Корабль или корабельный такелаж принадлежат к большому числу образов, связанных с фастнахтом (Масленицей), который справляется в том же самом месяце, что и Сретенье, и обладает приблизительно тем же самым изначальным смыслом. Сегодня мы все-таки расстаемся с устаревшими представлениями о том, что «фастнахт» (Масленица) связан со словом «фастен» (пост). Более чем очевидно, что время масленичных праздников представляет собой жизнеутверждающее действо, что полностью соответствует духу весны, возрождению жизни и плодородию. Название «фастнахт» происходит от слова «фазельн» (пустословит), что означает бурное развитие. Одна из старых немецких пословиц, например, гласит: «Неправомочное добро не пустословит» (неправедным образом нажитое имущество не позволит человеку развиваться, не принесет ему добра). Праздники в их изначальном смысле возрождались студенческими корпорациями и профессиональными цеховыми структурами. Именно их представители были участниками шествий, процессий, выступая в данном случае как носители предания. Маски и переодевания на масленичные праздники во многом походят на перевоплощение в «двенадцатых» (оленей). В конце концов, смысл и значение этих двух праздничных действ в их изначальной форме были приблизительно одинаковыми. Это были драматическим образом оформленные следы игры, во время которой происходила отнюдь не имитация жизни. Во время этих игр происходило самосозидание жизни. Во время этих событий от природы хотели добиться нового воплощения, новой жизни и плодородия. Эти праздники неотъемлемым образом связаны с «танцами меча» (танец с саблями). Об этом нам впервые рассказал Тацит. Однако эти танцы нередко ошибочно принимают за демонстрацию сноровки, в действительности это было выражением мимической и драматической силы созидания. Ряд отдельных характеристик и особенностей не дошел до наших дней. В результате этого остается не до конца понятным предназначение некоторых действий. В любом случае можно утверждать, что атрибутом подобных игр являлось умерщвление и повторное оживление одного из действующих лиц. Эта деталь роднит действие с природно-мифическими образами. Кроме того мы можем установить, что в «танце мечей» принимает участие ряд персонажей, которые обладают очевидной символьной нагрузкой. Нечто аналогичное можно наблюдать во время совершения древнего хороводного действия. Это позволяет предположить, что «танец мечей» по своему значению связан с изначальной традицией. По своей форме он являлся развитием сугубо культовой традиции. Перемещения, преимущественно связанные с направлением движения солнца, многократно повторяются, что опять же указывает на связь с древними обрядами. Отнюдь не случайно в одном христианском средневековом источнике говорится, что «танцующие кругом (хоровод) вращаются вокруг черта, находящего в центре». К великому сожалению, до настоящего момента не появилось специализированных исследований по данному вопросу.
В церковных документах VII века использовалось слово «spurcalia», являвшееся священническим бранным словом, которое использовалось для обозначения германского праздника плодородия. Во время этого культового действия важная роль отводилась женщинам или же юношам, переодетым женщинами. Собственно слово «spurcalia» может быть переведено как «дни языческого распутства». Сейчас сложно установить, имел ли этот праздник отношение к Сретенью и фастнахту. В данной ситуации это не столь уж важно, так как данные праздники почти идентичны по своему значению и смыслу. В различных районах Рейнской области бытует словосочетание «шперкельная женщина», обычно используемое для обозначения колдуньи, более известной в наши сказках под именем матушки Холле. В Эйфеле бытует предание, что некогда на Сретенье вокруг алтаря в храме проводилось общее собрание. Последней слово предоставлялось «шперкельной», которая во время речи встряхивала юбкой, чтобы с нее на пол свалилось достаточное количество снега. В этом сюжете прослеживается связь с традицией определять Сретенье как день, предназначенный для определения погоды. Также надо отметить, что во время масленичных игр хоровод, состоящий из молодых людей, вела именно старуха.
Одна из разновидностей шествий, которая проявляется во время Святок, но тем не менее связанна с масленичным переодеванием, подразумевает участие такого персонажа, как «гороховый медведь». Это закутанный в гороховые стручки человек, по своему внешнему облику весьма напоминающий соломенные фигуры. Эти персонажи символизируют собой соревновательную борьбу между летом и зимой. В остаточных формах этого драматического представления заметны следы «дикого человека», что характерно для обычаев Верхнего Гарца и Алльгау. Колядующие «попрошайки» преимущественно ходят в сопровождении «медведя» или «дикого человека». Они собирают дары для молодых людей. В настоящие дни эти подношения обычно потребляются членами студенческих корпораций. Изначально колядующих могли оставлять без даров (колбасы, шпика, яиц и т. д.). Однако выше мы описывали вестфальский обычай, когда «дикая толпа» заваливалась в дом, чтобы получить угощение, которым участников процессии охотно снабжали. В гессенских деревнях собирающими дары в наши дни являются исключительно дети, которых сопровождает «гороховый медведь». По сути своей эти похождения являются древним обычаем, который гарантирует обеспечившим дары в качестве благодарности богатый урожай в наступившем году.
Во время любых праздников в любые времена особая роль отводилась праздничным огням. Даже когда заканчивался фастнахт и масленичные гуляния, продолжали справлять обряды, во время которых зажигались огни. На южных окраинах нашей Родины в воскресенье после фастнахта на холмах и возвышенностях зажигались костры. До сих пор есть обычай, когда горящие диски, вырезанные из дерева, со словами молитвы закапывают в землю. Весьма характерно, что указанный обычай называется «зажжение солнца». В долинах Оденвальда с возвышенностей скатывают горящие колеса. В Гессене зажигают «огненный град». Все это должно продемонстрировать набирающее силу солнце. В то же самое время в разных районах Германии известна традиция изгнания зимы, что обычно сопровождается сожжением чучела зимы. Подобное состязание между зимой и летом может считаться остаточным явлением от древних обрядовых форм. Все эти обычаи и обряды распределяются по времени вплоть до наступления весеннего равноденствия, дата которого с давних пор определялось по движению солнца. Символами этого времени чаще всего являются круги (солнечный диск), в некоторых случаях из которого торчит ветка дерева. Подчас этот знак может быть представлен в виде змеи, свернувшейся в круг. С этим днем связан знак «две горы», который внешне напоминает латинскую литеру В.
В данном случае мы можем проследить связь с символом двух грудей, который из языческих обычаев перешел в церковно-христианские сказания о святой Агате. Это — символ материнского благословения, благодати, которую дает Мать-Земля.
Такие символьные формы как «саженцы лета» можно обнаружить и во дворце Гейдельберга и на наскальных рисунках «трона Кримхильды». Они весьма напоминают «пальмовые ветви», которые на Пасху дети носят на всем германском пространстве от Голландии до Вестфалии и южных областей. В Вестфалии эти «пасхальные саженцы» имеют форму дерева с тремя ветвями \|/. О пасхальных обычаях написано немало, даже более чем достаточно. Многое говорилось о пасхальных огнях, которые зажигаются на севере Германии и проходят вплоть до пограничных холмов Гарца; о раскрашенных яйцах, которые можно найти даже в древних захоронениях; о пасхальных зайцах и других общеизвестных праздничных традициях. Даже хорошо изучен сюжет с ударом «прутом жизни», который иногда именуется «пасхальным лакомством». Сейчас подвергается сомнению, имелось ли в действительности поклонение германской богине Остаре, именем которой сейчас назван этот древний праздник (Пасха — Остерн). Неоднократно высказывались предположения, что некогда в древности все-таки был праздник с таким именем, который позже был трансформирован в христианскую Пасху. Можно уверенно говорить только об одном — несомненно, это был весенний праздник. В пользу этого говорит целых ряд обычаев, которые никак не могут привестись в соответствие с христианской ритуаликой. Самым существенным в христианской Пасхе является воскрешение Спасителя, что можно обнаружить не только в христианском культе, но и в целом ряде других. Я уже не раз указывал на это. Древняя вера в годовое божество, олицетворением которого были силы растительного мира, кроется за многими мистериями. Она невольно акцентировалась в средневековых инсценировках страстей Христовых. Вероятно, первоначально эти духовные трагедии были драмой годового цикла. По всей вероятности, подобные инсценировки были попыткой церкви отвернуть народ от юльских обычаев и обрядов Остары.
