать войны на два фронта. Германское правительство считало, что Польша могла бы оказать помощь Англии и Франции в случае нападения Германии на эти страны. Возможность же оказания помощи со стороны Англии и Франции их польскому союзнику германское правительство, основываясь на опыте Мюнхена, совершенно исключало. Немецкие империалисты понимали, что англо-французские гарантии Польше ничего не стоят и значатся только на бумаге. С презрением к своим мюнхенским партнерам и к их политике Гитлер говорил: «Наши враги — всего лишь убогие черви. Я видел их в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы предпринять военные действия. Они не пойдут дальше установления блокады... Единственно, чего я боюсь,—это приезда ко мне Чемберлена или какой-либо другой свиньи с предложением изменить мои решения. Но я спущу его с лестницы, даже если мне самому придется ударить его ногой в брюхо на глазах фотокорреспондентов» 1. Вот к чему привели бизиты Чемберлена к Гитлеру! Фашистский диктатор, по словам японских историков, «оседлал тигра» и стремглав несся к войне.
