В сентябре 1939 г. в Москву прибыл турецкий министр иностранных дел Сарад-жоглу. Его визит формально являлся ответом на визит в Турцию весной 1939 г. заместителя Народного комиссара по иностранным делам В. П. Потемкина. Предметом переговоров Потемкина в Анкаре в то время был вопрос о возможности заключения советско-турецкого пакта взаимной помощи в рамках общего фронта против фашистской агрессии1. Однако турецкие правящие круги, следуя англо-франко-американской политике саботажа соглашений с СССР, не дали тогда определенного ответа на советские предложения. Если бы летом 1939 г. между Советским Союзом и Англией с Францией был подписан договор о взаимной помощи, к нему могла бы присоединиться и Турция.
Будучи в Москве, Сараджоглу предложил СССР заключить пакт взаимопомощи применительно к району Проливов и Балкан. Советское правительство согласилось на ведение таких переговоров. Однако вскоре выяснилось, что одновременно переговоры о заключении пакта взаимопомощи турки ведут с Англией и Францией. Подготовленный проект данного пакта предусматривал, что Турция окажет этим державам помощь в случае, если они будут вовлечены в войну в зоне Средиземного моря.
Если бы Советский Союз заключил с Турцией предложенный ею пакт взаимопомощи, то он неминуемо, выполняя свои обязательства перед ней, оказался бы в войне с Италией и Германией, не имея никаких обязательств со стороны Англии и Франции об их помощи Советскому Союзу. Таким образом, предложение Сараджоглу представляло собой попытку втянуть СССР в неравноправный военный союз с англо-французским блоком, сорвать советско-германский договор и спровоцировать вооруженное столкновение СССР с Италией и Германией. Англо-французская дипломатия, избрав Сараджоглу своим орудием, пыталась окольным путем достичь той же цели, что и во время переговоров с Советским Союзом летом 1939 г.,— связать СССР определенными односторонними обязательствами.
Советское правительство, разумеется, не могло заключить пакт на таких условиях. Оно предложило Турции подтвердить договор о нейтралитете 1925 г. Однако Сараджоглу отказался от этого. 19 октября 1939 г. в Анкаре был подписан англо-франко-турецкий договор о взаимной помощи.
Заключая пакт с Англией и Францией, являвшийся фактически военным союзом, турецкие правящие круги были далеки от намерения действительно участвовать в войне против гитлеровской Германии. Этот пакт был им нужен прежде всего для извлечения материальной выгоды. Сразу же после его подписания Англия и Франция
1 См. Gerhard L. Weinberg. Germany and the Soviet Union 1939—1941. Leiden, 1954, S. 16—17.
283
предоставили Турции кредиты и займы на общую сумму в 43,5 млн. фунтов стерлингов1. Но когда в июне 1940 г. Италия напала на Францию и создалось положение, предусмотренное англо-франко-турецким договором, турецкое правительство отказалось выполнить свои обязательства.
Подобное отношение правительства Турции к подписанному им договору не очень огорчало английскую дипломатию. Турция в ее планах занимала место не столько как союзник в борьбе против Германии и Италии, сколько как соучастник всякого рода антисоветских интриг. Черчилль в письме к турецкому президенту Иненю от 31 января 1941 г. предлагал послать в Турцию средства противовоздушной обороны, военных инструкторов, а также создать авиационные базы, с которых английская бомбардировочная авиация «могла бы... атаковать нефтепромыслы Баку. Сельское хозяйство России,— продолжал Черчилль,— в большой мере зависит от снабжения нефтью из этих источников, и разрушение их вызвало бы жестокий голод в стране»2.
Английская дипломатия носилась с мыслью о создании «балканского фронта» с целью заставить Гитлера, как говорил Черчилль, «взять свое в России» 3. Турцию усиленно втягивали в этот «фронт». В итоге переговоров, состоявшихся в Анкаре с участием министра иностранных дел Великобритании Идена и начальника имперского штаба генерала Дилла, было заявлено, что «оба правительства констатировали свою твердую преданность англо-турецкому союзу» и «полное согласие в области балканских проблем, которые тесно связаны с общими интересами Турции и Англии» 4.
Германия со своей стороны прельщала Турцию большими территориальными приобретениямп, сулила ей возврат нескольких арабских государств, потерянных в результате первой мировой войны, а также передачу греческих островов в Эгейском море, находящихся в непосредственной близости к Дарданеллам5.
Германские фашисты понимали, что единственным препятствием на пути осуществления их планов в отношении Турции может быть только ее союз с СССР, и потому всеми силами стремились не допустить советско-турецкого сближения. Вейцзекер, инструктируя германское посольство в Анкаре, указывал, что Турцию следует держать «в страхе перед Советским Союзом»6, любое сближение между этими странами не должно поощряться. Папен, запугивая турецких руководителей, распространял клеветнические слухи о мнимых агрессивных намерениях СССР в отношении Турции и советских «планах» захвата Дарданелл и Константинополя 7. Английская же дипломатия, пытаясь втянуть Турцию во всякого рода антисоветские махинации, облегчала осуществление немецко-фашистских планов. По мере германских военных успехов на Западе турецкие правящие круги все больше склонялись к политике прямого пособничества фашистской агрессии.
Правительство СССР в создавшейся обстановке было вынуждено осуществить ряд мероприятий по укреплению советской границы с Турцией. Постановлением Главного военного совета усиливалась противовоздушная оборона Баку. Вместо отдельной армии, дислоцировавшейся в Закавказье, был создан Закавказский военный округ с соответствующим увеличением численности войск. Была осуществлена инженерная подготовка Закавказского театра военных действий. На советско-турецкой границе началось строительство укрепленных районов.
Важные меры были приняты и по усилению обороны южных морских рубежей страны. Если до начала европейского кризиса основное внимание уделялось
1 См. А. Ф. Миллер. Очерки новейшей истории Турции. М.—Л.,Изд-во Академии наук СССР, 1948, стр. 201.
2 W. С h u г с h i l 1. The Second World War. Vol. III. London, 1950, p. 31.
3 T a m же.
4 «The New York Times», March l, 1941.
5 См. Eleonor B i s b e e. The New Turks. Philadelphia, 1951, p. 187.
6 Documents on German Foreign Policy 1918—1945. Series D, vol. IX, p. 27.
7 cm. F. P a p e n. Memoirs, p. 460.
284
созданию Тихоокеанского и Северного флотов, а также укреплению Балтийского флота, то теперь наращивалась боевая мощь Черноморского флота как за счэт переброски кораблей с других флотов, так и за счет ввода в строй новых единиц.
Эти мероприятия оказали серьезное влияние на политику Турции и общее положение на южном фланге наших войск во время Великой Отечественной войны. Что касается Ирана и Афганистана, то их позиция должна была определяться договорами: советско-иранским договором о гарантии и нейтралитете, подписанным в 1927 г. в дополнение к договору 1921 г., и договором о нейтралитете и взаимном ненападении между СССР и Афганистаном, подписанным в 1931 г. также в дополнение к договору 1921 г.
Ä 5fe Ä
В результате последовательного проведения независимой миролюбивой внешней политики Советский Союз расстроил планы англо-французских империалистов, стремившихся натравить Германию и Японию на СССР, а также использовать конфликт между СССР и Финляндией для организации антисоветской интервенции империалистических государств. Советский народ отбил и несколько открытых атак империалистов на СССР. Все попытки мировой реакции создать единый фронт империалистических держав против СССР провалились.
